Дурная кровь (СИ) - Щабельник Виктория "Тера". Страница 14

Прежде чем покинуть медблок, я зашла к Доре, убедилась, что та по-прежнему в искусственной коме, решила, что лучше оставить ее в таком состоянии на ночь, чтобы организм смог полностью восстановиться. Расх сидел рядом с медэксом, в котором спала его дочь, и поглаживал пальцами холодное стекло купола.

Увидев меня, вскочил на ноги, и почти неуловимым движением опустился передо мной на колени.

– Расх, прошу вас, не нужно, - я попыталась его поднять, испытывая неловкость и растерянность.

– Нужно, ильза целительница. Не знаю, чего вам стоило ее вернуть, но отныне, моя жизнь принадлежит вам. Я принимаю на себя долг крови и обязуюсь беречь и защищать вас и того, кто вам дорог до последнего вздоха, - Расх поднял на меня взгляд, и я содрогнулась от плескавшихся внутри него чувств. Боль, растерянность, надежда, счастье. Все, что этот человек успел пережить за эти сутки.

– Достаточно простого спасибо и чашки вашего замечательного чая, который вы мне завариваете по утрам, - я улыбнулась, и все-таки с трудом, но подняла этого громилу с пола, - ваша дочь настоящий боец, а со временем станет хорошим целителем. Это цена, которую она заплатит за свое спасение. Вернет долг, исцеляя других.

– Она такая же, как вы? – прошептал удивленно Расх.

– У нее большой потенциал. Если будет учиться, сможет многого достичь.

Я прошла к выходу, Хок не отставал.

– Нужно отдохнуть, когда Дора очнется, вам потребуется много сил.

Расх кивнул, и вернулся на свое место у медэкса. Я вышла из блока, задумчиво бредя по коридору. Хок держался близко, однако, старался своим присутствием не подавлять.

Когда-то давно, еще в детстве я мечтала, что когда-нибудь мой отец, леор Клависсио сент Рейн хотя бы раз взглянет на меня с любовью и нежностью. Я старалась чаще попадаться ему на глаза, ловя проявления хоть какой-то родственной привязанности, не понимая, как же его раздражало мое присутствие в его жизни. От подобных иллюзий меня быстро избавило первое покушение. И я смирилась с тем, что нужна только маме. Лишь ее любовь и забота не давали мне окончательно поверить в собственную ущербность. Почему именно сейчас мне вдруг вспомнилась эта детская, почти забытая потребность в любви отца? Родного отца, который за меня готов был бы отдать жизнь, который защитит и никогда не оставит, не смотря ни на что?

– Хок, а где вы будете ночевать? – отгоняя мысли делающие меня слабой, я переключилась на другую проблему – где разместить моего телохранителя.

– В коридоре, - ответил Пес, - я постараюсь вам не мешать, но при малейшей угрозе буду рядом.

– Но вы не сможете круглые сутки обходиться без сна, - возмутилась я.

– Вы не поверите, без чего я могу обходиться гораздо дольше, - Пес улыбнулся, и я с удивлением осознала, что он гораздо моложе, чем я предполагала. Вполне возможно, что ему нет еще и двадцати.

– Хорошо, но я вынесу вам стул. И плед, - я повела плечами, мне было зябко.

Парень поблагодарил, и, убедившись, что в комнате безопасно, вышел в коридор.

***

Я повернулась в кресле лицом к экрану, понимая, что отчаянно трушу. Даэль Корр, леор возмездия и справедливости. Столь громкое и пафосное наименование рода говорило лишь о том, что именно на их семью была возложена судебная власть. Они карали и миловали. Чаще, все же, карали. Мы познакомились к Даэлем, когда мне было семнадцать. Он уже тогда подавал большие надежды на поприще правосудия, хотя и в его карьере была пара осечек, которые лишь сделали его более упорным и жестким.

С экрана на меня смотрел улыбающийся мужчина, по виду лет на десять старше меня. Блондин с короткой стрижкой и аккуратной бородкой. Его пронзительные голубые глаза словно ввинчивались в душу, создавая там хаос. Несколько первых встреч он действовал на меня сокрушительно, после всего лишь пугал и тревожил. Главное было перетерпеть действие взгляда поборника справедливости, пока на него не выработается иммунитет. По крайней мере, у меня.

– Котеночек, какая встреча! – протянул он.

– Котеночек? – едва слышно скептически переспросил Клауд.

– О, у нашего разговора есть свидетели? Милая, я решил, что ты, наконец, одумалась, и решила принять мое предложение. И как тяжело осознавать, что тобою движут совсем иные мотивы, чем удовольствие меня лицезреть.

Его манера речи всегда меня напрягала, тем более что я знала – за этой нарочитой веселостью скрывается холодная расчетливая сволочь, не гнушающаяся ничем в достижении своих целей. Но, чего было у этой сволочи не отнять – свое дело он знал, и еще не один преступник от него не ушел. Ну, почти, но здесь и сейчас я не собиралась говорить ни о чем подобном.

Когда я наткнулась на категорический отказ генерала дать разрешение на забор материалов ДНК у высшего командования станции, пришлось искать иные пути. Два предыдущих дня я сбилась с ног, проверяя всех Псов, проживающих на станции. Клауд оказался прав – никто из них не был нашим убийцей. Что возвращало меня к отчету и последующему рапорту, который генерал возмущенно порвал на мелкие кусочки прямо на моих глазах.

– Вы понимаете, чего просите, ильза целительнице? - брызгая слюной, вопрошал он, - высшее командование, аристократы! Да нас раздавят, едва я заикнусь о чем-то подобном.

– Но почему бы тогда не сделать этот тест на добровольной основе? Ведь под подозрением они все. Разве это не бросит тень на их род?

– Дитя, как ты не понимаешь, они выше этого, - генерал упал на кресло, и взъерошил свои короткие седые волосы, - если бы речь шла об аристократке, еще понятно. Виновного бы нашли и казнили на месте. Причем семья той же аристократки. И это произошло бы втайне от всех. И род преступника сам бы с радость выдал виновного, не желая позорить клан. Но девушка вольнонаемная, она, по сути, никто. Даже если Псы воспользуются всей своей властью, я ничего сделать не смогу.

– По станции разгуливает маньяк, убийца. Нелюдь, который посмел поднять руку на беззащитную женщину. Он ее убил.

– Всего лишь удовлетворил естественные мужские потребности. Здесь это происходит слишком часто, и никто никогда из жертв не пытался призвать виновного к ответу. Все решалось полюбовно и с выгодой для женщин.

– До сих пор жертву не сбрасывали в мусоросборник, пытаясь, замести следы, - я смахнула с лица волосы, чувствуя, как сильно устала от бесконечного хождения по кругу. Если мне не удастся убедить генерала, вполне возможно, будет бунт. Сослуживцы Расха уже не скрывали недовольство происходящим, ведь пострадала его дочь, - это убийство, генерал, как бы вы не боялись этого признать. И на суде я буду заявлять именно об убийстве. Не покушении. Убийстве, с отягчающими обстоятельствами и попыткой сокрытия следов. Виновному грозит казнь.

– Какой суд, девочка, ты о чем? – генерал закашлялся, пытаясь вернуть сбившееся дыхание, - оставь эти глупости. Иначе, мне придется связаться с верховным леором и рассказать, что его внучка занимается не своим делом.

Именно после этого разговора, я поняла, что достаточно билась в глухую стену. Нужно было действовать иначе. А как именно иначе, пришло мне в голову на рассвете. Именно тогда, выскочив в коридор в одной пижаме и окончательно вогнав в краску такого непробиваемого до сих пор Хока, я потребовала предоставить мне возможность связаться со столицей. Особой сложностью было найти канал, который бы не прослушивался. В этом мне помог разбуженный и слегка помятый после короткого сна Клауд. Выслушав меня, он быстро собрался, и уже спустя четверть часа я сидела перед экраном, вглядываясь в знакомые черты лица мужчины, с которым не виделась более пяти лет. И кому на предложение руки и сердца я ответила отказом.

Глава 8

Я следила за показателями мэдокса. Очень скоро Дора должна была проснуться. Ее дальнейшее пребывание в коме не имело смысла. Тело полностью исцелилось. Что же до духа – на это потребуется время.

Я сбежала на ночное дежурство после разговора с Даэлем Корром, леором возмездия и справедливости. Никогда не думала, что обычная беседа по головизору отнимет столько сил. Пребывание в медблоке дарило мне уверенность в собственных силах и иллюзию защищенности.