Эволюция (СИ) - Криптонов Василий. Страница 21
— Сегодня, — сказал Ирцарио, — на «Гинопосе» нет ни одной зеленоглазой, все казнены.
— Какая бестолковая растрата полезных ресурсов, — проворчал Хивон. — Куда смотрит этот мерзкий кастрат? Хотя, он же кастрат. Он не соображает.
— Но! — поднял указательный палец Ирцарио. — На носу война. И там-то всякое может быть. Я не забуду про твою просьбу. Но, Хивон, ты должен понимать: это будет игрушка на пару часов, потом ее надо будет уничтожить.
— Поверь, малыш, после пары часов со мной, уничтожать будет нечего, — самодовольно заявил Хивон. — Договорились. Что за коридор тебе нужен?
— «Коридор призраков».
Хивон как-то странно посмотрел на Ирцарио, хмыкнул, но повернулся к горизонтальной голопанели. Привычных мониторов тут не было, большую часть сигналов вообще обрабатывал специальным образом перепрошитый браслет Хивона. А для зрителей существовала голопанель.
— За какой период?
— Не знаю. Давай последние… ну, пятьдесят дней. Поставь на ускоренное воспроизведение.
Они смотрели на статичное изображение коридора, висящее в воздухе. Иногда мимо проезжал робот-уборщик. Дважды подкрались дети, прошли немного вглубь и убежали. Больше ничего.
— Стоп, — сказал Ирцарио. — Верни.
— Заметил? — вздохнул Хивон.
— Что за дерьмо? Кого ты покрываешь?
— Я?!
Врать Хивон умел. Но Ирцарио знал его достаточно хорошо, чтобы с уверенностью заявить: сейчас оператор возмущен искренне.
— Хорошо. Как такое могло случиться?
Хивон покосился на закрытую дверь и, понизив голос, сказал:
— Я думаю, Ирцарио, что весь этот гон про проклятый коридор — вовсе не гон. Ты ведь был там? Чувствовал страх?
— Куда деваются записи, Хивон?! — повысил голос Ирцарио.
— Я не знаю! — оператор взвизгнул. — Они просто… Их нет. Они исчезают сами по себе. Невозможно угадать, как и почему, когда это произойдет. Просто вдруг я понимаю, что за определенный период запись сделалась короче. Как будто камера отключается примерно на двадцать-тридцать минут, понимаешь? Но она не отключается, иначе мне бы пришло уведомление.
— Кто-то перехватывает сигнал? — предположил Ирцарио.
— Или что-то.
Ирцарио с трудом удержался, чтобы не ударить его. Пусть себе верит во всё, что угодно. Но ведь неспроста этот загадочный «доброжелатель» заставил Ирцарио смотреть записи. Неспроста пришло фальшивое сообщение Лейсту. Что-то тут затевается.
И затевает это кто-то, у кого доступ не ниже генеральского. Но кто? И зачем?
Запись закончилась. Буквально вчера из нее исчез еще один кусочек.
— В последнее время всё чаще, — сообщил Хивон. — Оно становится сильнее.
«Дебил», — подумал Ирцарио и молча направился к выходу.
— Погоди! — окликнул его Хивон. — Так это… Я заслужил зеленоглазку?
— Разве что страшненькую, — бросил через плечо Ирцарио.
— Ой, да ладно! Ты жену мою видел? Ничего страшнее даже представить себе нельзя.
Тон Хивона стал каким-то чересчур заискивающим, подобострастным. Он приглашал посмеяться вместе. Но Ирцарио отказался разделять веселье. Он просто вышел за дверь, оставив в прошлой жизни толстопузого Хивона со всеми его закидонами.
Глава 20
Казон отказался на это смотреть. Он предпочел заниматься организационной рутиной, и Дигнус был этому только рад. Кто-то же должен успокаивать сходящих с ума узоргов. Унимать пчёл, оставшихся без матки.
— Всерьез думаешь, что получится с ним поговорить? — К Дигнусу подошла Айсини.
— Как знать, — пожал плечами Дигнус. — Возможно, слухи о нём сильно преувеличены.
— Судя по тому, что показали камеры…
Айсини не договорила, да этого и не требовалось. Дигнус прекрасно помнил увлекательный фильм под названием «Приключения Кидеса на галактической заправочной станции». Это был монстр, бешеное животное, воплощенное безумие. И — возможно — единственный шанс отыскать Гинопос.
— Вряд ли помогут разговоры. — Это заговорил Агмос, сидящий за монитором. — Мы проследим за ним, только и всего.
— Серьезно? — вскинула брови Айсини. — Проследите? А ему что, надо будет куда-то идти? Мне кажется, ему и здесь хватит узоргов.
Звук привлек их внимание, оборвал спор. Глухой звук удара.
Они, все трое, стояли в одном из лабораторно-технических помещений, часть которого была отделена непробиваемым стеклом. Там, за ним, из такого же непробиваемого стекла, стоял полый столб, наполненный желтоватой прозрачной жидкостью. К столбу тянулись шланги и провода. А внутри стоял, поддерживаемый толщей жидкости, голый мужчина. Длинные чёрные волосы развевались вокруг головы.
Он поднял руку. Ударил в стекло. Звук повторился.
— Потрясающе, — поежилась Айсини. — Он еще даже не пришел в сознание, а уже хочет убивать. Вы уверены, что всё хорошо продумали?
— Лучше, чем хотелось бы, — вздохнул Дигнус. — Возможно, наш план тебе не понравится, но…
Он рассказал. Айсини план не понравился. Она настояла на том, чтобы хоть попытаться поговорить. И в тот миг, когда Дигнус обреченно кивнул, человек за стеклом открыл глаза.
Потом он открыл рот, и, вместе с пузырями, из могучей груди вырвался рёв. Откуда только там взялся для этого воздух…
— С возвращением, Кидес, — сказал Агмос, щелкая клавишами. — Теперь немного нейролептика, и попытаемся наладить контакт.
Глаза восставшего из мертвых берсерка закрылись, а желтая жидкость начала стекать вниз.
Кидес, облаченный в свою же форму, простреленную, прожженную и залитую кровью, попытался встать. Но стальные зажимы накрепко притянули его руки и ноги к стальному стулу, привинченному к стальному полу помещения. Дигнус улыбнулся, глядя в бешеные глаза берсерка, и сел напротив, сложив руки на столе.
— Кидес, верно? Меня зовут Дигнус, я временно исполняю обязанности главы совета здесь, на «Ковчеге».
Кидес подался вперед и заорал. В лицо Дигнусу полетели капли слюны. Он зажмурился и сосчитал до десяти, пытаясь побороть страх. Кидес, даже обездвиженный, не вызывал никаких других чувств, кроме ужаса.
— Ладно. К делу, — вздохнул Дигнус, когда Кидес перестал орать. — Сам я ни на йоту не верю в смысл этого разговора, но Айсини настояла, и мы попытаемся. Расскажи мне, пожалуйста, как найти «Гинопос».
Кидес несколько секунд смотрел на Дигнуса недоумевающим взглядом, потом хрипло рассмеялся.
— Ты — мясо, — прорычал он свои первые слова. — Ты — мясо.
— Прошу прощения? — заинтересовался Дигнус.
— Мясо! — Кидес дернул руками. — Мясо! Мясо! Мясо!
С каждым рывком подлокотники стула всё более явственно шевелились. Дигнус поторопился встать.
— Ладно, — пролепетал он, пятясь к двери. — Я понял. Я… Я просто… Эй! Эй, ты! Срочно зови доктора, нужна инъекция успокоительного!
Дигнус выскочил за дверь. Узорг, стоявший на карауле, убежал. Дигнус последовал его примеру.
— Мясо! — неслось ему вслед. — Мясо! Зеленое! Мясо!
Оставшись в одиночестве, Кидес перестал выкрикивать слова, только рычал, продолжая расшатывать могучие болты, держащие подлокотники. Рывок, еще, еще! Металлический скрежет казался музыкой для берсерка, родившегося в безумии и не знающего другой жизни.
Он знал, что умер. Знал, что умрёт, еще задолго до того, как получил смертельный удар. Космос убил его, высосал жизнь, и вместо жизни осталось безумие, которое и позволяло ему продолжать бежать, продолжать убивать.
Кидес знал, что не должен был сейчас здесь сидеть. Но он сидел. И ему хотелось одного: встать. А потом он начнет убивать — всех, без разбору. Всех, кто встанет у него на пути.
Будь Кидес чуть более человеком, он бы задумался, откуда у него вдруг взялось такое четкое понятие «пути». Раньше что-то подобное он ощущал, получая приказ. «Взять Хирта» — и Кидес пошел по следу, не допуская и мысли о том, чтобы остановиться.
Но Кидес не был человеком в привычном смысле этого слова. Он отгонял мысли, как назойливых насекомых, и рвался туда, куда звали инстинкты.