Туманы Серенгети (СИ) - Аттэр Лейла. Страница 9

Тогда Схоластика подняла на меня глаза. Казалось, она чувствовала, что мы говорили о ней. На мгновение, я представила, как я выхожу на солнце, оставляя её там, рисующую невидимые узоры пальцем на сером цементном полу, в комнате со всеми опущенными занавесками.

— Я сделаю это, — сказала я.

— Благослови тебя Бог! — Анна сжала мои руки.

Бахати не был таким восторженным.

— Ты уверена, что хочешь сделать это? — его лицо было другим, как будто он снова превратился в ту внушительную, вырезанную из дерева статую с копьем в руке.

— Насколько трудно это может быть? Доставить кучку детей в Ванзу? — я обещала вычеркнуть оставшиеся имена детей из записей Мо, и это именно то, что я собиралась сделать.

— Анна, приготовь вещи Схоластики. Мы едем к Джеку Уордену.

Глава 3

К тому времени, как мы добрались до того места, где жил Джек Уорден, было уже поздно. Каменные столбы с выгравированными словами «Имение Кабури» повели нас вниз по извилистой ухабистой дороге к главному зданию — белоснежной усадьбе, окружённой зелёными ущельями, банановыми рощами и бесконечными рядами кофейных деревьев. Она стояла подобно мятежнику в тени могучей Килиманджаро, с синими ставнями цвета электрик, которые выделялись на фоне тёмных облаков, собирающихся на небе.

— Я думала, ты сказал мне, что сегодня не будет дождя, Бахати, — сказала я, когда вышла из машины. — Похоже, надвигается буря.

— Я сказал ей танцевать как буря.

Это был мужской голос, глубокий и рокочущий, как низкий раскат грома. Но его самого не было видно.

— Это Джек, — Бахати кивнул головой в сторону крытого крыльца. — Пойдёмте. Я вас представлю.

— Нет. Оставайся в машине с Схоластикой. Я пойду, поговорю с ним.

Я не хотела втягивать Схоластику в эту ситуацию, пока сама не поговорю с Джеком.

В небе вспыхнула молния, когда я ступила на веранду.

— Джек Уорден? — спросила я человека, который сидел на качалке цвета спелого киви.

Он не ответил. Словно он не слышал меня. Его взгляд был обращён к горизонту, он держал телефон, записывая видео. Шторм. Молния. Когда раздался гром, он поднялся и подошёл к перилам, всё ещё продолжая съемку.

Он стоял на фоне просторов фермы — высокий и худощавый, с резкими чертами лица и прямыми плечами, в тёмной одежде с капюшоном и пыльных рабочих брюках. У него была такая борода, которая, как мне представлялось, выросла бы у человека, который впал в спячку на всю зиму. Она было короче с боков и длиннее на подбородке. Его волосы были густыми, рыжевато-тёмные у корней и с выжженными на солнце концами. Они свисали до его плеч, дикие как джунгли, но прекрасные в своем хаосе.

Когда начали падать первые капли дождя, он убрал телефон и упёрся в перила, глядя в небо. Я собиралась снова привлечь его внимание, когда он начал смеяться.

— Я сказал ей танцевать как буря, — повторил мужчина, но он говорил это не мне. Он разговаривал сам с собой.

Мужчина протянул руки, позволяя воде течь сквозь его пальцы, и снова засмеялся. Это был тяжёлый, надрывный смех с большими, задыхающимися паузами, отличающийся от всего, что я слышала ранее. Потом вздохи стали громче, дольше, и я поняла, почему это звучало так странно. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь смеялся от боли, а Джек Уорден плакал и смеялся на одном дыхании.

— Джек? — я снова позвала его. — Вы в порядке?

Он обернулся, увидев меня в первый раз. Я почувствовала, что все его потерянные, распавшиеся кусочки стремительно собираются воедино глубоко внутри него. Это произошло так быстро, что я почувствовала, будто столкнулась с другим человеком: отстранённым и безэмоциональным — у которого каждая деталь, каждая эмоция заперта внутри. Воздух вокруг него затрещал, как если бы он только что поднял электрический забор вокруг себя. На фоне темных штормовых облаков, он стоял как Тор, глядя на меня, и в его глазах сверкали молнии.

— Кто ты? — спросил он.

— Я…

Я замолчала, зная, что только что вторглась в очень личный, неловкий момент. Это была единственная причина, по которой он смотрел на меня так, как будто собирался пожевать и выплюнуть.

— Меня зовут Родел Эмерсон.

— Что ты хочешь? — резко проговорил он, не спуская с меня глаз.

«Кошачьи глаза, — неожиданно всплыло в памяти, как говорила Мо. — Потому что кошки не скрывают своей полной ненависти и презрения ко всему человечеству». Тогда я рассмеялась, потому что это было забавно, но сейчас я не смеялась. Я была жалкой и застенчивой, желая, чтобы я выбрала нечто более существенное, чем прозрачный топ и вылинявшие джинсы.

— Может быть, сейчас не лучшее время, — проговорила я. — Я вернусь завтра.

— И завтра будет более подходящее, потому что…?

Он сделал шаг ко мне, и моим первым инстинктом было повернуться и убежать. Но это не для меня. Это для Мо, Схоластики и других детей. Тем не менее, я ненавидела, что мне нужен кто-то, чтобы сделать то, что я должна была сделать, мужчина или женщина.

— Мне нужна ваша помощь, чтобы доставить несколько детей в Ванзу, — сказала я.

— Тебе нужна моя помощь, — медленно произнес он, прокатывая слова на языке.

Он повернулся и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Ей нужна моя помощь.

Затем он начал смеяться. Не тем болезненным смехом, как до этого, но безрадостным, без намека на юмор.

— Убирайся с моей собственности, — сказал он. — Ты нарушаешь ее границы. Ты также идешь по ложному следу. Я не в том состоянии, чтобы помочь вам или кому-либо еще. И, что еще более важно, я не хочу.

— Вы же Джек Уорден, верно? — стояла я на своём. Я обещала Анне, что доставлю Схоластику за Ванзу. Я не собиралась сдаваться при первых же трудностях.

— Да, — он выпрямился во весь рост, и у меня возник соблазн сделать шаг назад.

Чёрт возьми, он был большим мужчиной.

— Тогда вы тот человек, который доставит меня в Ванзу.

— И почему конкретно я должен беспокоиться о тебе? Или же о том, чтобы доставить тебя в Ванзу?

Я уставилась на него, школьный учитель во мне желал сделать ему выговор за его манеры, за его неприемлемое отношение. Он даже не потрудился выслушать то, что я должна была сказать.

— Ты слышишь это? — сказал он, приложив ладонь к уху. — Это — тишина, и она говорит именно о том, насколько мне по хрену.

Моё лицо загорелось ярко красным цветом.

— Знаете, что? Что бы не раздирало вас изнутри, черт возьми, вы этого заслуживаете.

Я развернулась на своих каблуках и вышла под проливной дождь, по моим горячим воспаленным щекам стекали капли дождя.

— Поехали, Бахати, — я захлопнула дверцу машины. — Я должна буду найти другой способ.

Но Бахати смотрел на человека, который наблюдал за дождем.

— Что-то не так с его глазами, мисс Ро. Это не тот Джек Уорден, которого я знаю.

— Ну, это Джек Уорден, с которым я разговаривала. И он… — я прикусила язык, хотя Схоластика всё равно бы не поняла меня. — Просто давай поедем.

Мы были почти у ворот, когда красный джип, едущий навстречу, чуть не врезался в нас. Бахати ударил по тормозам, нас занесло, и мы замерли всего в нескольких шагах от него. Другой водитель нажимал на гудок, издавая громкий, ревущий, непрерывный сигнал.

— Сумасшедшая леди, — пробормотал Бахати, сдавая назад. Это была однополосная дорога, и красная машина надвигалась на нас, не давая нам иного выбора, кроме как ехать назад, пока она продвигалась вперёд.

Капли дождя стекали по листьям, и я едва могла разглядеть дорогу, пока Бахати разворачивал машину в сторону главного здания. Но, вместо того, чтобы припарковаться, джип продолжал ехать на нас, пока мы не оказались зажаты в угол. Водитель вышла и постучала в окно Бахати.

— Куда, по-твоему, ты направляешь в эту ужасную погоду, молодой человек? Едешь как сумасшедший по этой размытой дороге? — она заглянула в машину, капли дождя стекали по ее пластиковому капюшону. Наверное, ей было, по меньшей мере, девяносто, но ее голубые глаза сияли ярко и ясно.