Тайный враг - Веснина Елена. Страница 33

Директор издательства очень просил уважаемого Юрия Владимировича прочитать рукопись молодого автора, может, поработать с ним, еще лучше — что-нибудь вместе сотворить, например, если дорогой автор пребывает в творческом кризисе, Игорь, так звали молодого автора, допишет роман Юрия Владимировича, потому что читатели с нетерпением ждут этот роман. Горький читал рукописи, Маяковский читал рукописи… Александр Дюма, наконец, читал рукописи. А потом брал их авторов к себе литературными неграми.

«Так почему мне не прочитать записки этого молодого человека? История литературы меня поймет и простит… Если, конечно, заметит».

Юрий Владимирович задумался.

— Вот была бы здесь Аня, она бы подсказала, как мне поступить, — в конце концов решил он.

И тут же зазвонил телефон.

— Здравствуйте… — тихо сказала Анна.

— Анечка, а я только о вас подумал. Представляете, какое совпадение. Я, признаться, по вам уже скучаю безумно.

— Я просто хотела узнать, говорили ли вы с Артемом?

— Да, Анечка, все уладилось наилучшим образом. Большое вам спасибо. Вы — моя добрая фея, — просиял Юрий Владимирович.

— Спасибо вам… До свидания.

Юрий Владимирович положил трубку и гоголем прошелся по комнате:

— Ну-с, уважаемый мистер Доминик Шек, хватит отлынивать. Садитесь-ка вы, батенька, за машинку, пока не наступила полночь и голова не превратилась в тыкву, а редактор — в крысу.

А Анна Вадимовна побежала к Виктории Павловне:

— Представляешь, он мне только что по телефону сказал, что я его добрая фея.

— Одно слово — Андерсен, — улыбнулась подруга.

— Пална! — отчаянно воскликнула Анна.

— А я что? Я только сказала, что сказочник. Аня, обсудить с тобой кое-что хочу.

— Случилось что?

— Давно уже случилось. Чем больше я думаю, Аня, тем больше убеждаюсь, что детей Коркиным отдавать нельзя. За столько времени они с девочками даже повидаться не приехали. Да я бы на их месте все двери повыбивала и все окна оборвала.

— Наверное, чувствуют свою вину.

— Тем более отдавать нельзя! — уверилась в правоте своего решения Виктория Павловна.

— Мы ведь до сих пор и не знаем толком, что там случилось. И как девочки у твоего Самвела оказались.

— Вот сегодня и узнаем. Он как раз приехать должен. Ань… Ты пойди пока к детям, я его тут сама обожду, — смущенно произнесла Виктория Павловна.

А Михаил так переживал из-за девочек, что в конце концов не выдержал.

— Я так больше не могу, я поеду в детдом.

— И что ты там скажешь? — рассердилась Танюша. — Отдайте мне девчонок обратно, я их в клетке под электротоком выгуливать буду, чтобы оградить от новых посягательств?

— Но ведь они меня ждут.

Татьяна удержала мужа:

— Сядь и успокойся. Неужели ты не понял, что за этими несчастными девочками ведется настоящая охота? И их криминальная мамаша не успокоится, пока не вернет детей себе.

— Откуда ты это знаешь?

— Я знаю женскую психологию. А это значит, что мы станем жить под постоянной угрозой, мы с тобой свихнемся от страха и забот об их безопасности. Ты этого хочешь?

— Да плевал я на страх и на заботы. И не такое в жизни видел.

— Езжай. Только о нас ты подумал? — спросила Танюша и заплакала. — Помнишь, что сказал врач? Меня нужно щадить и беречь. Если, конечно, ты еще хочешь увидеть собственного ребенка.

Работа у Юрия Владимировича спорилась, но пришлось прерваться, так как пришел Николай Николаевич.

— Не ожидал. Я, признаться, подумал, что это мой редактор явился, — буркнул Юрий Владимирович.

— Я не помешал, не оторвал от важных трудов?

— Ничуть. Как продвигается ваше расследование?

— Продвигается потихоньку. А где Диана Юрьевна? Она не предложит нам кофе?

— Дианочка на работе. А кофе я вам сам сварю, — засуетился Юрий Владимирович.

— О, не стоит утруждаться. Я ведь только на минутку, так что не будем терять времени.

— Слушаю вас внимательно.

— Юрий Владимирович, я с вашим делом попал в странную ситуацию. Ни доказать ничего не могу, ни закрыть, а начальство давит… И посему хочу вас спросить честно и откровенно: вы ведь заинтересованы, чтобы это дело закончилось побыстрее и при этом — в пользу вашей дочери?

— Безусловно, — кивнул Юрий Владимирович.

— И вы готовы сделать все, чтобы приблизить заветный финал?

— Безусловно. Но я вас не совсем понимаю, — занервничал Юрий Владимирович.

— Ну уж яснее я выразиться, простите, не могу. Я и так много сказал! — Николай Николаевич не хотел говорить открытым текстом о своей корысти в этом деле.

— И все-таки не понимаю. Что я должен сделать, господин следователь?

— Думайте, Юрий Владимирович. Уверен: еще одно маленькое усилие — и мы окончательно поймем друг друга. Засим разрешите откланяться.

Николай Николаевич ушел, а Юрий Владимирович заметался по комнате:

— Что это было? Зачем он приходил? И разговор этот странный… На что он намекал? Как же не хватает друга, чтобы посоветоваться. Артем на работе, Аня далеко, да и не дело втравливать женщину в наши некрасивые семейные дела. Боже мой! Борюсик! Как я о нем забыл!

И Юрий Владимирович засобирался к другу.

Придя к Борису, Юрий Владимирович увидел, что от былого порядка ничего не осталось. А сам Борюсик лежал на диване небритый и грустный.

— Борис, у тебя дверь открыта, — сообщил Юрий Владимирович.

— А, мне все равно. Здравствуйте, Юрий Владимирович.

— Здравствуй, друг сердечный. Но почему у тебя такой разгром?

— Знаете, есть такой лозунг: чисто не там, где убирают, а там, где не сорят. Так вот, проведя последние несколько дней в философских раздумьях, я пришел к парадоксальному выводу: грязно не там, где сорят, а там, где не убирают. Каково?

— Нет, Боря, это никуда не годится. Вставай и приведи себя в порядок, мне нужно с тобой посоветоваться.

Борюсик поднялся:

— Ради друга готов изменить философскому уединению. Но только на время.

— Здесь такое дело, — начал Юрий Владимирович. — Ко мне приходил следователь по делу Ники. С очень странным разговором. Он на что-то намекал, но я абсолютно не понял, на что именно.

— Этот скользкий субъект намекать может только на одно: на взятку, — ни секунды не раздумывал Борюсик.

— Ты думаешь?

— А тут и думать нечего. Рассказывайте, как там было. Юрий Владимирович сообщил подробности.

— Только взятка. Других версий у меня нет, — подтвердил Борюсик. — Он намекает, чтобы вы его перекупили. Что же его, беднягу, так напугало, что он уже готов слить своего предыдущего благодетеля?

— Я думаю — Артем. Он сейчас занялся делом Никушиной соседки по палате. Вот наш НикНик и засуетился.

— Естественно. И теперь ему выгодно сдать того, кто не угрожает, тому, кто угрожает.

— Великолепно. А я как раз думал над сюжетной линией, которая зашла в тупик. Знаешь, Боря, это — выход. Все довольны, а Николай Николаевич еще и способствует правосудию…

— При помощи другой взятки, — уточнил Борюсик.

— Но это только обостряет интригу. Ника оправдана, злоумышленник выведен на чистую воду. Вот вам и финал романа. Хеппи энд… Так ты думаешь, он не оскорбится, если я предложу деньги?

Борюсик изумленно уставился на Юрия Владимировича:

— Знаете, Юрий Владимирович, в Турции когда-то были узаконены взятки. Государственные чиновники с них даже налоги платили. Так вот, если бы этот обычай ввели у нас — ваш НикНик давно ходил бы с медалью ударника взяточного труда на шее!

Самвел приехал в детский дом. Виктория Павловна очень ему обрадовалась:

— А я вас тут еще с обеда жду, Самвел Михайлович.

— Приехал, как только позволили дела… Я понимаю, что вас тревожит происшествие с девочками и вам необходимо знать о моей роли во всем этом деле… Не вдаваясь в ненужные подробности: мне удалось узнать, что некто Надежда Косарева похитила своих дочек у родителей-усыновителей.