Когда тайное становится явным или секрет закрытой двери (СИ) - Салтыкова Светлана. Страница 2

— Аврора, может все же вернешься? А? — уже совершенно другим тоном проговорила мама.

— Нет, мне действительно здесь хорошо, — возразила я.

И сказала ей только что абсолютную правду, мне было действительно комфортно, спокойно в своем мирке, из которого я не была готова, да и прямо скажем, не хотела вылезать. У меня имелась работа, которая приносила какой ни есть заработок, небольшая квартирка, любимая лаборатория, и наконец Дендера узколистая, куда уж без нее. Кто-то скажет, что это так мало, но для меня это даже много.

Мама мелкими глоточками допила чай и заявила:

— Так, доченька, я поживу у тебя с недельку. Надо за тобой присмотреть, да и гардероб мне пополнить, а то знаешь, как наши провинциальные модистки порой отстают в модных вопросах.

Ясно, вот и выяснена основная причина ее приезда. Да, визит действительно затянется на неделю и никак не меньше. И пока родительница не обойдет большинство магазинов с одеждой, отсюда не уедет. Интересно, папа, наверное, премию получил, раз мама так решила душу отвести?

Быстренько и кое-как распаковав чемоданы, мама укатила по своим «очень неотложным», как она объяснила, делам, а я наконец смогла приступить к работе. Причем сегодня я делала это с особым воодушевлением. Монотонное перетирание сухих травок, заваривание настоев, измельчение корешков и тому подобные вещи всегда действовало на мое душевное состояние благотворно. Вот и на этот раз я быстро успокоилась, все же мамины слова каждый раз немного задевали меня, хотя я в этом никогда бы не призналась даже самой себе. До самого обеда я проработала наверху, приготовила все, что у меня заказывали, да еще и крем для увлажнения кожи сделала.

Моя подруга Эрнеста еще несколько дней назад попросила у меня изготовить его специально для нее. «Сама понимаешь, хочется выглядеть красиво, — заявила она, — А покупать дорого. Я ведь собираю деньги для больного брата. Ты же знаешь, как ему нелегко?!» Ну, и как я могла ей отказать?! Я ведь не очень общительный человек, особенно в последние годы, но Эрнеста как-то преодолела эту преграду, и есть у меня подозрение, что взяла она все же измором, потому что именно эта девушка первой настояла на знакомстве, когда встретила меня как-то в местной лавке, куда я только устраивалась работать, а потом и в гости напросилась, так и стала ко мне наведываться, а я перестала сопротивляться, хотя по началу она меня жутко раздражала.

Только когда явилась мама, я покинула дорогие моему сердцу стены и спустилась вниз, а все из-за стука и грохота, который она устроила в моей тихой до этого момента квартирке, а именно на кухне, где она копошилась вероятно в поисках чего-нибудь съестного. Бесполезное дело, сразу признаюсь!

— Аврора, чем ты занимаешься целыми днями?! — заявила она, как только увидела меня на пороге, — У тебя же есть совершенно нечего!

Вот и до мамы это наконец то дошло!

Потому как она остановилась и грохот тут же прекратился, а дальше родительница села на своего любимого конька, а именно чтение нотаций:

— Вот от того ты такая худенькая и бледненькая, питаешься плохо, готовишь редко. Конечно было бы прекрасно в твоем случае нанять кого-нибудь для работы по дому, но к сожалению твой отец получает такую мизерную зарплату, что я не могу помочь тебе с этим. Моя Тереза замечательно справляется со своими обязанностями у нас дома, но не могу же я тащить ее с собой только потому, что ты не приспособлена к домашней работе.

— Мам, я просто вчера по делам в лавку ходила, потом в кафе на углу перекусила, а вечером приходила соседка с низу, я ей настойку сделала, чтобы спать крепко.

— Ладно, ладно, не оправдывайся, — фыркнула моя родительница, — Я видела одно чудесное место, когда ходила в лавку госпожи Юрген, там прекрасно готовят запеченные овощи, а это, как ты знаешь, очень полезно для поддержания фигуры.

Я согласно кивнула головой, хотя сейчас с удовольствием бы и кусочек жареной курочки съела, особенно если учесть, что обед я все-таки пропустила, увлекшись работой. Но с мамой спорить в таких случаях бесполезно, поэтому послушно натягиваю пальто и жду ее у входной двери. Она собирается гораздо дольше и выходит ко мне в ароматном облаке своих любимых чуть сладковатых духов.

— Надеюсь, ты все же надела что-нибудь понарядней своего серого платья! — заявляет она.

Я молчу. Да, и что отвечать, если я даже не подумала переодеваться.

— Аврора, а ну-ка не молчи! Ты идешь в том ужасе, который таскаешь ежедневно и повсеместно?

— Я к нему брошку приколола, — бормочу себе под нос недовольно.

— Так, или ты немедленно переодеваешься, или я с тобой никуда не иду.

Ну и замечательно! Я расслабляюсь. А какой-нибудь пирог и на дом заказать можно!

Мама замечает то облегчение, которое разливается на моем лице и разгневанно останавливается, не доходя до порога квартиры.

— Значит, ты не собираешься меня слушать! — гневается она.

Я отрицательно машу головой, в этом вопросе я непреклонна.

— Тогда оставайся в своей норке. От твоей серости и скуки у меня даже голова разболелась, — заявила мама.

— Может настойки? — спрашиваю насмешливо.

— Аврора, ты — невыносима! — восклицает она и выходит, громко хлопнув дверью.

А я снова остаюсь в сонной тишине своей квартиры.

Гостила мама у меня действительно около недели, за это время чего только я не наслушалась. Но наверно сильнее всего меня выбило из колеи не то, что она мне говорила, а, как ни странно мой собственный отец, который приехал за ней, чтобы помочь с покупками и привести все домой в целости и сохранности. Видите ли, вчера она купила в одном из магазинов довольно дорогую стеклянную вазу и теперь беспокоилась по поводу нее. «Эти извозчики такие неаккуратные! — заявила она, — А вещь хрупкая! Придется вызывать твоего отца!» Честное слово, я так и не поняла, зачем ей понадобилась та ваза, но папа конечно же приехал.

Мы встретились, обнялись с ним как обычно, и снова я заметил его взгляд. Он по-прежнему очень сильно переживал за меня, хотя никогда и словом об этом не обмолвился, но я видела все в его глазах, в них плескалась тревога и грусть. Ах, как бы мне хотелось наконец вылезти из той раковину, в которую я сама себя спрятала много лет назад, хотя бы ради него, но я все еще не могу, не могу переступить через глупые привычки, сложившиеся за последние годы, через одиночество, которое устраивает меня, не могу двинуться вперед, застряв где-то на пол пути.

В общем, благодаря моей родительнице наша семья собралась под одной крышей. Теперь в равной степени доставалось и мне, и папе, а жилось нам спокойно только тогда, когда мама уходила «по делам», после которых она обычно возвращалась с кучей новых вещей. Интересно, и откуда у нее столько денег? Попробовать что ли папу расспросить?

Вечером у нас состоялся задушевный разговор, во время которого он и признался, что принимал участие в совместной научной работе и недавно ее напечатали в серьезном журнале, их исследования заинтересовали какого-то местного предпринимателя и теперь они с ним сотрудничают.

— Так это же замечательно! — воскликнула я, так обрадовавшись за отца, — Но почему ты ничего не сказал ей, она ведь так стремится к популярности.

— Увы, это не тот масштаб, о котором она мечтает. Ей хочется, чтобы о ней говорил целый город, а о нас знают в слишком узких научных кругах. Лилия этого не оценит.

— Но может все же стоит попробовать? — засомневалась я.

Отец сдвинул плечами.

— Я подумаю.

Не знаю, к каким выводам он придет, но мне бы очень хотелось, чтобы мама наконец изменила о нем мнение. Мой отец — хороший человек, да и мама не так плоха, как может показаться на первый взгляд, вот только чрезмерное стремление к известности и тщеславие изрядно портят ее характер.

На следующий день все повторилось: мама укатила на этот раз к какой-то из своих знакомых, отец оккупировал мой диван с книгой и блокнотом, а я отправилась в лавку отнести заказы, да и деньги не мешало бы получить. Скоро приближался срок оплаты за квартиру, а необходимой суммы у меня все еще не было. По дороге назад я быстренько бежала домой, где меня уже ждал отец, а в кармашке радостно позвякивали монетки. Но сразу же вернуться к нему мне помешало одно милое обстоятельство, которое встретило меня прямо на улице, в лице моей подруги Эрнесты.