Солнцеворот (СИ) - Криптонов Василий. Страница 62

— Это волколаки. Помнишь? Больше некому.

— Ты же говорил, они тут больше не водятся! — воскликнула Ирабиль. Картинку в книге она помнила лучше, чем хотелось. Омерзительное чудовище, покрытое шерстью, с не то волчьей, не то медвежьей мордой, с руками-лапами, волочащимися по земле…

— Я даже извинюсь на коленях, что такое сказал! Только позволь мне принести тебе эти извинения, пока ты ещё жива. Я так и не научился оплакивать мертвых.

— Разрешаю. — Принцесса вернулась к раскопкам. — Защищай меня, пока я не закончу.

За всю жизнь Ирабиль ни разу не слышала в свой адрес таких слов, какие произнёс в ответ Роткир. Наверное, стоило не просто обидеться, а раз и навсегда вычеркнуть из памяти и сердца человека, способного сказать такое девушке… Да хоть кому! И «девушке» очень этого хотелось. Но малютка И, вызванная из прошлого всё тем же Роткиром, прекрасно понимала, что он не хотел её обижать. Он лишь пытался привести её в чувства таким образом, потому что бить по щекам времени уже не было.

Волколаки взревели настолько близко, что от их голосов хотелось умереть. Раз и навсегда лишить себя возможности слышать такое.

Но, пока в глазах темнело, а сердце металось в груди, руки продолжали ворочать камни.

Слушая приближающийся рёв, Роткир мечтал все свои вампирские способности променять на возможность раздваиваться. Как было бы удобно! Один Роткир дерётся с двумя волколаками, а другой хватает эту рыжую пакость за волосы и ка-а-ак…

Домечтать Роткир не успел. Из-за куска каменной стены выскочили две тени. Двигались резко, дёргано, как будто непривычно им было ходить по земле, как будто сам воздух не понимал, что с ними делать, и то смыкался вокруг них плотной подушкой, то отступал вовсе, и твари делали быстрые движения, казавшиеся неуклюжими.

Однако неуклюжесть эта была обманчивой. Роткир не впервые сталкивался лицом к лицу с врагом, и привычки недооценивать у него не было. За неуклюжестью скрывалась сила, за нелепой резкостью — скорость. А то, что двигались твари необычно, означало лишь то, что драться придётся с непривычным соперником.

За спиной ворочались камни — Ирабиль упрямо разбирала руины гостиницы. Даже дохляк её не остановил. Чего ради, спрашивается, упёрлась? Нет, то, что её высочество — упёртая и себе на уме — это Роткир знал и раньше. Но тут прям любопытство взяло. Ради чего же она ставит под угрозу не только свою, но и его, Роткира, жизнь? Насколько он успел изучить Ирабиль, она скорее в полымя бы очертя голову кинулась, чем подвергла опасности того, кого считала другом. Случай с Кастилосом не в счёт — тогда у неё выбора не было, да и не от неё зависело. Так почему же — сейчас?

Роткир вдруг вспомнил плюшевого зайца, которого выиграл в тире и подарил ей. Наверняка же в гостинице и остался. Вот будет номер, если его вытащит!

Волколаков Роткир встретил дурацкой улыбкой. Однако пора было сражаться. Опять…

Остановилось сердце. Мгновенное неудобство, крохотный страх перед смертью и — готово. Перед монстрами стоял вампир, готовый к бою. И меч на крови графа Ливирро пришёл в движение.

Волколаки разделились. Их огромные косматые головы могли быть сколь угодно глупыми, но вот про «пожрать» соображали отлично. Поняли, что людей двое, и разделились. Один, размахивая руками, будто взбесившийся ветряк, налетел на Роткира, второй прыгнул в сторону, чтобы мгновение спустя огромными когтями разорвать пополам хрупкое тельце принцессы. Нет уж, — успел подумать Роткир, — больно красивое тельце, самому нравится.

Он крутанулся на месте. Клинок со звоном отбил когтистую лапу, и Роткир понял, что не прогадал. Рука чудовища была напряжена совершенно по-дурацки. Она как ветка, растущая из ствола дерева. Но волколак, каким бы большим и тяжёлым ни был, все-таки отличался от дерева. Для начала — он бежал. И от удара его понесло в сторону. Тяжело ухая, волколак промчался мимо. Миг-другой можно о нём не думать.

Роткир продолжал движение, заканчивал оборот. Вот увидел принцессу, которая отваливала очередной камень. Увидел, как широко раскрылись её глаза и замерли руки. Увидел волколака, занёсшего лапу над рыжим ужином. Эх, не успеть сталью-то, придётся силы тратить.

По лезвию, подчиняясь воле владельца, пробежал огонь. Роткир действовал по наитию, как и всю жизнь, только теперь наитие вело его гораздо дальше человеческих пределов. Он закончил движение чуть раньше, вывел клинок вверх, с небольшим усилием, как будто разрубил волколака пополам, а не просто вспорол воздух.

Но волколак остановился. Мускулистое туловище, так похожее на человеческое, если бы не шерсть, перечеркнула огненная полоса.

Роткир не терял времени. Уверенный в том, что после такого не выживают, он завертел мечом, пытаясь уязвить второго волколака. Это оказалось непросто. Тварь махала лапами, словно отбиваясь от полчища комаров. Лезвие со звоном отскакивало от когтей, раз даже почудились искры. Насколько же крепки кости этой твари? Если их не перерубишь даже…

Визг сзади подтвердил страшную догадку. Та, другая тварь не мертва. Соперник Роткира пошёл в атаку, не давая ни единого шанса оглянуться, оценить обстановку. А времени, судя по визгу, не осталось.

Роткир прыгнул. Сделал сальто назад, осознанно подставляя под удар ноги. Но — обошлось. Время в прыжке как будто замедлилось, и благодарить за это стоило остановившееся сердце. Роткир увидел опалённого, но живого волколака, воздевшего обе чудовищные лапы; успел заметить съёжившуюся на груде обломков девчонку (она все ещё пыталась что-то достать). И рубанул наудачу.

Удача в этот раз благоволила. Удар, нанесенный из чёрт знает какой позиции, кверху ногами, в движении, угодил в шею, и, кажется, лезвие нашло путь между двух позвонков.

Рука знает, когда удар хорош. Вот и сейчас Роткир удовлетворенно цокнул языком, почувствовав, как сталь рассекает хрящ. И волколак завизжал. Лапы метнулись к шее, но было уже поздно. Клинок исчез. Роткир приземлился на ноги, даже не покачнувшись. Увидел, как болтается голова монстра. Перерубленная шея больше не держала, но могучие мышцы ещё сопротивлялись.

Роткира передёрнуло, когда волколак схватился за голову. Он, верно, пытался исправить, починить поломанное, но со стороны казалось, будто тварь норовит оторвать себе голову окончательно.

Взревел второй. Похоже, человеческое начало в нём перевесило звериное, потому что он даже не взглянул на аппетитную рыжулю (а может, она ему шибко тощей показалась? Так ведь Роткир тоже не жирный, а эта хоть не кусается) и сразу бросился на защиту своего друга.

Беда была в том, что пробежать ему так и так предстояло через Ирабиль. А когти на нижних конечностях были ничуть не хуже, чем на верхних.

Роткир кинулся навстречу. Взмахом меча окончательно обезглавил полубезголового, прыгнул, толкнул ногами издыхающую тушу, приземлился на неё на корточки, прянул вперёд…

Поздно. Живой волколак уже в одном шаге от принцессы. Великая везуха будет, если просто покалечит, да и то — лучше б не везло. Навидался Роткир таких «везунчиков», что ни пожрать, ни оправиться сами не могут, зато — живые. Не знают потом, кого молить о смерти.

Но вдруг взметнулась рыжая копна волос. Ирабиль резко выпрямилась, и в руках у неё что-то сверкнуло. Быстро, без криков и паники, она повернулась к надвигающейся смерти и выбросила вперёд руки. Сабля вонзилась чудовищу куда-то в область сердца.

Только остановить такую махину девчонке было, конечно, не по силам. Волколак снёс её, как сухую травинку, и повалился сверху. Благо, у рыжей хватило сноровки пропустить рукоять справа от себя, упереть в землю.

Роткир уже не мог изменить траекторию собственного прыжка. Он кувыркнулся через волколака с торчащим из-под мохнатой лопатки алым изогнутым лезвием, приземлился и тут же бросился обратно — туда, откуда доносился истошный визг.

Схватить косматую башку (а во́лос-то на ней — человеческий…), оттянуть на себя, подвести меч под огромный кадык, резануть поглубже, до кости, чтоб наверняка уже…