Война (ЛП) - Андрижески Дж. С.. Страница 62

Когда его физическое зрение вернулось в норму, видящий улыбался.

Балидор вздохнул, источая терпение.

— Тебе это когда-нибудь надоедает, брат? — положив руки на колени, Балидор сохранял скучающий, вежливо безразличный тон. — Ты же не ребёнок. Ты уважаемый член Лао Ху, уже в годах. Ты не научился делать со своим разумом ничего получше?

— Нет, — взгляд Дитрини не дрогнул. — Не научился. И мне никогда это не наскучит, брат. Никогда. Это питает меня. Это питает меня как нектар.

Балидор поджал губы.

После небольшой паузы он сделал пренебрежительный жест рукой.

— Судя по тому, что мне известно о твоих схемах действия, брат, это неправда. Мне говорили, что ты ломаешь эти свои одержимости… эти объекты твоих инфантильных фиксаций. Ты играешь с ними, пытаешь их, узнаешь их слабости. И всё же, как только ты одерживаешь успех, тебе становится скучно. Ты уходишь.

Дитрини склонил голову набок.

— Всем нам нужно хобби, брат.

Когда Балидор лишь беззлобно щёлкнул языком, на лицо другого вернулась улыбка.

— …И мне никогда не наскучит моя дорогая, дорогая девочка, Балидор. Я могу привести других, чтобы развлечь её, чтобы сохранять свежесть в наших отношениях, поддерживать её возбуждение. Я могу отдать её моим псам, львам, ягуарам и тиграм в Городе… но она никогда не могла быть такой же, как остальные. Она бы никогда не оставила меня. Никогда.

Вытеснив образы во второй раз, Балидор нахмурился.

— И, тем не менее, она уже покинула тебя, брат мой, — сказал он. — Забыл?

Дитрини мягко щёлкнул языком, качая головой.

— Это лишь момент времени, брат Адипан. Лишь пауза в нашей истории. Ты это знаешь… ты тоже не ребёнок, Балидор. Ты знаешь, что с видящими такие промежутки — это часто лишь ответвления от длинной, прославленной хронологии событий, — он склонил голову набок. — Что есть несколько месяцев для таких, как мы? Тех, кто живёт столетиями? Кто любит вечно? Это незначительно, Балидор. Тривиально. Всего лишь средство стать ближе после нашей разлуки.

Балидор усилием воли сдержал желание закатить глаза.

Пожав плечами, он пробормотал:

— Говори себе, что хочешь, брат мой.

— Я знаю правду. И ты тоже. Просто это расстраивает тебя, ибо тебе нравится красивая история про Меча и Моста… как и многим из твоих людей.

Балидор не ответил.

Он никогда по-настоящему не говорил с Элли по душам об её времени с Лао Ху. По правде говоря, он никогда и не хотел много знать об этом. В любом случае, он определённо не считал себя тем, кто может помочь ей с этим.

Проблема в том, что он не знал никого, кто подходил бы для этого лучше.

Сама Элисон явно не выказывала желания поговорить об этом.

Она дала ему самый минимум личных деталей для той операции в Сан-Франциско. Её наблюдения и замечания были краткими, основанными на фактах и исключительно полезными — даже гениальными. И всё же она отказывалась позволять Балидору провести на ней полное сканирование. Вместо этого она отправила его поговорить с Врегом, заявив, что с ним уже поделилась «базовой сутью».

Тем не менее, Врег, казалось, испытывал дискомфорт от немногочисленного знания, находившегося в его распоряжении. Джон тоже избегал данной темы. Судя по тому, о чём то тут, то там обмолвился Дигойз, её муж также не выпытывал у неё детали. Чандрэ отсутствовала до недавнего времени и, скорее всего, не осознавала масштабов произошедшего. Юми и Мост недостаточно близки, чтобы Мост спонтанно поделилась с ней, а Нииле недоставало требуемых навыков общения с людьми.

Возможно, если бы Касс была здесь…

Балидор пресёк эту мысль, поморщившись.

Заставив себя поднять взгляд, он опять посмотрел в те серебристые радужки.

— Ты сегодня будешь говорить со мной, брат? — спросил он.

Дитрини улыбнулся.

— Конечно, брат. Мы же сейчас разговариваем, так?

Балидор мысленно вздохнул.

Вслух он сказал:

— И? Ты желаешь сообщить мне что-нибудь в отношении того, о чём я уже спрашивал? Или ты предпочитаешь играть в эти игры, пытаясь вывести меня из себя?

— Напомни мне, брат. Что же ты желаешь знать?

Балидор не медлил ни секунды.

— Ты расскажешь мне о Тени? Кто он? Какая история связывает тебя с этой персоной? Что тебе о нём известно?

— Я из Лао Ху, брат. Мне ничего не известно об этом «Тени», на котором ты, похоже, так помешался. Кто он? Друг Адипана? Он близок моему драгоценному Мосту?

Балидор нахмурился, всматриваясь в ртутные радужки.

Возможно, ему стоит увеличить дозировку прямо сейчас.

— Как моя драгоценная девочка? — серебристые глаза Дитрини сверкнули, в этот раз с интересом, который казался настоящим. Его взгляд пробежался по одежде Балидора. — Судя по твоему состоянию… и без обид, брат мой… исходящему от тебя запаху, ты только что приехал, так? Она была с тобой?

Балидор прищёлкнул с беззлобным раздражением.

— Брат. Ты знаешь, что я ничего тебе не скажу на эту тему. Возможно, тебе ради разнообразия стоит посотрудничать с нами. Попробовать, может, тогда мы с большей готовностью поделимся интересующей тебя информацией?

Уголки губ Дитрини приподнялись в лёгкой улыбке.

— Она действительно приехала с вами. Я так рад, — серебристые глаза оставались пытливыми. — Она устала, брат? Её муж о ней заботится? Он уже искупал её?

Балидор поморщился. Не успел себя остановить.

Вопреки его незнанию деталей о времени Элисон в Запретном Городе, он не пребывал в полном неведении и замечал её реакции, когда всплывала данная тема. К примеру, он знал, что Элли была до глубины души несчастна, пока находилась там. Он уловил достаточно деталей в её случайных мыслях, подавленных бессознательных воспоминаниях или ассоциациях, чтобы знать это с абсолютной точностью.

Он также ощущал некую травму.

Они с Вэшем несколько раз обсуждали этот вопрос перед смертью видящего. Вэш советовал ему подождать, позволить Элли попросить о помощи, а не давить на неё.

В итоге Балидор согласился.

Теперь, сидя перед Дитрини и ощущая его свет, он не был так уверен. Он всё сильнее и сильнее задавался вопросом, была ли политика невмешательства правильным подходом к Мосту в данной ситуации. Даже на авианосце перед операцией в Аргентине он подумывал спросить у Меча, не стоит ли им настоять и заставить её обратиться за помощью.

Он также подумывал приказать Юми, чтобы та начала проводить с ней сессии.

С тех пор, как они взяли его в плен, Элли ни разу не просила разрешения поговорить с Дитрини и даже не полюбопытствовала, где они держат его. Она не спрашивала, как проходят допросы. Она даже не интересовалась, жив ли он ещё.

Один этот факт уже достаточно красноречив.

Элли имела склонность вмешиваться в каждый аспект разведывательных операций. Как минимум, она хотела, чтобы её держали в курсе находок и прогресса в целом. С Сурли и Рейвен она просила, чтобы ей предоставляли каждую крупицу полученной информации, причём как можно скорее, и довольно сильно наезжала на них за сокрытие или задержки в сообщении любых новых фактов или даже теорий, основанных на допросах.

Про Дитрини она не задала ни единого вопроса. Ни единого.

Конечно, у Врега имелось своё мнение на этот счёт.

Он недвусмысленно заявил Балидору, что этот парень — садист, которому доставляло удовольствие пытать женщин-видящих, особенно сильных. Он выдвинул теорию, что Дитрини воспринял бы ломание Элли как кульминацию работы всей его жизни. То, что она уже связана с другим, лишь усиливало его одержимость.

От своих контактов среди Повстанцев, а также от нескольких женщин с высокими рангами, которых удерживало Лао Ху и которые как-то пересекались с Дитрини, Врег обладал достаточными знаниями об его методах в целом, чтобы спекулировать о том, что могла пережить Элли.

Ни одна из этих деталей не убеждала Балидора, что оставить Мост наедине с этим было правильным решением.

Он не сканировал Элли, чтобы подтвердить свои подозрения, но если бы его попросили выдвинуть догадку, он бы сказал, что Элли боялась Дитрини… и если честно, до этого периода Балидор сказал бы, что Элисон не боится никого.