Тайный враг - Веснина Елена. Страница 5

— Как же он тогда облапошил ее? С волчьей-то хваткой? — спросила Анна.

— Да, наверное, влюбилась в него, как твоя Дианка. Ничего не видела, ничего не слышала, ничего не соображала. А он и воспользовался, подлец. Как все мужики…

— Ну, Пална, на всех не греши. Попадаются среди них и порядочные, — возразила Анна.

Виктория Павловна улыбнулась и согласно кивнула.

Юля с Татьяной собрались на большой совет. Надо было что-то решать.

— До сих пор в себя прийти не могу. В голове прямо кондиционер какой-то, все мысли выдувает. А что ты обо всем этом думаешь?

— Думаю, что нам сейчас нельзя поддаваться эмоциям. Нужно остыть и переспать с этими новостями.

— Лично я предпочла бы переспать с кем-нибудь другим, — заметила Юля.

— Юля, сейчас наша жизнь решается, а не ля-ля. Призываю тебя к серьезности и ответственному отношению к нашим судьбам.

— Я что, я — ничего.

— Юля, давай впервые в жизни поступим, как взрослые умные девочки. Будем работать и на тех, и на других. И на сторонников старой власти, и на представителей новой. А пока чаша весов явно клонится к новым, — рассуждала Татьяна.

— Перебежим, как крысы? — возмутилась Юлька.

— Крысы — это те, кто покидает тонущий корабль раньше времени, — заметила Татьяна. — А мы с тобой, наоборот, ищем способы нашего спасения. У тебя как, есть идеи насчет собрания акционеров? Какими аргументами мы их раскатывать будем?

— Нужно подумать. Раскатать теоретически можно. В конце концов, не дураки же они дожидаться, когда этот наш «Титаник» пойдет ко дну окончательно.

А выбор кандидатур на пост гендиректора предельно скуден. Доминика под большим вопросом, Сергей… Не мне тебе рассказывать, что такое Сергей. А уж от Амалии на ключевом посту — просто крестись и беги.

Татьяна положила руку на Юлькино плечо:

— Вот и я говорю, коллега. Не крысы мы. А настоящие и единственные патриоты этой компании. Так давай же вместе подумаем о всеобщем благе.

— А даже если мы и крысы, то уж во всяком случае — две самые умные и симпатичные крыски на всей этой посудине, — засмеялась Юлька.

Сергей без стука вошел в кабинет к Амалии Станиславовне и молча развалился в кресле.

У Амалии брови поползли вверх.

— Это что еще за пантомима, Сергей Анатольевич? — поинтересовалась она.

— Я бы хотел переадресовать это вопрос вам. Ваш комментарий к последним событиям, уважаемая Аномалия Станиславовна? Другими словами: чаво это у нас тут творится в натуре?

Амалия передернула плечами:

— Не опускайтесь до рыночного уровня.

— Именно, именно рыночного. С сегодняшнего дня этот уровень и станет у нас планкой, к которой нужно будет стремиться и фирме, и людям, которые в ней работают. И потому повторяю вопрос: каким образом, уважаемая Аномалия Станиславовна, вы допустили этот беспредел?

Амалия поднялась из-за стола:

— А почему вы пришли с претензиями ко мне? Разве не вы у нас с недавних пор влиятельнейший член руководства?

— Я, знаете ли, в теории не силен. И не скрываю этого факта. Зато для вас забота о финансовой безопасности «СуперНики» является прямой обязанностью.

— Ах, вы взяли на себя труд напомнить мне о моих обязанностях, — иронично заметила Амалия Станиславовна. — Тогда я не поленюсь напомнить вам простую народную мудрость: любишь кататься — люби и саночки возить.

— К чему вы это? — не понял ее Сергей.

— Это к тому, Сергей Анатольевич, что раз уж вы избрали роль ни в чем не разбирающегося осла, то не удивляйтесь… когда однажды хозяин наденет на вас хомут и погонит пинками в поле.

— Осла, Амалия Станиславовна, я вам с удовольствием прощаю. Поскольку хомут с сегодняшнего дня у всех общий. К тому же я к вам пришел не ругаться, а поблагодарить. Смиренно и от всей души.

— Поблагодарить? Это становится интересным. За что, позвольте узнать? — поинтересовалась Амалия.

— А за своевременное предупреждение. Помните, вы сказали, что Ника, возвратившись, может у меня забрать генеральную доверенность, а вместе с ней и власть в «СуперНике»?

Амалия кивнула:

— Надеюсь, что так и будет. Эта компания не про вас.

— Ну так гори она огнем, ваша компания, раз она не по мне. В конце концов, ее уже бросили к ногам базарной торговки с двумя классами образования. Но я отвлекся. Ваши слова натолкнули меня на очень простую и одновременно гениальную мысль… Продать к чертям собачьим свой пакет акций.

Амалия ахнула:

— Сережа! Я надеюсь, вы еще этого не сделали?

— В том-то и дело, что сделал, милая Амалия Станиславовна! — гордо сообщил Сергей. — Акции она у меня может забрать, а вот денежки — никогда.

— Но таким образом вы навсегда лишаетесь права вникать в дела компании на правах акционера, — испугалась Амалия.

— Ах, не смешите. Когда это у меня право было? Вам плевать на меня, а мне — плевать на вас. Вот такой у меня жизненный принцип.

Амалия негодовала:

— Вы сами не ведаете, что творите.

Сергей упивался своей ролью:

— Вы так привлекательны в гневе и растерянности, что трогаете сердце прожженного донжуана… Эх, Малечка! Где мои 75, радикулит и вставная челюсть! Ох, и зажгли бы мы с тобой, девочка моя!

Он протянул руки, будто приглашая даму к танцу, но Амалия мгновенно приняла боксерскую стойку:

— Только попробуйте прикоснуться.

— О’кей, я сам.

И, напевая мелодию танго, Сергей, кружа воображаемую партнершу, протанцевал до двери. Выходя, послал Амалии воздушный поцелуй.

Артем, как и обещал, пришел проведать Доминику. Они сидели по разные стороны голого казенного стола и тихо беседовали.

— Мика, я пришел к тебе, чтобы сообщить одну важную вещь. Но сначала я хочу сказать нечто более важное, — начал Артем.

— У меня так поменялись представления о том, что теперь важно, а что — нет… — призналась Доминика.

— Мика. Я люблю тебя, — выдохнул Артем.

Доминика внимательно на него посмотрела:

— О любви хорошо говорить в парке на скамейке. А я сейчас вернусь в вонючую общую камеру, где меня пытались шантажировать, а потом даже побили. И как свидетельство любви в моем мире дарят не красивые слова, а заточенные куски арматуры. Этим, по крайней мере, можно защитить себя…

Артем перебил:

— Все закончено, Мика. Тебя выпустят, и, думаю, уже завтра.

Доминика ахнула:

— Это… Это ты сделал?

— Я надавил на следователя, и он, по-моему, испугался. Он согласился изменить меру пресечения. Сейчас главное — вытащить тебя отсюда. А потом уж я найду способ развалить это дело и докопаюсь до главного кукловода в этом спектакле. Того, кто дергает за ниточки.

— Хорошо, ежели ты прав и завтра я выйду на свободу. Но пока как своему адвокату сообщаю, что я объявила бессрочную голодовку.

— Доминика!

— Это не обсуждается. До сих пор никому не удавалось меня сломать. Не удастся и впредь. Ты, кажется, хотел сообщить что-то еще.

— Не хочу тебя расстраивать, но на фирме происходит что-то непонятное, — признался Артем. — Идет подковерная игра с акциями. И в них замешана Маргарита.

— Ритка? С акциями фирмы? Этого быть не может, — не поверила Доминика.

— Я не знаю никаких подробностей. Ты выйдешь и сама во всем разберешься. Да, чуть не забыл. Диана просила тебе передать.

— Что это?

— Сказала, что слова поддержки и сочувствия.

— Сочувствие? От Дианы? — удивилась Доминика.

— Да. Видишь, как бывает. Она даже специально меня для этого вызвала.

Доминика вынула из конверта листок и прочла: «Артем Боев — известный криминальный альфонс, охотник за дамскими состояниями.

Пользуясь природным обаянием, он охмуряет женщин, втягивает в серьезные отношения, разоряет, а после бросает. Свежий пример — супруга Боева — Антонина. С помощью хитроумной схемы Боев, не имеющий за душой ни гроша, отнял у нее деньги, заработанные тяжелым трудом. На эти средства Боев приобрел мотоклуб и прочее имущество. А достигнув своей цели, бросил жену с ребенком. Обманутая женщина, все еще находясь под чарами Боева, попыталась свести счеты с жизнью. Но он не удосужился навестить жену в больнице, не говоря уже о материальной помощи женщине и ребенку, оставшимся по его милости нищими. Ведь этого циничного, прожженного типа не интересует ничего, кроме денег».