Десант местного значения (СИ) - Грибанов Роман Борисович. Страница 85

3 ноября, местное время 06–23. Камчатка. Дефиле к северу от сопки Бархатная, полтора километра к востоку от брода через реку Паратунка.

Сергей и Сашка ожесточенно долбили лопатками промерзшую землю на склоне одной из сопок. Получалась не очень, земля здесь была каменистая, вдобавок с многочисленными корнями от росшей в изобилии вокруг жимолости. Но они очень старались, хорошо представляя себе, что будет с ними без окопа в случае артиллерийского удара или авианалета. Опыт уже был, хоть и небольшой по времени, но весьма действенный. Вокруг также вгрызались в неподатливую землю бойцы из сводного отряда Ильина, то и дело поглядывая на восток, где засели американцы. Буквально сорок минут назад советские солдаты при поддержке роты подошедших «тридатьчетверок» попытались взять эти позиции, так сказать, нахрапом. Не получилось. Пехота почти сразу залегла под сильным пулеметным огнем. А танки, попытавшиеся вырваться вперед и подавить вражеские пулеметы, наткнулись на весьма точные выстрелы из безоткатных орудий и трех «Паттонов», потеряли два Т-34 подбитыми, и откатились куда-то назад, на запад. И сейчас, то и дело озираясь на две, еще дымящиеся «тридцатьчетверки», и пригибаясь под периодически посвистывающими над ними пулями, солдаты, лежа и полусидя на коленях, отчаянно зарывались в землю. Сергей и Сашка решили отрывать окоп сразу на двоих, Сашке с его раненой рукой одному было бы трудно. Вот и сейчас, Серега, уже сидя на коленях, ожесточенно долбил и рубил неподатливую землю, ругая шепотом проклятую жимолость, раньше такую вкусную, а Сашка выкладывал уже взрыхленный грунт на бруствер, неловко держа лопату. Мало-помалу, но парный окопчик для стрельбы сидя у них уже образовался. По крайней мере, так им объявил старший лейтенант Ильин, обходивший, вернее сказать, обползавший позиции своей группы. По крайней мере, он не ругал их, как некоторых других бойцов, которые не так рьяно зарывались в землю. А то, что это необходимо делать, у ребят не вызывало сомнений. Достаточно было вспомнить вчерашнее зрелище. Необорудованные позиции их бывшего пулеметного взвода и то, что с ними стало, после единственного захода группы американских штурмовиков. Сашка, передернувшись в очередной раз при этом воспоминании, внезапно положил лопату.

— Серый, ты слышишь? Сашкин голос явно дрожал. Сергей тоже перестал копать и прислушался. Американцы прекратили стрельбу, даже одиночными выстрелами. Стояла ночная тишина, какая бывает на Камчатке в предрассветный час в горах. Редко моросящий дождь и шелест под свежим ветром кустарника, только подчеркивал ее, создавая как бы фон, подложку для этой темноты и тишины. Изредка эту тишь нарушали редкие негромкие позвякивания саперного инструмента да негромкие голоса, звучавшие слева и справа от ребят. И вот сейчас, в эту тишину, стал вплетаться шум авиационных моторов. Не гул реактивных двигателей, а именно басовитый ровный шум поршневых авиационных моторов. Уж этот звук ребята за последние дни запомнили навсегда. Проклятые штурмовики опять появились, желая забрать их жизни. Где-то рядом прокричали «воздух!».

— Летят. Тоскливо проговорил Сашка. Серый, давай быстрее, может, хоть еще на пол-штыка окоп глубже успеем вырыть.

3 ноября, местное время 06–25. Камчатка. То же место, но на четыре тысячи футов выше.

Ведущий шестерки «толстых собак» не стал бросаться сходу на первый заход. Несмотря на то, что уже при подлете к зоне атаки, оговоренной с морпехами, передний край американской обороны четко и вовремя обозначил себя серией ракет определенного цвета. Связь землей на этот раз была отличной, поэтому он решил сначала уничтожить танки противника, затребовав дополнительные целеуказания. К его сожалению, земля их смогла дать лишь приблизительно. Что-то вроде: «Вот с этого места они отходили на запад, примерно на милю, а дальше в темноте не видно было..». Ну что же, придется уточнить место вражеских жестянок самим. По его команде четверка А-1Н, чуть набрав высоту, прошла на запад, чтобы развернуться для атаки красных с тыла, а пара, набрав высоту, начала барражировать над предполагаемым местом дислокации русских танков, сбрасывая САБы. Уже первая серия осветительных авиабомб высветила поле, на котором стояли коробки, которые иначе, как танками быть не могли. Четверка «Скайрейдеров», уже развернувшись над дорогой из Николаевки в Паратунку, не обращая внимания на редкий пулеметный огонь с земли, пошла с небольшим снижением в атаку. Еще когда танки противника, слабо различимые в постоянно колеблющемся свете САБ, только появились в прямой видимости атакующих самолетов, ведущий группы понял, что здесь что-то не так. Что не так, он понял только, когда уже проносился на высоте тысяча футов над целью. Танков, стоящих беспорядочно внизу, и поодиночке, и целыми группами, было много. Слишком много, значительно больше, чем входит по штату в советскую танковую роту. И, вдобавок, все они были разными. Он лично видел парочку М103, эту махину с очень длинной пушкой трудно спутать с другим танком, даже в освещении САБ с постоянно двигающимися тенями. Чертовы русские попрятались на месте недавнего боя, поставив свои машины хаотично, впритык к подбитым американским. В итоге в первом заходе только один из четырех «Скайрейдеров» смог более-менее удачно отбомбится, повредив одной из сброшенных бомб гусеницу на Т-34. Остальные экипажи сбросили бомбы впустую. Второй заход ведущий группы отменил. Выцеливать «живые» вражеские танки среди множества уже подбитых у его шестерки никакого боезапаса не хватит, да и вооружение тут другое надо. Не то, что висит сейчас у его парней под крыльями, двухсотфунтовые бомбы, баки с напалмом и неуправляемые ракеты. Тут нужны управляемые ракеты «Буллпап» или бомбы калибра 1000 фунтов, и то, вряд ли они будут эффективны ночью, освещение САБами для этого совершенно недостаточно. Эти соображения он и сообщил земле, одновременно уводя четверку на север. Сейчас они развернуться над поймой реки Паратунка и зайдут на позиции русской пехоты, которая начала окапываться в тысяче футов перед морпехами Корпуса. Она не успела глубоко зарыться в землю, так что удар по красным будет не только эффектным, но и эффективным.

3 ноября, местное время 06–31. Камчатка. Дефиле к северу от сопки Бархатная, полтора километра к востоку от брода через реку Паратунка.

Когда прямо над их головами вспыхнул яркий, мертвенно-белый свет очередной осветительной бомбы, Сашка с Сергеем, не сговариваясь, бросились на дно окопа, прикрыв себя сверху всем, что попало под руку. Вещмешки, карабины СКС, саперные лопатки, все что было в этот момент поблизости. До этого, пока самолеты американцев долгих шесть минут гудели на верху, сбрасывая бомбы где-то позади них, ребята весьма усердно копали, и теперь их окоп был почти метровой глубины. Американцы не заставили себя долго ждать. Рев моторов самолетов, заходящих вдоль тоненькой цепочки русских окопов с севера вдруг оказался заглушен частым свистом и разрывами неуправляемых реактивных снарядов. Отчаянно закричали раненные, но потом рев моторов снова забил все звуки, проникая, казалось, в каждую клеточку сжавшегося на дне окопа Сергея. «Господи, как страшно-то!» — промелькнуло в голове у него. Изо всех сил, остатками разума он удерживался от того, чтобы, выскочив из окопа, побежать изо всех сил. Не важно, куда, главное, чтобы подальше от этого ужаса. Рядом с ним тоненько причитал Сашка: «Мама, мамочка, я не хочу умирать!». Над ними, на мгновения заслонив свет, идущий сверху от осветительных бомб, промелькнули четыре стремительных тени. Рев моторов стал затихать. Серега, чуть погодя, осторожно приподнял голову. Похоже, и на этот раз им повезло, они живые и даже не ранены. Еще чуть погодя они с Сашкой осмелели на столько, что решились сесть и выглянуть из окопа. НУРы испятнали частыми неглубокими воронками их позиции, но прямых попаданий в окопы не было видно. А вот убитые, или раненые, на земле лежали, немного, но они были. «Это, наверное, те, кто как я, испугались и все-таки повыскакивали из окопов, чтобы убежать» — подумал Сергей, уверяясь в мысли, что от войны не убежишь. Но дальнейшие его размышления прервала новая серия САБ, сброшенная тихо гудящим на высоте американцем. Самолеты никуда не делись, остались здесь, и сейчас они пошли на второй заход! Снова стремительно нарастающий рев мощных моторов, от которого, казалось, никуда не спрятаться. Но как ребята, судорожно вцепившиеся в дно окопа пальцами, не ожидали новой порции разрывов, за которой неизбежно следуют крики людей, которых рвут на части огонь и сталь, ее не было. И только тогда, когда уже снова четыре стремительных тени пронеслись над окопом, вокруг начали раздаваться новые звуки. Сначала негромкие хлопки, будто что-то тяжелое падает на землю. Потом, сразу же, тихие звуки разрывов, слабее даже, чем от маленьких минометных мин, с которыми их атаковали американцы несколько часов назад. А потом тоже тихие шлепки, которые сразу же заглушили крики. Даже не крики, а какой-то звериный вой на максимально возможной человеку громкости. И довершение, один из шлепков пришелся в их окоп, прямо рядом с Сергеем. Позже Сергей даже не смог внятно объяснить, как он сумел это сделать. Больше всего это напоминало густой кусок раскаленной лавы, Сергей когда-то, еще в мирной жизни, смотрел в клубе документальный фильм про извержение одного из камчатских вулканов. Этот кусок, в четверть ладони, упав на Сашкин вещмешок, в мгновенье прожег его, протекая внутрь. А дальше, к огромному Сашкиному везению, на пути этой страшной чужеродной субстанции, оказалась обыкновенная банка консервов. Вдобавок, очень удачно для Сашки лежащая плашмя. «Килька в томатном соусе», и этот клочок лавы начал ее быстро плавить? Прожигать? Испарять? Серега не знал, что происходило с этой несчастной банкой, но эта банка выиграла несколько драгоценных секунд, за которые Сергей успел сдернуть вещмешок с завозившегося под ним Сашки и выкинуть вон из окопа. Для этого ему пришлось привстать, и тут он увидел настоящий кошмар. Горящая земля, горящие кусты, горящие люди, которые беспорядочно метались и катались по этой земле. «Нам снова несказанно повезло», отстраненно подумал находящийся в ступоре Сергей. Напалм, американцы сбросили на наши позиции баки с напалмом. И наш окоп просто находился вдалеке от места падения бака, понял он, глядя на огненно-багровые ямы, жутко воняющие едким запахом горящего напалма напополам со смрадом сгоревшего человеческого мяса. Которые раньше были точно такими же, как у них, окопами. И в которых были люди, их сослуживцы. Такие же люди, как они, а вот во что сейчас они превратились? Умом Сергей понимал, что надо бы выскочить из окопа, как то помочь этим несчастным, которые сейчас катаются по земле, сгорая заживо. Но заставить себя не мог. И в этот момент американцы пошли на третий заход! Они даже не сбрасывали САБы, зачем, на земле мечущиеся горящие фигурки людей и так было прекрасно видно. Охнул и спрятался в окоп поднявшийся было к нему Сашка. А Сергей только пригнулся, он так и не вышел из своего оцепенения до конца налета. И на всю жизнь запомнил эту картину, она будет снится ему и через год, и через три, и через десять лет. Даже через двадцать лет он ночью, мокрый от пота, выныривал из вечного кошмара в реальность. В глаза любящей жены на измученном болью за него лице, в которые он вцеплялся, как в единственный спасательный круг, неизменно вытягивающий его из этого кошмара. Черная, как уголь пустота ночи. Багровое пламя, горящее повсеместно, тут, и там, оно только подчеркивала темноту ночи. И горящие и кричащие от нечеловеческой боли люди. Люди, разрываемые на куски снарядами авиационных пушек. И ощущение полного, всеобъемлющего собственного бессилия.