Конкуренты (СИ) - Барышев Александр Владимирович. Страница 38

— Не ваш сегодня день, — сказал Бобров девчонкам по-русски.

В высоком зале, куда они в конце концов попали, по стенам метались красные сполохи от горящего в большой чаше у дальней стены огня. За ним, ярко освещенная, высилась статуя самой Афродиты. Она была хороша, ничего не скажешь, но это явно был не шедевр. А вот по стенам зала в нишах за полупрозрачными завесами наблюдалось некое шевеление, и пока Бобров изучал скульптуру, Серега, обожавший все таинственное, заглянул за занавесь. Жрица попыталась ему помешать, но не успела.

— М-да, — сказал Серега и пошел к следующей нише, но на его пути решительно встала одна из жриц.

Серега уговаривал жрицу, Бобров таращился на скульптуру, а девчонки оказались предоставлены сами себе и стояли, оглядываясь посреди помещения. И пара пьяненьких посетителей храма, надо полагать, явившихся за специфическими услугами (ну не религиозность же их одолела) приняли их за тех самых храмовых проституток, или как это дело красиво называлось — культовых гетер. И гуляк можно было понять — стоят две чересчур уж легкомысленно одетые девицы, явно обладающие тем самым социальным статусом. А то, что активно не предлагают себя, то мало ли, еще не вошло в привычку или затрудняются с выбором.

Бобров услышал сзади вскрик и хлесткий удар по чему-то мягкому. Он обернулся, еще ничего особенного не подозревая — что может случиться в храме. Действительность, однако, его сомнения не подтвердила. Почти в центре зала, немного ближе к его левой стене наличествовало двое мужиков, один из которых валялся на красивом мозаичном полу, как краем глаза подметил Бобров, а второй оставался на ногах в полусогнутом положении. А над ними в воинственных позах возвышались девчонки.

Но уже бежали со всех сторон, шурша сандалиями, служительницы в белых одеяниях и поднимался до самого высокого потолка раздраженный шепот, вот-вот грозящий перейти в грозные крики. Но Бобров успел первым. Рефлекс на опасность у него, похоже, был уже безусловным. Он рванул с места, удачно подхватил обеих девчонок за талии, вклинившись между ними, пнул, походя согнувшегося мужика, отчего тот согнулся еще больше и, судя по шуму сзади, все-таки упал на пол и выбежал наружу. Серега позорно отстал на целых два метра.

Девчонки все старались поведать Боброву, что они здесь совершенно ни при чем, что они стояли тихо и никого не трогали, а эти мужики стали вдруг хватать их за все выдающиеся места. Но Бобров их невежливо прервал, сказав:

— Девушки, потом все расскажете. Надо отсюда убираться как можно быстрее. Похоже, мы что-то нарушили.

Догнавший Серега перенял у Боброва Дригису, и тому стало легче, отчего скорость передвижения немного возросла. За углом первого же дома они сбавили скорость и перевели дыхание.

— Так, — сказал Бобров. — Теперь пойдем не спеша, а вы рассказывайте.

И девчонки, перебивая друг друга, рассказали примерно то же самое, что они пытались поведать на бегу, добавив только некоторые подробности. От подробностей Серега пришел в ярость и порывался пойти назад, найти того мужика и свернуть ему нос набок. Бобров его с трудом успокоил, сказав, что мужик уже свое получил и даже с избытком, потому что, во-первых, его приголубила Дригиса.

— Чем ты его так?

Девушка продемонстрировала публике ладонь лодочкой.

— Вот этим самым по уху.

— Однако, — одобрительно сказал Бобров и добавил. — Ну и я еще слегка приложил по голени. Так что он какое-то время ходить не сможет.

— А тот, который лежал в сложенном состоянии? — полюбопытствовал Серега, немного остыв.

— Это я, — потупилась Златка. — Я ему между ног попала. Я не хотела, — добавила она быстро. — Это он меня первый за грудь схватил.

— Что?! — теперь взбеленился Бобров. — Что же ты мне не сказала!?

И он повернулся с явным намерением пойти назад и повозить того мужика, даже если он не пришел в себя, мордой по каннелюрам. Но Златка вцепилась в него и не пустила, утверждая, что у нее даже синяка не осталось. Да и Серега препятствовал.

Выяснив, наконец, всё и признав, что все действовали правильно, решили возле негостеприимного храма больше не задерживаться и поспешили обратно в порт. Корабль, после всего произошедшего, показался им островком безопасности. Он был надежен и уютен. И насмешливо смотрящий на них капитан был словно отец родной.

К вечеру шторм стих словно обрубленный. Но Вован, на ночь глядя, в море выходить не стал.

— Тут не море, а суп с клецками, — пояснил он свои действия. — А маяков на островах еще не держат. Поэтому выйдем утром. До Крита за день конечно не дойдем, но там хоть море посвободнее и можно идти ночью. Кстати, в Книд, как я понял, мы на обратном пути заходить не собираемся?

— Да какой там Книд, — поморщился Бобров. — Нет там еще ничего в этом Книде. Ведь Пракситель, по дошедшим до нас свидетельствам, предложил Косу две скульптуры, из которых тот выбрал Афродиту одетую. А обнаженную забрал себе Книд. А мы имели возможность убедиться, что статуи работы Праксителя в косском храме нет. Следовательно, ее нет и в книдском. Логично?

— Логично, — признал Вован. — Так что, значит сразу на Крит?

— А вот мы сейчас спросим заинтересованных лиц, — сказал Бобров. — Злата, девочка, подойди пожалуйста.

Златка подошла, волоча за собой Дригису.

— Мы на Крит идем? — спросил Бобров, игнорируя подошедшего следом Серегу, который делал ему какие-то знаки.

Девчонки переглянулись и Златка спросила:

— Мы что, в Книд заходить не будем?

— Тебе понравилось вчерашнее приключение? — поинтересовался Бобров.

Златка энергично замотала головой.

— Ну, значит, и не будем, — резюмировал Бобров. — Тем более, что нам там и делать нечего. Так ты насчет Крита не ответила.

— Я домой хочу, — вдруг сказала Златка и, опустив голову, посмотрела исподлобья.

Боброву ничего не оставалось, как развести руками. Он примерно так Вовану и сказал. Тот тоже развел руками, но при этом еще и сказал: «Женщины». И было в этом слове много-много смыслов.

«Трезубец» вышел в море и, пользуясь благоприятным ветром, стал огибать остров с востока. Бобров хотел глянуть с моря на родину Геродота и на знаменитый мавзолей местного тирана Мавсола. Вован, что было для него вполне естественным, не стал идти впритирку к берегу, а отошел значительно мористее так, что остров Кос темной полосой виднелся на горизонте. По правому борту далеко в море выдавался полуостров с городом Книд на конце, а впереди расстилался залив, носящий в наше время название Гёкова.

И вот из глубины этого самого залива навстречу «Трезубцу» вышли два, не сказать, чтоб челна, но назвать по-другому эти плавсредства Бобров затруднялся. Длинные корабли с двумя рядами весел без малейших признаков рангоута напоминали очень большие лодки, естественно, со средиземноморской спецификой. Длиной они, пожалуй, даже превосходили «Трезубец».

— Это что такое? — спросил Серега недоуменно, разглядев в Вованову трубу представившуюся картину.

— Это, — подумав, ответил Бобров, — скорее всего персидские боевые корабли. По крайней мере, на иллюстрации примерно такие же.

— Где это ты видел такие иллюстрации? — недоверчиво спросил Серега.

Вован многозначительно помалкивал.

— Ну-у, — сказал Бобров неопределенно. — Видел.

— М-да, — не поверил Серега. — Информативно, ничего не скажешь.

— Нет, ты можешь проверить, — сказал Бобров.

— Не буду я проверять, — энергично отмазался Серега. — Я лучше предпочту тебе поверить.

Вован, с улыбкой слушал спорщиков, а потом крикнул в переговорную трубу:

— Эй, в машине! Разводите пары! Да поживее!

Между тем незнакомые корабли приблизились и из темных черточек на фоне еле видного на горизонте берега превратились в длинных многоножек. Многоножки энергично шевелили ножками, идя на пересечку курса «Трезубца», который уходил строго на север. Вован не собирался мериться силами с боевыми кораблями, имея на борту всего четверть от обычной воинской команды. Однако, ветерок был слишком слаб, а пары до марки еще не поднялись. Персы же, а сомнений в том, что это персы оставалось все меньше, от ветра зависели мало и хоть и не стремительно, но приближались.