Война и сердце (СИ) - Арсе Доминика. Страница 61
Меня увидели, поднялись все, поклонились. Я тоже поклонилась в ответ. Мило так все и вежливо.
– Спасибо вам, эльфы добрые, – говорю, а у самой слезы наворачиваются.
– Нечисть одолеем, скажешь, а пока не благодари, Валерия, – пропел один из принцев.
Кивнула, дальше пошла. Лаэль со мной поспешил. Смотрю на него, он на меня. Глазища такие преданные, как у щеночка. Остановилась, чувства переполняют. Слева Алариэль подоспела, смотрит виновато. Коза, чуть миссию не провалила. Как же люблю вас. И зачем полезли со мной…
– Обнимитесь уже, – шепчет мне феечка с макушки. – Грымзы тоже бывают добрыми.
– Прихлопну при первой же возможности, – шипит эльфийка. – Бойся, мошка говорящая.
Прыскаю. Подхватывают. Обнимаю их. Прямо в охапку сгребаю две тоненькие фигурки и к себе.
На бревнышке присела, отправив парочку отдыхать. Расчувствовалась. Да не тут–то было. Голос Наэля услышала и этой, хитрой Шейлии. Лежат под веткой густой и думают, темень накрыла их. Зашуршала, приближаясь, стали шептаться.
– По–моему назовем, – шепчет горная эльфийка.
– А если мальчик?
– В нашем роду первая всегда девочка, – настаивает.
Ребенка они ждут… Сердце взвыло. Ретируюсь, чтобы идиллию не нарушать. Феечка вылетает из волос, пересаживается на плечо к уху.
– А ты чего ревешь? Лера? Ревешь чего? То смеешься, то ревешь. Не надоело слезы лить? Живы же они все.
– Война, моя хорошая, война.
– А ты не люби их никого, терять легче.
– Да что ты знаешь. Или, правда разум коллективный? М?
– А вот не надо древнюю слушать. Да, любая спасенная феечка – все равно я. Но я единственная и одна. Нет никакого коллектива.
– Странная ты, – произнесла я и усмехнулась горько. Шагаю, где потемнее, подальше ото всех. Особенно от Эриха. Злюсь на него, не зная почему. Не о том он думает.
– Это я–то странная?! – Пищит в ухо мелочь крылатая. – Мало того, что с мира другого, так еще и старше всех тут вместе взятых.
– Пальмира старше.
– Да она по сравнению с тобой младенец, – заявляет. – Ауры я читать умею. Ты когда родилась, мира еще этого не было. И не надо пыльцой меня запудривать.
– Откуда такая информация? Тебе самой сколько?!
Замялась вдруг феечка. А у меня в груди стало стремительно холодеть. Беру ее на ладошку. Послушно идет. Вроде ничего не изменилось. Всматриваюсь в личико маленькое, кукольное. А что это ты надулась, кроха?!
– Не злись на феечку, – выдает существо. – У меня кроме тебя никого нет. Все прихлопнуть хотят.
– Окажешься на поляне Счастья, – отвечаю ей ехидно, усаживаясь на травку.
Молчит. Смотрит пристально. Но вскоре меняется в лице.
– Правду хочешь? Хочешь? Точно хочешь? А уложится в твоей голове? Вот жила была девочка с кучей мыслей. А их все больше и больше. И разрастаются они. А знаний все больше и больше. И куда девать. А в феечек и девать. Вот так вот.
– Чего?!
– А ничего. Хватит допытываться. Мир создали, а я и есть мир. То есть когда мир, тогда и я. Эх… никогда с человеком так не говорила. Вывела ты меня. Теперь и я злюсь.
Ручки скрестила, уселась важно.
– Рассказать сказку? – Решила подкупить. Оживилась феечка, растаяла.
– Жила была девочка в мире своем, – начинаю, как обычно. Феечка ушки вострит, разгорается интересом. Продолжаю таинственно: – Но случилось в ее мире что–то страшное. И она убежала в другой. Мертвый мир, где нашлись те, кто сумели спасти ее от смерти. Потому как она раненная пришла. Сильно–сильно раненная. Ей было больно, думать она стала от этого иначе. Потому оказалась злой ведьмой и стала свои силы пробовать на одном, на другом, на третьем. А последствия своих ошибок не устраняла, оставляла, как есть. В итоге уродов всяких расплодилось видимо–невидимо…
– Я не урод! – Взвизгнула феечка, перебивая.
– Вот я тебя и поймала. Знаешь Клесану? Коллективный разум–то откуда растет?!
– От лешье, – отвечает с обидой. Вот–вот разревется. Понимаю, что надавила на существо зря.
– Я знаю Клесану, – раздается с дерева шепот. У меня душа упала от такой заявки. Всматриваюсь, ничего не видно. Феечка в волосы закапывается, вибрируя всем тельцем.
Сгусток энергии углядела, из них глаза зеленые на меня уставились. Неужели подобие Альбуса за мной наблюдает?
– Давно? – Спрашиваю опасливо.
– Вопрос относительный, оба варианта да, – отвечает чуть громче. Потому что ближе!!
– Наблюдаешь за мной давно? – Уточняю на всякий случай, сглотнув сухим горлом.
– Обратила внимание, как только ты Поляну миров посетила, – отвечает и предстает силуэтом женской фигуры.
У меня душа иголками морозными. Вокруг будто мир остановился. Ни звука, ни запаха. Все рядом есть, в то же время нет. Словно все, что меня окружает – декорации из бумаги, картинка сплошная. Ненастоящий мир, безвкусный.
– Кто вы? – Произношу сипло. Даже феечка перестала дрожать. Как бы не застыла вообще. Не сложно догадаться, что это именно так.
Силуэт обретает объем, словно в стакан прозрачный наливается окрашенная вода. Обнаженная девушка в полупрозрачной вуали улыбается открытой улыбкой. Красивая, я бы сказала, идеальная во всех эстетических смыслах. Кудри золотые навивают воспоминаний и тоски… А ванну из пыльцы она принимает повседневно. Глаза большие, граничат с эльфийскими, а по красоте не уступают. Кукла круглолицая, дева невинная.
Но страх почему–то еще больше захватывает в свой плен. Красота и смерть, вот только это в мыслях и витает.
– Не нужно пугаться, дитя, – говорит теперь чистым девичьим голосом, таким красивым и мягким! От ласки слуха шатнуло в сон, но удержалась. А это создание только игриво хихикнуло.
Делаю шаг назад. А вокруг ничего не меняется! Под ногами все прежнее. Ужас накрывает бетонной плитой.
– Я не Она, но бывает, что рядом. – Произносит певуче. – Мое имя Агата, я фрейлина ее величества Клесаны, бывшая рабыня и простая девушка, еще не потерявшая интерес к этому низшему миру.
– Валерия, бывшая рабыня и простая девушка, – представляюсь и я в том же формате.
Усмехнулась Агата, мотнула головой. Вокруг все посветлело, будто день настал.
– Валерия, – ласкает мое имя фрейлина. – Не желаешь покинуть этот убогий мирок и жить в роскоши над звездами?
– Нет, – быстро дала ответ.
– Ладно, – пожимает плечами. Темнеет, а Агата начинает вокруг меня обходить, рассматривая. – А домой, в свой мир?
– Я… как–нибудь… сама…
– Не бойся меня, дитя, – шепчет, что мурашки по телу пошли. – Я не сделаю плохо ни тебе, ни другим. Ты мне интересна, и я желаю помочь.
– Я… не…не могу.
– Понимаю, – протягивает, оказавшись позади. – Но это бренно. Всего лишь мгновение.
– Всего лишь мгновение, – повторяю я и оборачиваюсь. Лицом к лицу, едва не касаясь. Ее губы у моих губ. – Агата, не забирайте меня. Я… я не закончила.
– Нет ничего хуже недоделанных дел, – соглашается с ехидной улыбкой, губы шепчут в опасной близости, ощущаю ее дыхание. – Наши миры страдают от этого. Королева страдает от этого. Но и цель в том и есть. Как только дело будет сделано, смысл быть пропадет.
– Отпустите меня, пожалуйста, – молю, пытаясь отступить на шаг. Но ноги будто в цементе застывшем!
– Рада познакомиться лично, – отступает сама, превращаясь в призрачный силуэт. – С тобой я потеряла скуку. Пусть на время, на мгновение. Но все же…
Призрак растворяется неспешно в листе, обретающей живой объем.
– Отпустите… – не могу двигаться, и это страшно.
– Что ты, дитя, я не намерена тебя держать, – раздается шепот у уха. – Все исключительно по желанию. Подумай и реши сама.
Киваю с дрожью, ощущая прилив сил.
– Увидимся, Лера, – это уже удаляющееся.
Звуки джунглей заиграли внезапно. Шутки и смех, как возвращение к жизни, шорохи листвы и скрип ветвей… живое все, не двумерное. Вдыхаю зной и вкусный запах. Дрожу, как феечка. Кажется, что даже в такт с ней.
Лера… назвала Лерой, значит, наблюдает за мной. Видит и слышит все. Страшно от ощущения, что не скрыться от этого существа. По крайней мере, в этом мире. С острым чувством тревоги, ищу Эриха. Мне кажется, или Агата так просто не отстанет?!