Ветер перемен (СИ) - Волк Сафо. Страница 19

— И там тебя научили играть на арфе? — выгнула бровь Рада. Эльфийка замялась и не ответила, а та была не в состоянии расспрашивать, потому просто сказала: — Латр — не место для молодой девочки, тем более, эльфийки. Иди лучше в Рамасан. Там тебя не обидят.

Девчонка вновь ничего не ответила, глядя себе под ноги, но Раде было уже не до того. Тошнота подкатывала к горлу, все вокруг нее ходило ходуном, а рану жгло буквально огнем, и с каждым шагом силы утекали из нее вместе с кровью. Теперь это становилось по-настоящему опасным, и она уже не была уверена, что сможет дотащиться до дома по тихому, чтобы не тревожить Ленара.

— А вас как зовут? — вдруг спросила эльфийка, которой явно некомфортно было тащить Раду в тишине.

— Рада Тан’Элиан, — отозвалась та, но тут тошнота подкатила к горлу, и она вырвалась из рук девчушки, сгибаясь пополам и извергая из себя целое море бренди, в котором плавали крохотные соленые рыбки.

Прокашляться было сложно, во рту стало еще поганее, а голова закружилась так, что перед глазами потемнело. Не говоря уже о ране, что полыхала как пожар. Яд. Рада поняла, что смеется, тихонько хихикает сквозь зубы от ярости. Естественно, зачем ему меня преследовать? Там яд! Дура! Идиотка несчастная!

Она кое-как разогнулась, глядя на перепуганную насмерть девчушку, побелевшую, словно полотно.

— Миледи… — прошептала та одними губами.

— Миледи сейчас откинется, — доверительно сообщила ей Рада, ухмыляясь из последних сил. — Так что, девочка, беги-ка ты за стражей и прикажи везти меня в мой особняк. А то мы с тобой попрощаемся так же быстро, как и познакомились.

* отрывок из стихотворения Aelah «Иного пути нет»

==== Глава 5. Выученный урок ====

Из темноты медленно-медленно выплыло сморщенное лицо незнакомого деда с длинной козлиной бородкой, и Рада вяло отмахнулась, пытаясь прогнать его. Однако дед не исчез, все также нависая над ней и пристально разглядывая ее мутными голубыми глазками. Пахло от него пылью и чем-то кислым, и Раду затошнило.

Думать было сложно, она не понимала, где находится, что с ней. Только в боку словно торчал раскаленный шип, и этот треклятый дед что-то делал с ним, раскачивал его из стороны в сторону или ковырял узловатыми старческими пальцами. Рада содрогнулась от омерзения, глядя на то, как его тонкая бороденка болтается над дряблой шеей, а потом с трудом проворчала сквозь зубы:

— Пшел прочь, завшивыш! И без тебя тошно!

Мутные глазенки деда расширились, и он в негодовании запыхтел, раздувая покрытые старческими пятнами щеки. Я схожу с ума, подумала Рада, пытаясь оттолкнуть деда прочь, но руки не слушались ее, были ватными и слабыми.

— Да как она посмела?!.. — тонким дребезжащим голосом запротестовал дед, и откуда-то издали донесся примиряющий голос Ленара:

— Отче, прошу вас, у нее бред! Вы же видите, в каком она состоянии! Я совершенно уверен, что Рада никоим образом не стремилась задеть ваш статус или оскорбить вас.

— Возмутительно!.. — запыхтел дед, вновь поворачиваясь к ней и продолжая ковыряться у нее в пропоротом боку. Во всяком случае, ощущение было именно таким.

Спокойный голос Ленара остановил Раду от дальнейшего потока брани и попыток оттолкнуть от себя деда. К тому же, она чувствовала себя крайне странно: боль в ране пульсировала, словно раскаленную иглу туда-сюда дергали, но с каждым рывком становилась меньше. Да еще и ощущение в теле было необычно легким, спокойным, каким-то прозрачным. Ленар назвал его «отче»… Это Жрец, что ли?!

Осознание того, что она только что обхамила Жреца, моментально вернуло Раду в сознание. Она заморгала, оглядываясь по сторонам и пытаясь при этом не смотреть на крайне недовольного деда.

Над головой был алый бархатный балдахин ее кровати, который поддерживали резные дубовые подпорки. Постельное белье, которое подготовил к ее приезду Ленар, состояло из одних оборочек и кружев, которые многослойными рядами были нашиты друг на друга, и теперь Рада буквально тонула в этих рюшечках, а наружу торчал только ее нос. По комнате разливался полумрак, источник света находился где-то сбоку, и склоняющегося над ней Жреца окружал ореол света. Как в гробу, — подумалось ей. Лежу я вся такая красивая в рюшечках, и сама смерть с козлиной бородкой лезет мне в лицо. За что, Грозар?

Во рту было противно горько, голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. К тому же, Раду сжигал жар, выступивший на коже крупными градинами пота. Да еще и рана это в боку… Она смутно помнила сквозь туманное марево опьянения, что ее пырнули ножом в драке в таверне, а потом молоденькая эльфийка волокла ее по переулку в сторону центральной улицы. Дальше из памяти выплывали лишь мечущиеся масляные фонари, чьи смазанные следы скользили по зрачкам, и чьи-то встревоженные голоса. Потом была темнота, и Раде, честно говоря, совершенно не хотелось знать подробности того, как ее доставили домой.

Она еще раз взглянула на Жреца, который, недовольно поглядывая на нее и приглушенно ворча что-то в бороду, водил над ее телом руками. Он был похож на старую пересохшую сливу: на голове остались редкие пучки волос, бороденка прорастала на том месте, где у нормальных людей был подбородок, а у него — что-то, напоминающее попку младенца, тонкая трясущаяся шея торчала из воротника белоснежного балахона, и с пьяных глаз Рада поначалу приняла его морщины за все те же кружева, которых повсюду было просто видимо-невидимо. Но нет, это были именно морщины. Боги, как хорошо, что Жрецы не могут читать мои мысли! Иначе они давным-давно бы уже прокляли меня и весь мой род за всю ту ересь, что вечно крутится в моей голове. Словно в подтверждение ее слов, Жрец бросил на нее грозный взгляд, и Рада вжалась в подушки, опасливо поглядывая на него.

Сил на то, чтобы поднять голову и посмотреть, где же сидит Ленар, у нее не было, а потому пришлось разглядывать старческие пятна Жреца и ждать, пока тот закончит исцеление. Что это именно оно, Рада не сомневалась: уж больно быстро заживала рана на боку, да и жар спадал буквально с каждой секундой. А это означало, что Ленар не поскупился и умудрился-таки посреди ночи найти и привезти сюда Истинного Жреца, что стоило ему, скорее всего, баснословных денег. Также это означало, что теперь весь Латр будет знать о ее ранении: Жрецы были болтливее портовых потаскух и за кругленькую сумму выкладывали даже самые сокровенные секреты дворян, которые по всем правилам должны были оставаться тайной исповеди.

Хорошо еще, что это был Жрец Белой Руки. Если бы ее лечил Черный, пришлось бы выслушивать занудную лекцию о том, что шляться по тавернам и пить с ворами и прочей швалью могут только ведьмы, и что ей нужно раскаяться пред очами Грозара, пока еще не поздно. Жрецы Черной Руки были просто помешаны на ведьмах, таскаясь по деревням и селам и выискивая знахарок да ведунов, чтобы провести с ними «разъяснительную работу» — то есть просто хорошенько выдрать кнутами. Местные, впрочем, обычно прятали таких ведунов по лесам до тех пор, пока Жрецы не проедут мимо, а потом все вновь заживали спокойно. Рада не раз встречала этих ребят в Северных Провинциях, правда, все больше в области Дера — последнего города, который полностью контролировали королевские войска. В портовые поселения и городишки мятежников Жрецы почему-то ехать не рвались.

Сама она старалась держаться от Жрецов как можно дальше и контактировать с ними как можно меньше. Вообще-то она была эльфом, а это означало, что исповедовать веру в Молодых Богов не могла, согласно словам все тех же Жрецов. Зато те начисто забывали об этом маленьком забавном факте и набрасывались на нее, как стервятники на добычу, когда речь заходила о том, что она или ее солдаты не соблюдали каких-либо религиозных норм или обрядов, а чаще всего — отказывались делать «добровольные» пожертвования храмам, возвращаясь из очередной удачной экспедиции.

Да и вообще, Рада всегда считала, что вера в Молодых Богов и Церковь Молодых Богов — вещи совершенно разные, никаким образом друг с другом не связанные, а все попытки их связать — глупость. Ей, по крайней мере, не были нужны Жрецы для того, чтобы спокойно помолиться своему богу в тиши храмовых стен, для того, чтобы удачно провести военную компанию или благословить свадьбу кого-нибудь из ее солдат. Впрочем, Жрецы считали иначе, поэтому-то отношения между ними и не складывались.