Ужасные монстры (СИ) - Блинников Павел. Страница 32

Всех накрыло не только сумерками. Каждый настоящий человек кроме Края, Рида и Рата ощутили очень приятное чувство. Их как будто ментально погладили… по душе. Царь Царей не вошел в них, но прикоснулся, сообщая, что он тоже здесь. Смотрит и одобряет. А потом Царь Царей вошел-таки в настоящих людей. И открыл им их воспоминания. После смерти никто не может помнить прошлой жизни. Только боги так умеют. И Царь Царей так тоже мог. Он помнил жизнь каждого настоящего человека и сейчас показывал им эти жизни. Череда воспоминаний о былых жизнях потекла непрерывным потоком в мозги. И это были весьма хорошие воспоминания. Настоящие люди видели, что и век, и пять веков назад они жили примерно так же, как сейчас. Как только они выбрались из Ям и начали потихоньку создавать свое Глубинное Государство, как только они различными путями подчинили себе жизнь смердов, все они зажили долго и счастливо. Радостные улыбки раскрыли им губы. Они понимали, если жили так раньше, значит, и следующая жизнь будет не хуже. Будет только лучше. Но улыбки их были недолгими.

Царь Царей не был бы тем, кем был, если б не умел помнить только хорошее. Медленно Он погружал настоящих людей всё дальше и глубже. Во времена, когда они сами были смердами. Когда осваивали мрачные подземные Ямы, когда гибли сотнями и тысячами, пока Верховный Правитель чистил их кровь. Чистил он весьма своеобразно — отбирал самых красивых девиц и делал своими женами. А потом делал женами и их детей, причем какие-то неудачные, некрасивые, невзрачные отбраковывались. Верховный Правитель шел одной ему известной дорогой. И пришел. Привел их сюда. Воспоминания текли до тех пор, пока во времена Потопа был заключен тот самый договор, что переименовал Третьи Небеса в Землю, а Ужасное Чудовище в Царя Царей. С тех пор Великий Род Йам записан весь, потому что принадлежит Ему.

Царь Царей покинул всех внезапно, отчего всё Глубинное Государство вздохнуло с облегчением.

— Помните обо всём! — сказал с трибуны Край и сошел с нее. Олимпийские игры настоящих людей закончились.

Денис поднял веки, и видят все боги, это далось ему так тяжело, как штангисту поставить новый мировой рекорд. Он попробовал пошевелить пальцами правой руки, и тут же грудь пронзила боль.

— Он очнулся, — услышал Денис мужской голос. — Интересно как…

Над ним каменный потолок. Свет пляшет, будто от костра, да и трещат дрова где-то позади. Ему определенно холодно, потому что лежит он голый, ничем не прикрытый на деревянном столе. Пошевелиться пока нет никаких сил, но пальцы щупают дерево стола — грубая, не отесанная доска. Пахнет на удивление свежо. Организм будто бы начал сканировать сам себя и тут же сознание обратилось к нижнему мозгу. Именно там и заседал Царь Царей всё это время. Но теперь его там нет. Зато непрошенных гость оставил там кое-что за собой — прекрасно развитый телепатический узел. Не хуже, чем у чистокровного альва. Только пользоваться им Денис вряд ли сможет так же хорошо, чем Царь Царей.

— Ого, вот это палка! — послышался женский голос.

— Он все же полуальв. Ладно, прикрой его, брат Свен.

Денис почувствовал, как грубая мешковина легла на его тело. И только теперь понял, что имела в виду женщина — у него стоял. Ну да, он вправду полуальв — с этим ничего не поделаешь, как с этой гиперсексуальностью. Первым органом, заработавшим в его теле, был вовсе не мозг. За несколько секунд до того, как поднялись веки, Денис поднял член.

В поле зрения попала мужская физиономия. Лысый мужчина лет сорока с уродливым шрамом на пол-лысины. Рожа спокойная, в зубах сигарета, одет в простой джинсовый костюм. Он уже видел его… Ну, конечно! Тогда он был в шапке и лысина со шрамом не была видна. Ну, в общем, это именно он всадил пулю в грудь Денису.

— Живой, — сказал брат Свен по-немецки. А потом поглядел в угол, где висела странного вида бра. В самом углу рядом с потолком, чего она там могла осветить — неясно. — И чистый.

— Только смерть может очистить от Него полностью, — сказал женский голос по-французски. Денис бегло говорил на английском, но и французский в него кое-как вдолбили в элитных школах, куда отдавал его отец.

Брат Свен взял лейку для полива цветов и аккуратно влил немного воды в горло Денису. Тот сразу закашлялся, и тут все мышцы организма пришли в движение. Он слегка согнулся, но боль в груди резко разогнула его.

— Может, все-таки зашить его? — спросил Свен, поднимая одеяло с груди Дениса. — У него снова кожа треснула.

— Ты же знаешь, всё должно быть естественно. Только тот, от кого отказалась Смерть, сможет быть нашим братом.

Шаги каблуков по доске, и перед взором Дениса женщина. Та самая из храма и именно она зарядила ему по яйкам в гостинице. Он тогда был слишком возбужден, чтобы ее разглядеть, запомнил только, что блондинка. Лет тридцати, одета вполне вызывающе, вырез на белом платье весьма-весьма. На голове чепчик, глядит как-то странно. Догадка пришла довольно быстро — у нее только правый глаз двигается! Левый стеклянный.

— Меня зовут сестра Елена, — сказала блондинка по-русски, но с ощутимым акцентом. — Тебе лучше пока не шевелиться. У тебя пулевое ранение… но это ты должен знать. Еще у тебя, наверное, куча вопросов. С этим пока погодим, кто его знает, может, Смерть всё же заберет тебя. Хочу сказать тебе, что по-другому было нельзя. Ужасное Чудовище окончательно покидает носителя только перед смертью. Ты был прав, ему не нравится умирать. Тебя всё равно пришлось бы убить, но мы сделали это в храме Эрва, а к нему Смерть относится… иначе. Отдыхай и постарайся набраться сил. У тебя сильный организм, раз первым делом поднял член.

Она улыбнулась и даже поглядела на все еще торчащий "шпиль".

— Надеюсь, он тебе еще пригодится, — сказала Елена и пропала из вида. Денис закрыл глаза и уснул.

Во сне он боролся с какими-то демонами, видел отца, горой мимо летало Ужасное Чудовище, но всегда откуда-то приходил бледный мужчина в черном смокинге и прогонял их. А еще Денис видел Смерть. Она стояла над ним и долго размышляла. А потом махнула рукой, кивнула Эрву и ушла восвояси. Это принесло некоторое… грустное облегчение. Смерть означала бы конец всем этим безумствам. Но виноград должен страдать…

Денис открыл глаза. Теперь он сумел повернуть голову и поморщиться от боли в груди. Камин уже почти затух, а брат Свен дремлет в старом кресле. Каменная стена из крупных известняковых блоков, дубовая катка в углу. Пахнет не очень-то и это, видимо, от него — потом и мочой. Он сообразил, что лежит на медицинской утке. Рука поднялась легко, но в груди снова взорвался комок боли. Стерпел. С трудом поднял шею, а левая рука одеяло. Прямо посреди груди рана, покрытая струпом. Она слегка кровоточит в больших трещинах. Да и в спине боль нешуточная, значит, прошла навылет. Бессильно он отпустил одеяло, а голова со стуком упала на досчатый стол. Теперь и в затылке отдало болью. От звука проснулся брат Свен.

— Ошнулся, руссиш? — Свен радостно подошел к столу. На губах улыбка, хотя это вот он сам оставил ему эту рану. — Я не говорить ваш. Тихо лежать, надо отдыхаешь!

Похоже, Свен был вполне доволен, что не убил Дениса. Его холодные ладони поправили голову Денису, потом подняли покрывало и поглядели на рану.

— Хелена говорит, мыть можно. Надо терпеть!

Он быстро кинулся к кадке в углу и кружкой, что стояла рядом, зачерпнул оттуда. Вернулся, сказал как бы извиняясь:

— Прощай, холодно.

И аккуратно полил рану действительно холодной водой. Бл*дь, выстрелить в грудь ему было не жалко, а тут такой вежливый!

— Надо промыть сзади, — сказал Свен и под стоны Дениса положил его на бок. Потом спину обожгло холодом, и Дениса вернули в горизонтальное положение.

— Хелена сказала, можно!

Свен достал из кармана фляжку и протянул к губам Дениса. Тут же в ноздри ударил сильный аромат. Виски! Причем довольно хороший.