Тайна трех подруг - Королева Лариса Анатольевна. Страница 4

Как-то вечером сестрам Смирновым позвонила подруга их матери. Виолетта была настолько поражена известием о том, что Татьяна погибла, что в растерянности раз десять повторила фразу: «Да как же это?» — а уже затем принялась расспрашивать, что случилось, и укорять девочек за то, что не сообщили о трагедии. С этих же укоров она и начала разговор, когда буквально через час, запыхавшаяся и заплаканная, возникла на пороге квартиры Смирновых.

Евгения всякий раз поражалась непропорциональности строения тела маминой подруги. При относительно стройной фигуре, тонких ногах и полном отсутствии полагающегося женщине «под сорок» животика, Виолетта, казалось, с трудом носила слишком большой для такой комплекции бюст. Она кинулась к Светке, вышедшей открывать дверь с заварным чайником в руках, неловко прижала ее к своей мощной груди и запричитала:

— Господи, да что же это делается, а! Как же Танечка могла под колеса угодить? Она ведь такая острожная всегда была, внимательная! А вы-то даже и не позвонили, я ведь дома была, помогла бы вам, да с Танечкой простилась, ведь сколько лет общались!

Виолетта наконец выпустила из объятий слегка придушенную и совершенно ошарашенную неожиданным натиском Светлану, и последняя принялась неловко извиняться:

— Вы простите, но мы в такой растерянности были, и времени не было ехать к вам домой.

— Да зачем ехать-то на другой конец города? Позвонили бы!

— У нас нет вашего номера телефона, — созналась Света. — Наверное, мама знала его наизусть, потому что записной книжки у нее нет… То есть не было.

Виолетта прошла на кухню и полезла в сумочку за носовым платком.

— Как же вы теперь одни, бедненькие мои?

— Ничего, — сказала Женя. — Справляемся. Давайте чаю попьем, пообщаемся. Мы уже по вас соскучились.

Гостья была, пожалуй, единственной маминой знакомой, которую можно было назвать подругой. Они познакомились еще во время совместной работы на заводе, но Виолетта уволилась гораздо раньше Татьяны и устроилась проводницей на железную дорогу. С тех нор, всякий раз возвращаясь из очередного рейса, она непременно звонила матери, а изредка они просиживали вдвоем на кухне целые вечера, балуясь коньячком и сигаретами. Так было и когда Смирновы жили на старой квартире, и когда, сменив ее, перебрались поближе к центру.

Проводница воспитывала ребенка без мужа. Когда Женька со Светой были еще маленькими, мать иногда водила их к Виолетте в гости, где они играли с ее сынишкой Вадиком. Мальчик был на год старше Светы, которая почему-то невзлюбила «противного плаксу» и частенько его поколачивала во время совместных игр. Женя бросалась Вадику на помощь, но в результате ему доставалось еще больше, и тогда он с ревом убегал на кухню жаловаться матери на драчливых гостей, но та тут же отсылала его обратно в детскую налаживать отношения с девочками самому.

После очередного визита слишком бойких «невест» маленькому Вадиму оставалось только потирать набитые шишки и оплакивать поломанные игрушки, но он все равно с радостным визгом выбегал сестрам навстречу, когда они приходили в следующий раз. Но потом ребятишки подросли, матери перестали бояться оставлять их дома одних, и вот уже несколько лет девчонки со своим товарищем по детским забавам не виделись.

— Как там мой «жених»? — спросила Света у Виолетты, которая все еще продолжала тереть платком глаза, разрисовывая при этом лицо черными полосами от растекшейся туши для ресниц.

— Под два метра роста уже твой жених, — ответила она, и глаза ее сразу же озарились тем особым светом, который непременно появляется у матерей, говорящих о любимых детях. — Вконец бабка с дедом парня мне разбаловали, я ж как в рейс — так его к ним. Но школу, правда, закончил хорошо. Поступает в политехнический институт, сдает экзамены. Не знаю, правда, что из этого выйдет.

— Поступит, — обнадежила Евгения, расставляя на столе сервизные чашки и блюдца для чая. — Он у вас всегда умницей был.

Виолетта засунула платок в сумочку, извлекла оттуда пачку облегченных сигарет «Бонд», поискала глазами спички и наигранно-строгим голосом спросила:

— Вы тут еще не закурили с горя?.. Смотрите у меня! Вы с нас с матерью дурной пример не берите. Это ж стоит только начать, а потом попробуй эту гадость бросить…

— Да ни в жизнь, — весело заверила Светка и взялась за чайничек, чтобы разлить по чашкам настоявшуюся темно-малиновую жидкость. Сегодня она решила заварить «каркаде» — лепестки суданской розы.

Они пили чай и говорили о Татьяне, о несчастье и похоронах, пока Женька, не выдержав тяжких воспоминаний, не покинула под благовидным предлогом кухню. И тогда Света тихо спросила:

— Виола, а мама рассказывала вам о нашем отце?

— Об отце? — Гостья глубоко затянулась сигаретой и задумалась. Казалось, она забыла, что нужно выпустить из легких дым. Потом все же медленно выдохнула и сказала: — В самом начале, когда мы только познакомились, сказала только, что бросил ее мужик. Или она сама от него ушла. Я уж и не помню. А после мы эту тему как-то и не ворошили. Таня не говорила, а я не спрашивала. Дело-то прошлое. А чего ты вдруг вспомнила?

— Совсем мы с Женькой одни остались, как-то страшно, — жалобно призналась Светлана. — Думала, может, сообщим отцу, что мама умерла, и он приедет к нам. Но адреса его у нас нет.

— Почему ж одни? Если какие проблемы — сразу ко мне обращайтесь. Номер телефон своего я вам оставлю, а то, видите ли, вы его не знали! Звоните, если что, — предложила Виолетта и твердо добавила: — А что до отца, то он вам не помощник. Отец — он или есть, или его нет. У него, скорее всего, давно новая семья, другие дети. Мой бывший в одном городе со своим сыном живет, и то раз в год заявляется — в день рождения Вадика. Если вообще не забывает об этой дате.

— Думаете, у нас есть братья и сестры? — поразилась Света. — Почему-то простая мысль о том, что у отца могут быть и другие, кроме них с Женькой, дети, никогда не приходила ей в голову.

— Почему бы и нет? Мой бывший еще двоих завел в новом браке. Вот те — родные. А мой Вадик — вроде как подкидыш. Как женится мужчина во второй раз, так дети от первой любви не нужны. Тут уж или туда, или сюда.

Светка потерянно молчала.

А на следующее утро раздался звонок в дверь. Как и обещал, Смирновых пришел наведать бывший мамин шеф. Анатолий Андреевич оказался симпатичным мужчиной лет сорока, слегка разгильдяйского вида, несмотря на почти строгий костюм. Держался раскованно и непринужденно, к девочкам обращался без ложного сюсюканья, от которого они так уставали при общении с взрослыми. Директор с видимым удовольствием попил с сестрами чаю и умял пару бутербродов, а также завалявшийся с поминок пирожок. Даже Женька съела бутерброд, причем Светка периодически поглядывала на нее с тревогой — не помчится ли в ванную, что стало у сестры в последние дни ежедневной утренней традицией. Но на этот раз обошлось.

Анатолий Андреевич сказал девочкам несколько добрых слов в память о матери, вручил им конверт с деньгами и пообещал установить от фирмы памятник на могилку. Просил только передать его секретарю фотографию Татьяны Александровны. Девочки обещали подобрать. Когда он собрался уходить и уже обувался в прихожей, Женя вдруг спросила:

— Да, совсем забыла. Компьютер-то нам, наверное, придется теперь вернуть. Вы не пришлете к нам кого-нибудь из сотрудников с машиной, чтобы забрали?

— Какой компьютер? — удивился директор.

— Ну тот, что вы выделили маме от фирмы, чтобы она могла работать по вечерам и в выходные дни дома, еще и Интернет подключили… Компьютер в полном порядке. Работает.

Анатолий Андреевич удивленно оглядел сестер, так же, как когда только входил в их квартиру. Только тогда он сказал: «Я думал, у Татьяны совсем маленькие дочки, а тут такие две невесты!» — а сейчас: «Компьютер у Татьяны Александровны действительно от нашей фирмы, только она взяла его в прошлом году в счет своей зарплаты, так что он принадлежит вам».

— Но мама говорила… — растерялась Женя.