Конкуренты (СИ) - Барышев Александр Владимирович. Страница 23

Бывший трапезит, а ныне директор всего этого хозяйства встретил Боброва, как дорогого гостя. Бобров, однако, задерживаться не стал, а сразу спросил, есть ли что на товарища из ареопага. Он вообще-то ни на что не рассчитывал, но к его удивлению, оказалось, что все-таки есть. За товарищем числилась ссуда на две тысячи драхм, и срок платежа, к радости Боброва, истекал через неделю. Жаль, что процент был не грабительский, но залог в виде городского дома вселял оптимизм.

— Через неделю, значит? — непонятно сказал Бобров и посоветовал без него процесс изъятия долга не начинать.

Запросив для порядка отчет по последнему месяцу и, удовлетворенно кивнув, Бобров отправился, наконец, к дому, где жил предмет воздыхания Меланьи. Дом находился недалеко от агоры и это радовало. Что там делалось за стенами, Боброву было неинтересно, но Меланья посмотрела на него умоляюще, и он кивнул одному из воинов. Тот, зловеще улыбнувшись, грохнул в калитку тупым концом копья. Открылось маленькое окошко, выглянул привратник и, увидев столь представительную делегацию, поспешил открыть калитку.

Серега вошел первым, за ним, придав лицу скучающее выражение, — Бобров. Остальные остались на улице согласно местному этикету. Впрочем, Бобров, вспомнив, зачем они, собственно, пришли, позвал с собой и девчонок. Хозяина удачно не оказалось дома, но, пройдя в перистиль, они сразу увидели там рослого негра, который поспешил убраться с глаз. Бобров обернулся к Меланье и по выражению лица понял, что это и есть ее тайная страсть.

— Ну нет, так нет, — покладисто сказал Бобров.

Он уже увидел все, что ему было надо.

— Зайдем позже.

Они отправились обратно, по пути забрав Андрея, утрясавшего дела с виноторговцами. Команда дисциплинированно ждала на палубе, и Бобров сразу приказал отваливать. Он собирался по дороге еще получить Серегин отчет, вернее, его оставшуюся часть, но ветер был противный, и обратная дорога превратилась в череду поворотов и валяний с борта на борт, мало располагающих к неспешному течению беседы. Посему действо было перенесено на после ужина. Приход Вована предполагался через день и его решили не дожидаться.

Серега начал бодро, видно, ему самому эта бодяга уже достаточно надоела и он хотел побыстрее с ней покончить, чтобы заняться чем-нибудь более интересным. Например, цивилизовать диких тавров. Так Бобров подумал, глядя на вдохновенное Серегино лицо.

— Мы остановились на рыбе, — сказал Серега. — И на окладе начальников направлений в сто пятьдесят долларов. Розничники, которых двое, имеют по семьдесят плюс накладные расходы в виде аренды мест, доставки и прочих мелочей, в сотню. И того получается пятьсот сорок долларов в месяц.

Серега отложил один лист и взял другой.

— Теперь масло. Начальники направлений получаютте же сто пятьдесят каждому. А…

Без стука вошел Евстафий.

— Шеф, такое дело, часовой с вышки заметил на высотах юго-востока толпы воинов. Далековато, конечно, но он предположил диких тавров. Я поднялся к нему. У меня бинокль помощнее. Точно тавры…

— Нет, ну это ж надо! — Бобров стукнул кулаком по подлокотнику. — А в городе войска нет! У них что? Крот? Евстафий, гонца в город! И дальше действуй по плану.

Евстафий кивнул и вышел.

— Вот, Серега, тебе и случай представился.

Серега непонимающе посмотрел на Боброва.

— Чего таращишься? Иди, цивилизуй.

Вован вернулся под утро. Корабли вошли в бухту бесшумно как тени. Несмотря на очень раннее время, темноты на берегу не наблюдалось. А наблюдалась вовсе даже апокалиптическая картина со сполохами огня и шумом, в котором различались отдельные крики. Даже не крики, а вопли.

Скрипнули доски причала, когда к нему прижалась многотонная туша.

— Эй! — крикнул Вован со шканцев. — Что тут у вас?!

— У нас тут хрен знает что, — отозвался с пирса голос дяди Васи. — Серега, так его и эдак, накликал-таки нашествие диких тавров. Наши все на укреплениях, а я вот женщин с детьми провожал, да подзадержался.

— Что, все так плохо?! — крикнул Вован, но тут же вмешался стратег. — А что с городом?

— А что тому городу сделается? — казалось, возмущенный этим фактом, сказал дядя Вася, который стратега по голосу не знал. — Не умеют тавры твердыни брать. Поорали внизу, да и пошли виллы жечь. Сейчас вон до нас до…

Тут дядя Вася ввернул слово, которое на древнегреческий не переводилось и поэтому он сказал его по-русски. Стратег, что естественно, ничего не понял, но Вован понял отлично.

— Так они что, все здесь?

— Ну, практически да. Стен-то у нас нет. Они и думают, что все просто. Наши ихних уже штук двадцать положили. Ну и у нас, конечно, несколько раненых есть. Сейчас в основном у Петровича с Меланьей работа, потому что тавры отошли дальше дистанции выстрела и о чем-то совещаются.

Край неба на востоке начал почти незаметно для глаза светлеть. Экипаж закончил установку сходен. Пока он это делал, на палубе ширилась и бурлила человеческая масса. Слышался лязгоружия и приглушенные слова команд.

Стратег сошел на настил причала первым. За ним по сходням гуськом потекли, звякая оружием и снаряжением, гоплиты. Дядя Вася только успевал головой крутить, когда мимо него пробегали, на ходу перестраиваясь в колонну по двое, тяжеловооруженные воины. Стратег первым взбежал по трапу на обрыв. За ним, топоча по ступенькам, тяжело бежали гоплиты. Вован крикнул:

— Эй, экипаж, за мной! — и тоже рванул следом, предварительно озаботившись личным арбалетом.

Пробегающего мимо ворот усадьбы стратега, за которым поспевали его воины, остановил оклик с башни:

— Постойте!

Стратег затормозил. Рядом стали останавливаться воины. Заорали десятники, собирая своих подчиненных, потому что вся вооруженная толпа знатно перемешалась. Стратег, поднял голову и заметил свесившегося через перила Боброва, который махал ему рукой, мол, поднимайся. Стратег не преминул приглашением воспользоваться. С площадки башни ему открылась полная картина.

Рассвет только-только приподнял голову, но видно было уже довольно хорошо и стены города прекрасно различались. Между городскими стенами и укреплениями поместья беспорядочно перемещались затейливо одетые в какие-то тряпки и шкуры мужики с подобием оружия в руках. Близко ни к стенам ни к поместью они не подходили. Причем, дистанция от поместья была гораздо больше, чем дистанция от городских стен. Кое-где догорали костры. Вверх поднимался дымок и ленивые искры.

Бобров передал стратегу бинокль. Тоте недоумением уставился на мудреную штуковину.

— Сюда смотри, — сказал Бобров.

Стратег глянул в окуляры и не смог сдержать удивленного возгласа. Однако, дальнейшего выражения эмоций Бобров не дождался, стратег, оценив девайс, тут же стал изучать обстановку. Довольно долго он водил биноклем по полю, лежащему между городом и поместьем. Потом спросил Боброва:

— Вот те тела, возле вала, ваша работа?

— Наша, — скромно ответил Бобров.

— А почему же возле стен такого нет? — удивился стратег.

— Потому что ваши стрелять не умеют, — ответил Бобров с понятной гордостью.

Следовало понимать так, что наши как раз стрелять умеют. Стратег очевидную колкость проглотил молча. Между тем, по мере того, как все ярче разгорался рассвет, зоркие представители противного воинства приметили на холме рядом с усадьбой блестящие искорки наконечников. Тавры взволновались и стали стягиваться в толпу, которая у них именовалась строем. Лезть наверх, чтобы проверить, кого там еще принесло, они не решались, потому что вдоль всего вала стояли Бобровские ребята с арбалетами, подкрепленные тружениками усадьбы, и нагло усмехались.

Наконец стратег, похоже, принял решение, потому что отдал Боброву бинокль и стал спускаться. Внизу заволновались и зашумели гоплиты. Бобров спустился следом.

— Что ты собираешься сделать? — спросил он стратега, хотя мог бы и не спрашивать, потому что успел немного его изучить.

Да тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — сейчас стратег, у которого не меньше двухсот профессиональных хорошо вооруженных воинов, попросит подкрепить их несколькими десятками Бобровских стрелков и вполне возможно разгонит эту толпу мужиков с дрекольем. В городе, конечно же, стратегу воздадут всяческие почести.