Услышь меня (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка". Страница 7
— Кажется всё, — неуверенно пробормотала.
Матиас мысленно поддержал меня, считая так же, как и я, а у Томаса в голове творилась паника. Ему казалось, что он ничего не запомнил. Поднял на меня чуть затравленный взгляд, пытаясь ничем не выдать своего состояния, а я потрепала его по волосам.
— Не переживай, если сразу не запомнил. Потом спросишь у Матиаса, если что забыл, или у Джорджии. Она дама строгая, но детей любит.
«Я не ребёнок!» — вспыхнула яркая мысль.
— Ты только не психуй, — попыталась успокоить его, — когда она тебя будет сынком звать или ещё как ласково. Просто ей много лет, а дома остались дети.
— Ты самая молодая среди радистов была? — догадался Матиас.
— Да, — кивнула, — но теперь у неё будет на кого свою любовь изливать. Прости, Томас, но крепись. Запомни, она очень строгая, но добрая!
Браун совсем скис, а я радовалась. Передать звание самого младшего, было ужасно приятно! Мне его даже жалко не было. Все через это проходят. Я стояла, улыбалась, поглядывая на насупившегося Томаса.
— Не расстраивайся, — поддержал его Матиас, — справимся и с Джорджией.
Но Браун не поверил, считая, что я нанесла серьёзный удар по его репутации, и теперь его не будут воспринимать как взрослого.
— А у нас иногда дают мороженое на десерт, — ляпнула, поймав его детские воспоминания.
Я честно не хотела его унижать или подшучивать, но рыжая макушка склонилась ещё ниже. Подмигнув давящемуся от смеха Матиасу, сокровенно добавила:
— Если вы его не едите, то я заберу себе. У нас девчонки все сладкое любят. Так что ваши порции, чур, мои. Я могу килограмм съесть и не заболеть.
Браун выпрямился, а Матиас клятвенно заверил, что отдаст мороженое только мне, даже если будут умолять другие.
— Я люблю пломбир, фисташковое, так и быть, можете сами съесть.
Настроение у Томаса стало подниматься. Он более уверенно поглядывал на меня и вдруг ответил, очень смело и дерзко:
— Я люблю мороженое, поэтому прости — не дам.
Я была впечатлена.
— Эй, ты как с наставницей разговариваешь? — возмутилась и легонько стукнула его по макушке.
Вот же рыжий жук! Но такой милый. Создав дружеский настрой, мы ещё долго трещали о работе, о жизни на крейсере, о войне.
— Сейчас затишье, но будьте внимательнее — это не к добру. Любое сомнение озвучивайте, перепроверяйте, даже если послышалось, даже если мимолётно.
— Рит, не волнуйся, — заверил меня Матиас.
Даже опешила, услышав в его мыслях беспокойство за меня, заметив тревогу в моих глазах.
— Я не волнуюсь, — возразила.
— У тебя все твои эмоции на лице видны, — усмехнулся Сальварес, а я улыбаться перестала. Хотелось бы мне знать, что ещё он прочитал по моему лицу.
— Прям все? — не поверила, но внутренне подобралась.
— Многие, — корректно исправился брюнет, задорно улыбаясь одними глазами и мыслями.
Он был рад, что сумел меня поймать. И он искренне считал, что мне понравился Браун не как мужчина, а как братишка. С Матиасом придётся быть предельно внимательной, ишь какой глазастый выискался.
Настроение испортилось, но я продолжала улыбаться. Обидно, что даже с обычными людьми расслабиться нельзя. Даже с ними я чувствую себя другой, не такой, как все. Даже с ними я в опасности.
Матиас решил взять слово и стал рассказывать, что он служил на крейсере «Лауш» в подчинении арча, и ему было жутко тяжело, так как те постоянно читали его и мысленно отдавали приказы.
— Ощущение, что я их марионетка, или даже робот. Как услышал о переводе, с радостью сбежал оттуда. А напарником был инги, сами понимаете моё отчаяние.
Я кивнула. Представители синекожих были и у нас. Невысокого роста, глаза-блюдца, четыре длинных узловатых пальца и отсутствие на лице губ и носа.
К их внешности нужно привыкнуть, особенно к их способности создавать проблемы. Они не понимали: что такое личное пространство, личные вещи и сама личность. Жители голубой планеты Ин строили коммунизм, пытаясь остальным доказать, что это круто! Правда, их слушать никто не хотел.
Да и кто будет слушать, если тебе одухотворённо расписывают прелести общества, где все равны и тут же берут твою кружку и выпивают остатки кофе! Да после этого к кружке прикоснуться противно, не то, что слушать дальше.
Нашу увлекательную беседу пришлось отложить через пять часов, так как пришла Джорджия сменить меня. Я тепло попрощалась с новенькими и, улыбнувшись Матиасу, отправилась в столовую. Удивительно, как легко и быстро я нашла в их лицах друзей. Очень позитивные и хорошие люди. Пусть и читает кое-кто эмоции, но, видимо, наскучавшись в обществе инга, Матиас искал общение с себе подобными. Поэтому так жадно вглядывался в мимику, в глаза, читая понятные и привычные чувства.
В столовой царило поразительное оживление. Я попала на дневную пересмену, поэтому заметила много знакомых. Присоединившись к девчонкам, слушала их краем уха, быстро поглощала обед, пока не прибежала Нелли. Плюхнувшись напротив, она, как сыч, вцепилась в меня взглядом и требовательно спросила:
— Ну как? Нормальные?
Разговоры за столом прекратились, и все обернулись к нам, с большим любопытством прислушиваясь.
— Очень, — кивнула подруге.
— А там такой рыженький, как он? Нормальный? Не кретин очередной?
Мне даже обидно стало за Брауна.
— Томас очень милый мальчик. Ему недавно восемнадцать исполнилось, так что будь с ним вежливее. Парень, кстати, талантливый.
Всё это я прочитала в его голове. Брауну пророчили блестящее будущее.
— Фу-у-у, — выразительно выдохнула с облегчением Нелли. — Так, чур он мой.
Я аж закашлялась, подавившись водой. Вылупилась на неё, чуть ли не ором крича:
— Ты сбрендила, что ли?! Говорю, он маленький ещё!
Девчонки со мной были согласны, но упрямая Нелли стояла на своём:
— Ну и что? Значит тем более мой. Я тут прочитала в статье одной, что мужа надо воспитывать самой! Для этого надо брать их, пока они ещё не порченные.
Аппетит пропал, слёзы от смеха на глаза проступили. Я не сдержалась и прыснула в кулак.
— Смейся, смейся, а вот когда я вперёд тебя замуж-то выскочу, посмотрим, кто смеяться будет последним, — заверила меня Нелли, затем обернулась к девчонкам и строго рявкнула: — Рыжий мой! — опять посмотрев на меня, заискивающе спросила: — Расскажи о нём, пожалуйста.
Нелли сложила ладошки, потирая их, с мольбой смотрела на меня. Я сидела и не знала что делать. Ощущения такие, будто я стану соучастником растления несовершеннолетнего. Хотя он уже достиг точки взросления, и сам считал себя мужчиной. Даже интим был пару раз. Правда, глядя в алчные глаза подруги, не понимала я её одержимости.
— Нелли, мир на мужчинах клином не сошёлся. Пожалей мальчика.
— Я же не собираюсь его насиловать, — возмутила подруга. — Тебе что, жалко?
— Да, жалко. Томас очень… — тут я замолчала, не зная как объяснить то, чего в принципе знать не должна. — Мне кажется, он тебя разочарует, — решила смягчить подругу. — Ты всегда мечтала о настоящем мужчине, а он ну… совсем ещё маленький.
— Нелли, зачем тебе ребёнок? — встряла в разговор её знакомая, Марта. Я смотрела, как мается подруга, как она не хочет признаваться, что имеет слабость к рыжим. На крейсере, как назло, ни одного не было до недавних пор.
Я протяжно вздохнула, понимая, что не могу оставаться бесчувственной, когда на меня так жалобно смотрит единственная подруга. Поэтому я рассказала что знала, а скорее, ничего не сказала. Имя она и без меня могла узнать. На вопрос когда он сменится, я лишь пожала плечами. Посмотрев на личный комфон, я не увидела приказа, когда самой заступать на смену. Поэтому, подмигнув Нелли, отправилась спать. Лучше урвать спокойное время, а то принесёт нелегкая обязательно кого-нибудь.
Если бы я знала, как я проснусь, наверное, и не ложилась бы. В мой сон пробрались чужие мысли. Я видела себя стоящей на капитанском мостике и рассматривающей на карте нашего сектора свой родной крейсер. Он был так близко. Я усмехнулась, гадая, сейчас жахнуть или подождать приказа императора.