Я попал в ЛитРПГ-2, или как прокачать суккуба (СИ) - Чехин Сергей Николаевич. Страница 6

— Ну, хочешь дальше валяйся! Жди своей очереди.

— Ладно, — протянул товарищу конец посоха. — Помоги встать.

Поднявшись, чуть пригнулся и приставным шагом побрел подальше от напарника, выписывая палкой круги перед собой подобно заклинателю змей.

— Тише... — спокойно и размеренно пробормотал под нос, точно усмирял злобную собаку. — Тише... Не крутись, не суетись, херова ты мошонка с крылышками. Цып-цып-цып.

Как ни странно, это подействовало. Москит замедлился и ощутимо сбавил обороты, прекратив резать уши надсадным треском. Движения стали плавным, ленивыми, как у тяжелого маятника, а вместо стремительных атак тварь подлетела воздушным шариком и зависла метрах в десяти напротив. Краем глаза скосился на Хорвата — разбойник уже занес руку для решающего броска. Но теплый мед надежды обернулся ледяным всплеском адреналина, когда левая стопа не нащупала опоры и ухнула в бездну.

Запомните, ребята — никогда не отвлекайтесь во время крайне важных и опасных занятий. Я вот затупил и в итоге промахнулся мимо настила и грохнулся на колено, окунув сапог в воду. Вокруг все сразу забурлило, будто чан с кипятком, что-то твердое и скользкое толкнуло пятку, а в полуметре под поверхностью сверкнули тонкие как иглы зубы. Ногу вытащил за миг до того, как из болота высунулась башка жертвы доктора Моро, скрестившего пиранью, угря и змею, и вонзила челюсти в бревно совсем рядом с моими пальцами.

Отдернул кисть, как от огня, шумно вдохнул и выпрямился как раз в тот момент, когда в спину на полной скорости врезался мягкий стрекочущий шар. От падения уберегли только бешеное размахивание руками, покачивание вперед-назад и трехэтажный мат-перемат. Кожаный мешок отправился на корм клыкастым рыбозмеям, а я повернулся к товарищу и показал большой палец — мол, классно сработали. Но по бледному лицу и выпученным глазам понял — что-то пошло не так. И когда под лопаткой запекло и начало стремительно набухать, понял, что именно.

Глава 3. Игра с огнем

Под кожу будто загнали уголь и на каждом шагу раздували кузнечными мехами. Но дикая боль в лопатке — это полбеды, помимо прочих «дебаффов» ощутимо подскочила температура, прошиб горячий пот, и трясло в ознобе на грани с судорогами. Местность вокруг превратилась в калейдоскоп всех оттенков серого, отчего порой не разбирал, где небо, а где земля, и если бы не суета перепуганного товарища, наверняка бы кончил недолгую жизнь, забредши в трясину или в открытую, полную тварей воду.

— Сюда, не торопись, — Хорват осторожно придерживал под локоть, чтобы лишний раз не касаться спины и плеча, к которому медленно, но верно подползала опухоль. — Ничего страшного — в тебя просто отложили Чужого. Все болотники через это проходят еще в детстве. Меня тоже как-то раз куснули. Лекарство есть, лекарство проверенное. Главное — добраться до хижины знахаря. А он, эх-х-х — смотри под ноги, засел в самой гуще болот. Но ничего, дорогу знаю — не пропадем.

Не знаю, сколько шли — может, двадцать минут, может два часа. Не знаю, где шли — может, по лесу, может, по высокой траве — ближе к концу все слилось в сплошной хромакей с рябью «артефактов», как от похеренной видюхи. Мышцы сводило, ноги столбенели, и товарищу все чаще приходилось тащить меня на горбу, пока вдали не показалось коричневое пятно.

В хижине горела лампадка, вдоль стен висели сушеные коренья и пучки — по крайней мере, такую картину рисовало смазанное восприятие, переходя из вполне четкого и различимого изображения в полотна Дали и Ван Гога. Похожий на индейского шамана пожилой эльф сидел на корточках (пятки поднял — район потерял) возле булькающего котелка и растирал в грубой каменной ступке пасту с запахом чабреца и ежевики.

Когда разбойник вышиб плечом дверь, старик и бровью не повел, но стоило нам приблизиться, и прозвучал скрипучий низкий голос:

— Добудьте десять корней пуплюка, странники.

— У нас тут укус москита, — проворчал товарищ, укладывая ношу на самодельный матрас животом вниз.

— Эта беда мне знакома, странники, — под скрежет пестика прозвучало в ответ. — Добудьте пять лепестков...

— Дед, запарил! Некогда нам добывать! Деньгами возьмешь?

— Десять серебра.

— И кто, блин, из нас разбойник? На, не урони.

С меня сняли плащ и стянули тунику. Хорошо хоть разрезать не стали — и так все деньги на одежду уходят. Хотя, насчет разрезания немного погорячился — лежа щекой на подушке, отчетливо видел, как знахарь положил в костер кинжал с коротким лезвием и длинной рукояткой. Но дрянь под лопаткой росла не по дням и даже не по часам, а по чертовым минутам, уже шевелилась, дергала хвостиком и предпринимала робкие попытки вылупиться. И если бы предложили вырубить личинку каленым топором, согласился бы, не раздумывая.

Пока нож «дезинфицировался», шаман взялся за целебное зелье и тихонько запел, постукивая пестиком:

— Пять волчьих хвостов, шесть кабаньих клыков, семь земляных корешков, восемь белых лепестков, девять нужных слов и отвар готов. Отвар готов — больной здоров.

От монотонного камлания и накатившего бессилья чуть не заснул, и когда веки стали тяжелее бетона, по лопатке полоснули бритвенно-острым и разогретым добела лезвием. Мокро треснуло, точно лопнул огромный — с кулак — прыщ с гнойной головкой, и подмышку жарче металла обожгла струя сукровицы.

— Ух, епт... — фокусник подавил рвотный позыв. — Поздравляю, у тебя девочка.

Половину отвара плеснули на рану, и та изошла белой пеной, как от перекиси. Остальное пришлось высосать через полый стебель болотного растения, но омерзительный привкус горчицы и календулы стоил всех мучений — боль отступала, а порез затягивался быстрее, чем от кадила жрицы. Интересно, как там Ингрид и остальные? Неужели вот так же висят на стене, или рыжий маньяк уготовил им куда более изощренные пытки? Так, стоп. Поэтапно и последовательно, шаг за шагом, процесс за процессом — Хира, Легат, а уж потом и разработчик этой гребаной игры. Никто не уйдет обиженным. Азм воздам.

— Ну, как? — с тревогой спросил спутник.

— Не знаю... Из меня еще не доставали живых креветок. Но вонища, как будто креветка уже неделю не очень живая... Елки.

— Ладно, вздремни чуть-чуть — быстрее заживет.

— Ага, — зевнул. — Спокойной.

После пережитых терзаний сон отправил в нокаут с первого удара. Звуки стихли, темнота окутала все вокруг, но вскоре под ногами вспыхнуло матовое стекло, подсвеченное мощным прожектором. Я воспарил над круглой сияющей площадкой, зависшей (или несущейся быстрее пули) среди бескрайнего чернильного ничто, и завертел головой, покуда не услышал позади тихий цокот.

Обернувшись, увидел суккубу. Сперва показалось, что демоница одета в красное платье — том самое, с праздника в Хаб-Харборе, но присмотревшись понял — исхудавшее тело обволакивал не бархат, а запекшаяся кровь. Не помня себя, метнулся к подруге с протянутыми руками, но ладони врезались в невидимую преграду, будто отлитую из окаменевшего света.

— Хира! — застучал кулаком по полупрозрачной стене, но та не поддавалась, не ощущалась и не издавала ни звона, ни треска, словно лупил по воздуху, разыгрывая дурацкую пантомиму.

— Привет... — устало прохрипела прислужница и осмотрела меня с головы до ног, — натурал. Ничего, что сегодня без эротического шоу? Я бы и рада, но это место... какое-то странное.

— Как ты?

— А... — девушка махнула рукой и прижала к исполосованной груди. — После Легата эти пытки что папин ремень. Дилетант на неумехе и профаном погоняет. Сам че кого?

— Я тебя вытащу, — прижался к барьеру, как провожающий к окну вагона. — Но мне нужна помощь. Наблюдай за охраной — сколько их, чем вооружены, когда смена караула. Слабые места, бреши, тайные ходы — все, что заметишь.

— Воу... — она потерла опухшее веко. — Сурьезный настрой.

— Жди, — шагнул назад и опустил ладони. — Мы скоро.

В незримой дали раздался грохот — сначала принял за гром, но вот короткая дрема пошла рябью, задрожала и распалась мелкой блестящей мозаикой. Очнувшись, разобрал стук шагов по ступеням и скрип двери — к знахарю заявился посетитель, обычное дело. Но когда протер глаза, заметил, что лицо гостя (а вернее, гостьи) более чем знакомо, хотя и вижу невысокую круглолицую девушку впервые в жизни. Однако вне всяких сомнений, на гончей грамоте нарисовали именно ее — пусть и за время лишений и скитаний пухляша поубавила в объемах и отрастила волосы до плеч, но в остальном — те же черты, тот же пугливый взгляд, только вот уши не эльфийские, а вполне себе человеческие. Колдовская маскировка? Купирование? Художник ошибся? Стоило выждать и, воспользовавшись эффектом неожиданности, напасть и взять добычу тепленькой и расслабленной.