Ветер перемен (СИ) - Волк Сафо. Страница 11

Эхо голосов и смеха дворян гуляло по коридору, Рада уже отсюда видела их, столпившихся впереди у парадной лестницы и о чем-то переговаривающихся. На один короткий миг ноги дрогнули, и она едва не развернулась на месте, чтобы сбежать отсюда, пока еще не поздно, но приказала себе шагать вперед. Внутри отчаянно молотилось сердце, и что-то тихонько шептало ей, что не здесь ей нужно сейчас быть, что это не ее место, что она не создана для этого. Да знаю я! — горько подумала она в ответ собственному сердцу. Но что ж теперь поделать-то? Пути назад уже нет. Да его, кажется, никогда и не было.

Ленар твердо кивнул ей и уверенно зашагал вперед, а Рада потащилась за ним следом. Коридор вывел их в большое просторное помещение, в конце которого начиналась полукруглая парадная лестница из белого мрамора и золота, ведущая на второй этаж, к парадным залам. Любой бы забыл обо всем на свете, глядя на роскошный плафон на потолке, где с белых облаков спускались Молодые Боги, неся корону мелонскому королю, на белоснежную лепнину, пушистыми завитушками спускающуюся со стен и буквально повторяющую изгибы облаков на плафоне, на золотые вазы-светильники, источающие сладкий аромат диковинных южных масел, на фарфоровые вазы, изукрашенные перламутром, каждая из которых представляла собой шедевр мирового искусства. Любой, но не Рада. Она видела лишь ложь, которая окутывала, пропитывала все здесь, начиная с людей и заканчивая тяжелым камнем стен.

Дворяне, что столпились у подножия лестницы, Раду не слишком интересовали, но она деревянно поклонилась в ответ на их приветствия. Лица и имена она уже успела подзабыть за время своего долгого отсутствия в столице, а цвета их домов пестрели в глазах одним размытым пятном. Ленар, взглянув ей в лицо, вздохнул и негромко прошептал:

— Иди, я сам здесь разберусь.

Благодарно кивнув мужу, Рада почти что взбежала по широким ступеням лестницы, спиной чувствуя все эти оценивающие взгляды, что жгли ей лопатки. Это оказалось гораздо хуже, чем она думала. Гораздо. Осознавать, что все эти змеи до единой, шипят и скалятся, смакуя каждый ее неверный жест, каждое неправильно и не к месту сказанное слово, было невыносимо. Я здесь как пугало посреди лавки торговца шелком. Внутри стало горько, и Рада лишь тяжело вздохнула, взбегая по второму пролету ступеней.

Два белоснежных льва на постаментах охраняли вход в тронный зал дворца. Сейчас все внутри него заливал розоватый свет раннего утра, а над головой Рады виднелось рассветное небо: проклятый стеклянный куб, которым так гордились мелонцы, предстал во всей своей красе. Окна в два человеческих роста высотой утопали в золотой резьбе и белом шелке занавесей. Полы из белого мрамора блестели так, что в них можно было смотреться, словно в зеркало. У дальней стены помещения на возвышении стоял большой тяжеловесный трон на золотых львиных лапах, бархатное сидение его было потертым. Именно здесь покоилась венценосная задница короля Маркарда во время официальных приемов, а потому подушку постоянно перетягивали, чтобы поддерживать ее парадный вид.

Сейчас короля на троне не было, да и сам тронный зал был почти что пуст. Над головой Рады навис гигантский плафон с изображением первого короля Мелонии — Адриана, который попирал ногой кого-то, крайне напоминающего внешне эльфа, которого в педантично прикрепленном к стене описании к плафону именовали просто «захватчик». В руках у Адриана было знамя Мелонии — черная лисья голова на рыжем поле, — и меч, едва ли не такой же огромный, как и он сам. Рада только фыркнула, глядя на его воинственное выражение лица. С такой рожей он мог, скорее, делать что-нибудь иное: подрезать ногти на пальцах ног или вытаскивать из ягодицы занозу, но уж точно не получать благословение от богов.

Народу в зале почти что не было, лишь пятеро дворян стояли небольшой группой у восточного ряда окон, справа от трона, где располагался один из столов с закусками. Он буквально ломился от еды, но не это привлекло внимание Рады, а несколько высоких пузатых кувшинов. Скорее всего, в них было вино или что-то покрепче, во всяком случае, она от души на это надеялась.

Не обращая внимания на обернувшихся к ней дворян, Рада прошагала к западным окнам и столу возле них и деловито поискала глазами бокалы. Они стояли на самом краю стола: дорогущий сервиз на тысячу персон, тонкий хрусталь, изящно оформленный золотым тиснением. И вот это вот били пьянющие сынки лордов, нарезавшись в хлам и вывешиваясь из золоченых окон тронного зала Мелонии, чтобы поблевать. Неужто стоило тратить на этот сервиз столько денег?

Сунув нос в четыре высоких кувшина, Рада нашла-таки бренди и вздохнула с облегчением. Она принялась наполнять свой золоченый бокал, когда сзади прозвучал голос, который Рада совершенно не ожидала здесь услышать:

— Все как всегда. Солнце встало — Рада пьет. Мне кажется, это давно уже надо сделать поговоркой.

Рада обернулась, едва не выплеснув содержимое своего бокала прямо на грудь стоящему перед ней Алеору. А потом, плюя на то, что на нее смотрят дворяне, а также на кувшин и бокал в собственных руках, сгребла его в объятия.

— Грозар! И ты здесь! Но как?! — Алеор крякнул, когда кувшин все-таки хорошенько задел его по спине, и Раде пришлось выпустить его из рук. — Боги! Как же я рада видеть тебя! — выдохнула она, глядя в его смеющиеся синие глаза.

Все эти годы Алеор был для нее другом, и даже больше — единственным светлым солнечным лучиком во всей этой мерзкой однородной каше жизни в Мелонии. Они познакомились очень много лет назад, еще когда она только-только собрала свой первый отряд и воевала на западе Мелонии. Он тоже выполнял там свой очередной заказ и наделал множество шума, одним своим появлением разогнав большую часть бандюков, за которыми так долго и кропотливо охотилась Рада.

Алеор Ренон был наемником, но выделялся на фоне даже самых отъявленных из них словно бешеный волк на фоне мелких диванных собачек. Эльф по рождению, наследник трона Лесного Дома, единственный потомок Ирантира Солнце, великого эльфийского короля древности, живая легенда, Алеор был прямой противоположностью всему, чем собственно и являлся. Придворная жизнь не интересовала его, политику он откровенно ненавидел, как и собственных сородичей, как и вообще всех, кто окружал его на протяжении очень долгой, более полутора тысячелетней жизни. Он состоял во всех известнейших наемных сообществах и при этом никогда не участвовал в их внутренней жизни, не занимал никаких постов и должностей. Он брал только самые сложные, самые невыполнимые заказы, а за них назначал плату по собственному усмотрению, и ни один заказчик не смел отклонить его условия или даже поменять их. Алеор убивал королей и вельмож, брал крепости, которые до этого считались неприступными, сжигал города и крошил на куски монстров, держащих в страхе как минимум половину Этлана. Его имя давно уже стало нарицательным, и им пугали детей. Однако самому Алеору было плевать на все это, ровно в той же мере, как на невыполнимость поставленных перед ним задач. Он просто делал то, что было невозможно для других, делал за большие деньги, но больше потому, что самому ему этого хотелось. И он никогда ни перед кем ни на миг не унижался, а его свободу не ограничивало ничто в этом мире, даже его собственная королевская кровь, и это восхищало Раду в нем превыше всего.

Что касается ее собственной судьбы, то к ней Алеор всегда проявлял особое участие. Судя по всему, Рада импонировала ему, как единственная эльфийка Мелонии, посмевшая наплевать на обычаи и жить так, как ей хотелось. Во всяком случае, он это так воспринимал. Потому, в отличие от своих сородичей, Алеор общался с ней, когда бывал в этих краях, заезжал на попойки, а иногда и предлагал неплохие задания, достаточно прибыльные и интересные, чтобы Рада согласилась участвовать в них. А еще — его терпеть не мог Ленар, и от этого в груди тоже становилось тепло. Не то, чтобы Рада делала что-то назло мужу, однако дружба с Алеором была единственным глотком свежего воздуха в путах долга и титула, которые пережимали ей глотку все эти годы.