Не склонив головы - Калачев Владимир Сергеевич. Страница 20

Органов с холодным любопытством рассматривал нациста.

— Настоящий ученый только у нас может получить возможность работать в отличных условиях! — продолжал тот.

— Только у вас? — не сдержался Органов. — Откуда вы знаете в каких условиях работали до войны мы — русские ученые?

— Профессор, это нам известно!

— И это известно?

— От разведывательной службы ничего нельзя скрыть, абсолютно ничего! — Шницлер самодовольно улыбнулся. — Могу сказать, что в нашей картотеке имена всех крупнейших ученых мира. И не только имена…

Гестаповец оборвал себя на полуслове, бросил пугливый взгляд на дверь — он только теперь сообразил, что сказал лишнее.

Аркадий Родионович задумался над последними словами майора. Он не сомневался, что гестапо неплохо осведомлено. Однако профессор был уверен — в картотеке фашистской разведки нет данных о его последних исследовательских работах. При воспоминании об этом Органов не смог сдержать волнения. И это заметил Шницлер. Но рассудил он по-своему:

— Вы согласны работать по своей специальности?

— Нет!

В лабораторию Шницлер пришел с утра.

— Герр профессор, — обратился он к доктору Майеру, — вы знаете, кто интересовался приборами в лаборатории?

— Извините, — сдержанно отозвался ученый, но это должны знать вы!

Доктор Майер был явно недоволен, что его отрывают от дел. Однако Шницлер сделал вид, что не заметил отношения руководителя лаборатории к его визиту.

— Вашими приборами интересовался русский профессор… Органов! — громко проговорил он, рассчитывая удивить доктора и надеясь что-либо узнать о русском ученом.

— Профессор Органов? — Майер поднял голову. Не ослышался ли он? Но гестаповец подтвердил:

— Да, Органов, — и тут же спросил: — Вам известно о нем что-нибудь?

— Еще бы… — доктор встал из-за стола. — Но позвольте, где он сейчас?

В ответ Шницлер промямлил что-то неопределенное. Ему не хотелось говорить правду. Однако доктор повторил свой вопрос настойчивее.

— Где профессор?

— Лежит в лазарете. Заболел… — вывернулся гестаповец.

— Что с ним? Я немедленно еду к нему! — Майер взялся за пальто.

— Нет, нет, нельзя, — поспешил возразить Шницлер. — Русский профессор находится в специальном лазарете. Скоро он будет совершенно здоров.

— Вы полагаете?

— Уверен, — Шницлер взглянул на своего собеседника и сделал попытку еще раз вернуться к своему вопросу:

— Герр профессор, все-таки что вам известно об этом русском ученом?

— О, это большой ученый. Я читал статьи господина Органова в журналах еще задолго до войны. — Доктор подошел к шкафу с книгами и начал что-то искать.

Сообщение Шницлера взволновало ученого. Правда, Майер не был лично знаком с русским профессором, никогда не видел его, но хорошо знал Органова по его научным трудам. Этого было вполне достаточно, чтобы проникнуться глубоким уважением к русскому ученому. Еще бы, его работы б области генерирования сверхвысоких частот, столь важных для радиолокационной техники, привлекали внимание крупнейших ученых мира.

Доктор Майер считал, что русский профессор намного опередил своих современников. Он не просто разрешил важнейшие теоретические проблемы, но и показал путь, по которому следует идти в этой новой отрасли техники. До войны Майер с огромным интересом следил за каждым сообщением в печати о работе профессора Органова. Немецкий ученый искренне радовался его успехам и немножко завидовал им.

— Надеюсь, профессора не пошлют работать в цех? — повернулся доктор к Шницлеру.

— Не знаю. О нем доложено высшим инстанциям.

— Если бы профессор согласился пойти ко мне в лабораторию… Впрочем, я сам займусь этим вопросом. — Ученый, посмотрев прямо в лицо гестаповца, добавил:

— Ведь вы не можете решить этот вопрос сами?

— Нет! — с раздражением ответил гестаповец. Он понял, что сегодня от доктора едва ли что может узнать об Органове и, кроме того, почувствовал себя задетым его последними словами. Шницлер увидел, что и на этот раз разговор с ученым не получился.

— Хайль Гитлер! — отступив к двери, привычно воскликнул майор.

— Хайль… — машинально отозвался доктор.

Вернувшись с работы, доктор Майер не притронулся к ужину. Он долго ходил по кабинету. Только после того, как фрау Эльза доложила, что приехал профессор Швабахар, доктор попросил у нее кофе.

Майер и Швабахар когда-то вместе учились в Берлинском университете. Правда, учились они на разных факультетах, причем Швабахар уже заканчивал университет, в то время как Майер только перешел на второй курс, но это не мешало их дружбе.

Входя в кабинет доктора, Швабахар заметил озабоченность на его лице.

— Что-нибудь случилось, неприятности? — спросил он, принимая от Майера кофе.

— О, если бы вы знали… — Майер сел ближе к Швабахару: — Сегодня мне сообщили, что на заводе среди русских рабочих находится профессор Органов.

— Органов?

— Да, да, Органов. — Майер встал, сделал шаг от стола. — Вы знаете Органова? Впрочем, вполне возможно, вы о нем не слышали, ведь он не биолог, как вы… — Майер направился к огромному книжному шкафу, достал несколько книг, целую пачку журналов и выложил на стол.

— Вот, — проговорил он, — здесь опубликованы статьи профессора Органова, дискуссии ученых по проблемам, выдвинутым этим талантливым человеком.

— Боже мой, — всплеснул руками Швабахар, — мне вовек не разобраться, ведь радиолокация — это совсем не моя область!

— Понимаете, труды Органова помогли ученым решить очень важные проблемы по использованию отражений ультракоротких волн. А это…

Швабахар отчаянно замахал руками:

— Погодите, дорогой друг, прошу вас… Вы лучше объясните мне все так, как бы объяснили человеку, не имеющему ни малейшего представления о радиолокации.

— Извольте. — Майер прошелся по кабинету.

— Представьте, вам надо высчитать расстояние до какой-то планеты! Сколько труда пришлось бы затратить сотням людей, сколько сил и все равно точности добиться очень трудно. На помощь ученым придет удивительный прибор, вернее, целая система приборов — радиолокационная станция. Понимаете, с помощью этой станции можно сделать все это не только быстро, но и получить данные исключительной точности…

Майер незаметно увлекся. Он говорил о близких ему вещах, о чем не раз думал, мечтал.

— Или, скажем, люди отправят на луну межпланетный корабль, — продолжал он, все больше вдохновляясь. — Радиолокатор поможет управлять таким кораблем с земли. И я верю, что это — недалекое будущее, совсем нет, профессор, вы представляете себе, на пороге каких замечательных свершений стоит человек… И об этом так смело сказано в статьях Органова. Такие прогнозы…

Майер торопливым движением поправил волосы, отступил от стола и, как вначале, быстро прошелся по кабинету. Доктор заметно волновался, он боялся упустить что-нибудь важное.

— Уже и теперь с помощью радиолокации достигнуто очень многое, достигнуто то, о чем еще совсем недавно не мог мечтать человек. Радарные установки позволяют обнаружить скрытый во мгле за десятки и сотни километров корабль, самолет! И не только обнаружить, но и следить за ним, определить его направление, скорость… — Майер неожиданно остановился, дотронулся до плеча профессора, горячо проговорил: — Представьте себе, перед вами небольшой экран и вы, находясь в этом кабинете, смотрите на него и с совершеннейшей точностью видите самолеты, летящие в радиусе действия локатора. Это, если так можно выразиться, всюду проникающий, все познающий и в то же время невидимый для других глаз.

— Вы говорите удивительные вещи, мой друг, удивительные… — прошептал Швабахар.

А доктор Майер продолжал:

— Если установить такой «глаз» на самолете, он позволит летчику «видеть» ночью с огромной высоты. Но… — Майер на какую-то секунду замолчал. Потом более спокойно пояснил: — Для точности получения данных станцией, понимаете, так же, как и для обнаружения более мелких предметов, она должна посылать в пространство очень узкие радиолучи, а это возможно лишь при значительном сокращении длины самих волн. Наша задача — сейчас создать мощный источник радиоволн длиной в несколько сантиметров — это откроет перед радиолокацией еще более значительные перспективы.