Вижу Цель (СИ) - Мах Макс. Страница 25

***

Все произошло слишком быстро, оттого, верно, и сомнения одолевали. Но, с другой стороны, медленная жизнь Эрика Минца закончилась тогда, когда флотские контрразведчики, действовавшие по наводке капитана-лейтенанта Мельника, арестовали некоего курсанта звездной академии… С тех пор и пошло. Резко, стремительно, порой, опасно — успевай только уворачиваться — но ни разу не скучно. Да, и не без прибыли, как говаривали в Смоляном городке. Три года назад — как раз в марте 2531 — Эрик прибыл на практику на космическую базу "Птицелов". Курсант училища пилотов москитного флота — вот и все, что у него было на тот момент. Сирота, штрафник, — чуть ли не каторжник, — курсант второразрядного училища "очень низко летающих пилотов" на планете Иль-де-Франс. И вот спустя всего три года, он уже капитан-лейтенант имперского флота, кавалер нескольких высших орденов империи, Сибири, княжества Гёрз и Фронтира, и ко всему еще граф. Такой взлет не сразу и осмыслишь, но ведь дело не только в званиях и наградах. За три года случилось много всего разного и, кроме прочего, четыре космических сражения, в которых он не только уцелел, — что, видит бог, совсем немало, — но и умудрился "грохнуть" такое количество вражеских кораблей, что от одного их списка оторопь берет, и волосы на голове встают дыбом. И вот теперь новая война, в которую он и ввязываться бы ни за что не стал, если бы не тот факт, что это не просто территориальный или идеологический конфликт, а полноценное противостояние цивилизации людей с сильным и опасным негуманоидным противником, который, судя по всему, чужд компромиссам и от которого фиг откупишься.

Халифат — что ни говори, — тоже грозный противник, и враг подлинный. Безжалостный, фанатичный, можно сказать, непримиримый. Но какими бы извергами ни были халифы, они люди. И, проиграй империя эту войну, никакого геноцида не предвидится. Жертвы будут, и немало, но о поголовном истреблении речь не пойдет. А вот здесь, на Холоде сложилась ситуация совсем иного сорта. Здесь и сейчас речь идет не о цивилизационном конфликте, а о тотальной войне между биологически чуждыми расами людей и нелюди. И дело не в ксенофобии — во всяком случае, не со стороны людей, которые могли бы ужиться с кем угодно, лишь бы договориться по-хорошему, — а в том, что враг не готов на компромиссы и, кажется, вообще не знаком с понятием "дипломатия". Попытки вступить с бёза в переговоры до сих пор ни к чему конкретному не привели. И, вроде бы, есть общий язык: бёза пользуются речевой коммуникацией практически в том же звуковом диапазоне, что и люди. Поэтому холодяне довольно быстро изучили их язык, но ответом на любые предложения о переговорах служило сакраментальное — "освободите планеты!" Военного конфликта бёза избегать не собираются. Войны не боятся. О возможных потерях, похоже, даже не задумываются. Собственно, из-за этого Эрик и согласился на предложение холодян. Не мог он не помочь — если его помощь вообще кому-нибудь нужна — в таком деле, как война против геноцида людей.

"Впрочем, не так, — поправил он себя, рассмотрев сложившуюся ситуацию в стратегической перспективе. — Если не удастся договориться, то одно из двух: или они убьют нас, или мы будем вынуждены убить их…"

Отнюдь не радостная перспектива, но и другого решения на данный момент ни у кого нет. Пусть не сейчас, но когда-нибудь потом, у человечества просто не останется выбора: или мир, или война на уничтожение. Но, в любом случае, на данный момент перед Холодом стоит куда более скромная задача — остановить вторжение. Поэтому, встретившись утром за завтраком с матриархом клана Вильф, Эрик с чистым сердцем объявил о принятом решении:

— Я обдумал ваше предложение, Бреда, — сказал он, поздоровавшись. — Я согласен…

***

День выдался длинным и нескучным. В десять часов утра Эрик предстал перед исполнительным комитетом совета клана — девять наделенных властью людей, с семью из которых он был уже знаком, — и "торжественно" объявил о "возвращении в семью". Затем последовали краткие церемонии "поименования" и принесения присяги. Все очень скромно, лаконично и, пожалуй, даже несколько сухо, и все разговоры, разумеется, только по делу. Сказал, услышал, поблагодарил, улыбнулся, — если ситуация предполагает именно улыбку, — и все, собственно. Ни времени, ни желания разводить долгие церемонии не было ни у кого: ни у Эрика, которому все это было, мягко говоря, избыточно, — ни у вождей клана. У этих просто сроки поджимали. Поэтому в одиннадцать часов, формально став уже к этому времени Морицем Вильфом, Эрик лежал в медицинском кресле, и специалист клана переводил с помощью специальной аппаратуры слова присяги в "объективную реальность, данную нам в ощущениях". Принятие не снимаемых обязательств оказалось процессом долгим, муторным, а, временами, и болезненным, так что после процедуры Эрику настоятельно рекомендовали прилечь и подремать, что он и сделал, поскольку ему реально стало нехорошо. Приходилось только догадываться, как чувствовали себя после эдаких вмешательств люди, не обладающие теми "дарами природы", какими наградили Эрика жившие четыреста лет назад создатели его уникального генотипа.

"Небось, в лежку лежат!"

Но и ему пришлось не так, чтобы легко. В общем, выбрался он от доктора только в начале пятого и до обеденного стола добрался только в пять с четвертью. Не по регламенту, но в соответствии с обстоятельствами. Все это понимали, и поэтому никто Эрика не торопил. Он принял душ, переоделся, "подышал носом", приводя мысли в порядок, и вышел к столу, который, как не трудно догадаться, накрыли все в том же, знакомом уже Эрику, обшитом деревянными панелями зале, да и обедал он практически с теми же сотрапезниками, что и прежде, за исключением одного нового лица. Новое и, следует заметить, весьма юное лицо принадлежало высокой стройной девушке в коротком, ничего, в сущности, не скрывающем, — благо ей было, что показать, — платье. Рыжеватая шатенка, впрочем, все-таки больше рыжая, чем темноволосая. Черты лица правильные, — не красавица, но и равнодушным такое лицо никого не оставит, — глаза зеленые, кожа чуть смуглая, лицо широкое, скулы высокие.

"Никого не напоминает?"

Удивительно, но факт. Невесту ему подобрали не то, чтобы похожую на Веру Мельник, но при этом имеющую с ней явные черты сходства. У любви всей его жизни волосы темно-русые пепельного оттенка, широкое лицо с выраженными скулами, смуглая кожа и изумрудно-зеленые глаза. У Кати ван дер Багге волосы чуть темнее и не пепельные, а рыжеватые. Глаза тоже темнее, хотя и зеленые, но не изумрудные, а скорее малахитовые. Кожа несколько светлее, чем у Веры, рост выше, грудь полнее. Другой человек. И все-таки было что-то в облике Кати, что заставляло вспоминать о Вере Мельник, какой она была во времена их учебы в звездной академии.

"Специально искали или все-таки случайное совпадение?" — Вопрос, разумеется, риторический, поскольку получить на него ответ не представлялось возможным. Во всяком случае, не сейчас.

— Знакомься, Мориц, — представила девушку Бреда Вильф, — это твоя невеста Катя ван дер Багге.

— Очень приятно, — заставил себя улыбнуться Эрик, — коммодор Мориц Вильф. Для вас, разумеется, просто Мориц.

Про звание " коммодор" его попросила сказать сама матриарх. Капитан-лейтенант Эрик Минц остался существовать во "внешнем мире", в котором перемещалась сейчас по планете княгиня Эгерланд. А для "внутреннего употребления", то есть для холодянских глобальных сетей возник из небытия совсем другой человек, лица которого так ни разу нигде и не показали — коммодор Мориц Якоб Вильф, про которого было известно лишь то, что он назначен командующим 37-й ударной эскадры. Да вот еще объявление о помолвке должно было появиться ближе к утру следующего дня. А пока…