Лавка колониальных товаров (СИ) - Барышев Александр Владимирович. Страница 68

— Ну что, — сказал Бобров, любуясь ею, — идем?

Чем идти на площадь и разглядывать продукты на асфальте, Бобров решил наведаться в недавно открытый, как сообщил ему всезнающий Смелков, так называемый «супермаркет», в котором, опять же, по заверениям Смелкова, было практически все. Бобров рискнул и не прогадал. Восхищенная Златка брала то одно, то другое и ее корзинка скоро переполнилась. Более рациональный Бобров брал только нужное, но тоже вскоре ощутил дефицит объема. Расплатившись на кассе, он понял, что с такими темпами потребления тысячи им на неделю явно не хватит и пожалел о своем натуральном хозяйстве, где одного вина было хоть залейся. А уж про рыбу и говорить нечего.

Домой мчались как можно быстрее. Во-первых, на улице было очень жарко, а во-вторых, спешили сунуть в морозилку мороженное, которым Бобров решил побаловать подругу. Ужин вышел на славу. Особенно Златке понравилось мороженное, которое, правда, не успело как следует замерзнуть обратно. Бобров не успел оглянуться, как подруга смела три порции и он едва успел отобрать у нее четвертую. Хорошо, что Златка поняла, что Бобров сделал это не от жадности, а исключительно заботясь о ее здоровье и не стала обижаться, о чем прямо и заявила.

И вторую ночь неугомонная Златка посвятила исключительно телевизору. Бобров уже даже не делал попыток к сближению, а сразу заснул. Девушка опять расположилась со всем комфортом, направив на себя струю воздуха от мощного вентилятора, который тоже считала очень полезным изобретением, и без всякого напряжения просмотрела все программы до четырех утра.

Утром невыспавшийся из-за бормотавшего полночи ящика Бобров решил больше не церемониться. Он вынул из-под простынки голую сладко сопящую Златку и отнес ее под холодный душ. Раздавшийся визг согрел ему сердце. Девчонка после экзекуции дулась на него целых пятнадцать минут, по прошествии которых Бобров поинтересовался:

— Ну и куда мы сегодня поедем?

Замотанная в полотенце Златка, потреблявшая свой утренний кофе, тут же оживилась.

— Ты говорил, что у вас тут есть Херсонес. Поехали, посмотрим.

Бобров поставил чашку на стол.

— Может не стоит? — спросил он осторожно.

— Но почему? — Златка недоуменно захлопала ресницами.

— Тебе может быть неприятно, — нейтрально сказал Бобров.

Но Златка Боброва все-таки уломала. Башня Зенона, возникшая на повороте улицы Древней, не привлекла ее внимания. Наверно потому, что была построена гораздо позже и в памяти не отложилась. А вот по мере приближения городских ворот, стена из серых камней, идущая слева, стала вызывать в Златке какие-то отголоски. Она попросила притормозить.

— Да мы уже приехали, — сказал Бобров, выруливая на маленькую площадь.

Златка уже медленно шла через площадь. Бобров нагнал ее и пошел рядом. Златка, не глядя, нашла его руку и вцепилась в нее. Стоявший рядом с калиткой, ведущей на территорию, парень посмотрел на бледную девушку с глазами в пол-лица и, ничего не сказав, посторонился.

Они медленно шли по центральной дороге. Златка, вцепившаяся в Боброва, потрясенно смотрела вокруг, видя только ноздреватые серые камни, аккуратно выложенные на месте былых домов.

— Вот здесь был Агафонов двор, — кивнул направо Бобров. — Вот здесь агора. Атам дальше — Никитосова лавка.

— Здесь нет никого, — почти простонала Златка. — Здесь только камни. А ведь я всего несколько дней назад видела их живыми.

Бобров молчал. Он корил себя за то, что позволил Златке себя уговорить, догадываясь о том, что она может не выдержать свидания с прошлым, которое для нее настоящее.

— Пойдем, милая, — наконец сказал он. — Не надо было тебе это видеть.

— Сашенька, — Златка подняла к нему мокрое лицо. — Они все мертвы. И я тоже. Понимаешь, все.

— Две с половиной тысячи лет, — осторожно произнес Бобров. — Но я могу сделать так, что ты будешь жить здесь, сейчас, а не тогда.

— Я не смогу здесь, — печально ответила девушка. — Я здесь одна. Даже с тобой. Здесь все не мое. Послушай, — она попыталась улыбнуться. — Ты же почти всемогущ. Ты можешь сделать так, чтобы у нас появились все эти твои чудеса? Это было бы лучшим подарком. Хотя я тебя и так люблю больше жизни, — добавила она серьезно.

Златка остаток дня и весь вечер просидела в углу дивана, сжавшись в комочек. В комнате из всего работал только вентилятор. Бобров уже позвонил Юрке и выяснил, что Вован приезжает завтра, а уже послезавтра они идут через портал. Он сказал об этом Златке, вызвав ее слабую улыбку. Она так и заснула в его объятиях, слабо улыбаясь.

На следующий день, желая хоть немного развеять подругу, Бобров повез ее в Ялту. Он очень надеялся, что праздничный шум набережной, веселый гвалт Массандровского пляжа отвлекут Златку от печальных мыслей. Так, собственно, и случилось. Только полные мизантропы и анахореты смогли бы устоять на этом празднике жизни.

Под занавес, ближе к вечеру, Бобров повел девушку, уже изрядно уставшую, в самый роскошный из местных ресторанов. Кухня ее не впечатлила, гул голосов и звяканье посуды утомлял, зато ненавязчивая музыка и топчущиеся на танцполе пары очень понравились. Она даже шепнула Боброву:

— А ты можешь такое сделать у нас?

Бобров деланно округлил глаза и задал встречный вопрос:

— Аты можешь представить наших архонтов в хламидах и гиматиях, танцующих «медляк» с гетерами?

Златка едва не поперхнулась вином. Пришлось стучать ее по спине, срочно рассчитываться и выводить девушку на воздух, где она, продышавшись, смеялась еще минут пять.

На обратном пути уставшая Златка заснула и проспала до самого дома, проснувшись только, когда Бобров остановил машину у подъезда.

Утренние сборы превратились в суматошную срочную эвакуацию. Пока девушка металась по квартире, сдергивая с плечиков и веревок свои вещи и расталкивая их по пластиковым мешкам, Бобров на кухне корпел над списком крайне необходимых вещей, в который входили утюг, видеоплеер, телевизор, вентилятор и многое другое, без чего, по Златкиному мнению, дальше жить было просто невозможно. Список он намеревался передать Смелкову при расставании, чтобы не отвечать на вопросы, которые у того непременно должны были появиться.

Наконец внизу продудел «Москвич» и Бобров, таща две набитые сумки, вслед за радостно возбужденной Златкой спустился к подъезду.

С моря шла волна и ял ощутимо покачивало. Юрка помог перекидать за борт запаянные пакеты, хлопнул Боброва по плечу, сказав:

— Я у вас буду через недельку, с Никитосом надо переговорить.

Бобров кивнул, взял Златку за руку и они вывалились за борт. Юрка тут же дал ход и пошел через бухту, а Бобров, проследив, чтобы Златка глубоко вдохнула, увлек ее за собой в портал.

На той стороне ветра не было и в помине. Бобров подсадил девушку на низкий деревянный настил пристани, а сам опять нырнул, чтобы собрать мешки. Златка ему активно помогала, но потом, когда все мешки уже были в наличии, вдруг рванула вверх по лестнице, и закричала уже с обрыва радостно и освобожденно:

— Сашенька! Все на месте! И город и люди

Эпилог

— Эпикурейцы, мать вашу! — с чувством сказал Бобров, садясь на ложе.

Пирушка была в самом разгаре. Вокруг невысокого квадратного стола, размещенного в центре столовой, как называл помещение Бобров, а кое-кто еще по старой памяти триклинием, с трогательной симметрией размещались четыре обеденных ложа. На ложах согласно объявленной распорядителем Серегой диспозиции возлежали слева направо, первым напротив двери как человек непостоянный — Юрик-купец, вторым — Вован-капитан, а на самом деле начальник судоходной компании, третьим напротив Смелкова — сам Бобров, шеф и босс всего этого, и, наконец, четвертым Серега-мальчик за все остальное.

Стол был богат. Даже очень богат. Наряду с традиционными древнегреческими блюдами, которые так умело готовила Ефимия, стояло также блюдо с разварным картофелем, сдобренным оливковым маслом, чаша с солеными огурчиками, которые наряду с солеными оливками представляли собой прекрасную закуску, баранина кусками жареная на решетке, потому что целиком барашек там не помещался. Традиционно было много хлеба. Причем, разного: белого пшеничного, серого из смеси пшеничной и ржаной муки и черного. Три разрезанных каравая стояли по центру стола, знаменуя собой отношение к этому блюду древних греков. Несколько видов рыбы, приготовленной и традиционно жареной в оливковом масле и соленой и копченой, как целой, так и нарезанной большими кусками.