Призрачное счастье - Веснина Елена. Страница 15

— Ты Надежду Косареву знаешь? — спросил байкер.

— Я тебе ясно сказал — проваливай. — Крокодил явно не желал с ним беседовать.

— Мужик, ты меня не понял. Расскажи по-доброму все, что знаешь. А то…

— А то что? Попробуй меня напугать.

— Мы — не милиция, с которой в случае чего и договориться можно. Мы тебе твой нищенский бизнес на корню развалим. Через неделю по миру пойдешь. С нищенской сумой.

Тут у Крокодила зазвонил мобильник. Он вытащил, глянул на экран, но байкер неожиданно прыгнул на Крокодила и выбил у него из рук мобилку. Крокодил кинулся на него, началась потасовка. На экране мобилки светилась надпись «Надежда». Байкер бросил мобилку Крокодилу, выбежал из вагончика, вскочил на байк и вылетел с пустыря. Но в лесопосадке спешился, загнал байк в кусты и встал так, чтобы видеть вагончик. Крокодил не заставил себя ждать. Он суетливо собрался, выкатил допотопный мотоцикл с коляской и укатил с пустыря.

Байкер тут же позвонил Артему, доложил обо всем и помчался в город.

Анжела вернулась в Васькину каморку, чтобы покормить собачку. Она вытащила из сумки мисочку, баночку, ложечку, салфеточку. Брезгливо смахнула со стола остатки вчерашнего пиршества, поискала глазами, чем бы вытереть стол. Взяла Васькину рубаху. Потом поставила на салфеточку мисочку и аккуратно выложила в нее содержимое баночки.

— Кушай, мой маленький, кушай, мой сладенький, — пропела она своему Зямчику.

— Ну, ты чего? — спросил Васька.

— Я-то ничего. А вот ты-то, кажется, чего, — неопределенно ответила Анжела.

— Была у Петика?

— Была, — кивнула Анжела.

— И чего?

— А ничего, — махнула рукой Анжела. — Трус твой Петик. А еще друг называется. Не пойдет он к Самвелу.

— И чего?

— Ты чего расчевокался, чевокалка! Поднимай задницу и выметайся, — закричала Анжела.

— Куда? — опешил Васька.

— На кудыкину гору, где растут помидоры! К Самвелу. Ритку выручать.

— Я-а-а? — Васька явно не собирался идти на такой подвиг.

Анжела вздохнула:

— Какие вы, мужики, гады все-таки. У тебя, Васька, подругу украли, можно сказать, из стойла увели. А ты…

— А я чего?

— Вот именно — чего-о-о. Да между тобой и настоящим мужчиной такая же разница, как между: «спи спокойно» и «спи спокойно, дорогой товарищ». Так я звоню Самвелу?

— Ну-у, — протянул Васька.

— Баранки гну, — подтвердила Анжела и набрала номер. — Мне нужно поговорить с Самвелом Михайловичем. Я? Анжела. Обыкновенная Анжела. Посудный ряд, седьмое место. Меня еще Ламбадой называют.

Юрий Владимирович нетерпеливо кинулся к Сергею:

— Ты понимаешь, Сережа, я только ушел из больницы от Никуши…

— Я звонил туда, сказали — без изменений.

— Так вот, иду я от Никуши и встречаю Петра Алексеевича, моего издателя, ты знаешь, — не обращая внимания на его слова, продолжал Юрий Владимирович.

— Ближе к делу, Юрий Владимирович, ближе к делу, — торопил Борис.

— А он как раз шел кровь сдавать, — не отреагировал Юрий Владимирович. — Он и спрашивает меня: а как все произошло? Тут меня как обухом по голове. Мы в горячке даже не подумали выяснить всех подробностей Никушиной аварии.

— Короче, Юрий Владимирович предположил… — не выдержал Борис. Но Юрий его перебил:

— Борюсик, я сам скажу. Понимаешь, Сережа, все не просто так. Накануне мы ее проводили в Озёрку. Все было хорошо, ты помнишь? Никуша уехала домой. А потом среди ночи вдруг сорвалась и помчалась обратно. Кстати, она тебе не звонила?

— Нет, — неуверенно как-то ответил Сергей.

— Вот видишь. Значит, ее кто-то вызвал. И я знаю кто. И по какому поводу.

Сергей побледнел. Неужели отец Доминики знает о его ночных похождениях? Он был в шоке.

— Это — происки конкурентов, — продолжал Юрий Владимирович. — Кое-кому не нравится, что «СуперНика» стала практически монополистом на рынке.

Кое-кто задумал нас устрашив. А для начала — просто обезглавить. Это и станет темой моего нового романа.

Сергей и Борис с удивлением уставились на Юрия Владимировича.

Может, писатели все немного сумасшедшие? И сюжет будущего романа волнует их больше, чем реальная жизнь?

Сергей вернулся в офис, стал вспоминать разговор с Юрием Владимировичем и Борюсиком. О чем шла речь? Никуша уехала домой. А потом среди ночи вдруг сорвалась и помчалась обратно. Значит, ее кто-то вызвал. Это — происки конкурентов.

«Конкуренты, говорите? — подумал Сергей. — И прекрасно. Конкурент конкуренту — друг, товарищ и брат. Я бы даже сказал: конкуренты всех стран, соединяйтесь! А чего это я, собственно, так перепугался? Какое я, собственно говоря, имею отношение к злоумышленникам-конкурентам? А ни-ка-ко-го. И точка».

Сергей себя виноватым не чувствовал. Да и что такого он себе позволил? Самую малость. Ну, трахнул Юльку. Так не изнасиловал же. Все к обоюдному удовольствию.

Амалия Станиславовна позвонила Юрию Владимировичу.

— Гжегоржевская беспокоит.

— Зачем же так официально, Маля? Или ты еще при исполнении?

— Я всегда при исполнении, Юра. Нам нужно поговорить. Это касается работы фирмы.

— Где встретимся?

И через полчаса они уже прогуливались по аллее в сквере.

— Так странно, я давно не гуляла. Спасибо, Юра. Уж и не вспомню, когда так тебя называла.

— Да, время мчится. Я сегодня подумал, как тонка граница, отделяющая жизнь от нежизни. Вот, кажется, все хорошо, все удалось, счастье будет вечным. И ррраз. Все летит в тартарары.

— Не тебе рассуждать о счастье, — оборвала Амалия. — Что ты в этом понимаешь? Для того, чтобы хоть что-нибудь знать о счастье, необходимо поближе познакомиться с несчастьем.

А ты до вчерашнего дня с этим понятием был знаком, мягко говоря, поверхностно.

— Маля, не начинай. И так тяжко. Пожалей хоть ты меня.

— А меня кто пожалеет? Все думают, Амалия — железная, Амалия — бессердечная… — Голос у Амалии Станиславовны неожиданно задрожал.

— Ну что ты, Маля. Я никогда так не думал. Даже когда ты…

— Это ты не начинай, будь так любезен. Не имеет смысла ворошить старое. Я вызвала тебя поговорить о деле, — напомнила Амалия. — Юрий Владимирович, необходимо срочно созвать акционеров и утвердить на этом собрании мои полномочия в качестве временно исполняющего обязанности генерального директора. Сегодня звонили немцы. Было бы крайне нежелательно, чтобы им стало известно о Доминике.

— Но рано или поздно они все же узнают. Мы же понимаем, что Никуша скоро из больницы не выйдет, — грустно покачал головой Юрий Владимирович.

— В нашем случае необходимо позаботиться, чтобы они узнали поздно. Причем параллельно с той информацией, что на успешном функционировании фирмы болезнь Доминики ни в коей мере не сказалась.

— Делай, как считаешь нужным, Амалия Станиславовна, — махнул рукой Юрий Владимирович.

Амалия осталась довольна результатом разговора.

В сторожку к Василию пришел участковый Петр Иванович. Он поморщился, разглядывая беспорядок, смахнул какое-то барахло с табуретки, сел.

— Эй, ты живой? — спросил он у Василия.

— Я-то? — переспросил Васька.

— Ты-то.

— А я ничего не знаю.

— Кончай придуриваться. Где Ритка?

— Чего-о-о?

— Ты меня еще спроси, какая Ритка, — посуровел участковый.

— Какая Ритка? — как попугай повторил Васька.

— Значит, так, Василий Иванович. Составляем протокол о пребывании в общественном месте в нетрезвом состоянии.

И оскорблении своим видом и поведением человеческого достоинства.

— Нет Ритки. Пропала, — всхлипнул Васька.

— Когда?

— Я не видел. Утром Анжелка зашла, а Ритка-то уже тю-тю.

— А где Анжела?

— Тоже тю-тю.

— Надоел ты мне до невозможности, Василий. Пошли в отделение.

— Анжелка вызволяет Ритку, — тут же раскололся Васька.

— Откуда? — удивился участковый.

— От Сам… Самвела, — прошептал Васька.

— Что еще знаешь?

— Сказала, если к восьми, мол, не вернусь, поднимай тревогу.