За Семью Преградами (СИ) - Волк Сафо. Страница 5

Остановившись посреди комнаты, Лиара повернулась к ней, глядя снизу вверх, смущенно и так зовуще одновременно. Это было наслаждением — сделать шаг навстречу к ней и запустить пальцы в ее мягкие кудри. Искорка безмолвно прижалась щекой к ее ладоням, ее ладошки легли Раде на предплечья, и Рада тихонько уткнулась своим лбом в ее, закрывая глаза. От нее пахло домом, впервые в жизни Рада чувствовала этот запах: запах родного дома, где было надежно, где всегда ждали, где любили по-настоящему и всей душой. Она и не заметила, как прижала искорку к себе и зарылась лицом в ее густые кудряшки, вдыхая их запах и пытаясь наполнить себя им целиком.

— Почему-то сейчас я вспоминаю, как мы с тобой познакомились, — прошептала она, покрывая невесомыми поцелуями пружинистые локоны и чувствуя ее теплые плечи под своими ладонями. — Я тогда подумала, что никогда не встречала никого более красивого, более светлого, более нежного, чем ты.

Картина так явственно встала перед глазами: переполненная народом таверна, пьяные выкрики, запах дыма, перекисшего вина, людской усталости. И маленькая фигурка на помосте в дальнем конце зала, с которого выступали музыканты, такая хрупкая и такая тонкая на фоне толпы. И когда ее пальцы взяли первый такт на арфе, вся толпа замерла, словно громом пораженная, поворачиваясь к ней.

Потом, естественно, была драка, в которой Раду хорошенько помяли, и Лиара, вытащившая ее на улицу и спасшая ей жизнь. Странная случайность, волшебное стечение обстоятельств или же воля кого-то, кто так мягко и понимающе улыбался им двоим из далекой белой шири? Сирота, выросшая в приюте и покинувшая его, чтобы найти свою мать, и жена Лорда Страны, сбежавшая из дома, чтобы не видеть опостылевших ей лиц, встретившие друг друга в пропахшей кислой вонью таверне, набитой попрошайками, ворами, бандюками и наемники со всего Латра. Случайность ли?..

— Почему ты тогда позвала меня в свой дом, Рада? — тихо спросила искорка. В ее голосе Раде слышалась улыбка, ее руки, легонько прикасаясь, перебирали короткие прядки золотых волос на затылке Рады.

— Потому что ты была эльфийкой, наверное, — улыбнулась Рада в ответ. Она усмехнулась и отстранилась, беря лицо искорки в ладони и глядя в ее серые глаза. — Или потому, что чувствовала: ты — моя судьба, и иначе и быть не может. Я до сих пор не могу объяснить, почему меня к тебе так тянуло, но вот мы здесь, мы вместе, и нет ничего более верного и правильного, чем это.

— Ничего, — прошептала искорка, покрывая невесомыми поцелуями ладонь Рады, и подняла на нее бездонные глаза, полные невероятной нежности и безграничного доверия, глаза, что светились гораздо ярче всех звезд на небе, собранных в одну точку. — Я люблю тебя, Рада, всем сердцем люблю!

— И я тебя, моя самая яркая искорка на всем белом свете, мой путеводный огонек.

Губы ее были мягкими и теплыми, и Рада буквально таяла от ощущения ее тонкого тела в своих руках, от той горячности и искренности, с какой Лиара целовала ее в ответ, от опьяняющей нежности, обнимающей их обеих с ног до головы, сливающих их в одно существо. Исчезло все вокруг них, ничего не осталось, лишь они двое целовали друг друга на самом краю вселенной, и звезды хороводом закручивались вокруг них, и солнечные ветры взметали их волосы, рвали их одежду, сплетали их в одно целое.

Золото в груди разливалось волной, пульсировало от каждого прикосновения, каждого поцелуя. Что-то оно означало, это золото, ставшее теперь частью Рады, а ведь раньше его у нее не было. Теперь же она все время чувствовала искорку, чувствовала так, словно та текла по ее венам, билась в ее груди. Рада могла сказать, не болит ли у нее чего, в каком она настроении, спит она или бодрствует. Она могла с закрытыми глазами указать направление, в котором стояла Лиара, она почти могла слышать ее тихий голос внутри самой себя. И каждый раз, когда они целовались, Рада чувствовала все, что чувствует ее девочка, будто сливались даже их физические ощущения, дробясь и повторяясь бесконечно.

Это было неописуемо хорошо, так горячо, так нужно. Она и сама не заметила, как опустилась на стул, а Лиара села на нее верхом, жарко и жадно целуя все ее лицо, запустив пальцы в ее волосы и сжимая ее виски так, словно кто-то хотел отнять у нее Раду. Она была гибкой, такой горячей, такой желанной. Пальцы скользили по изгибам ее тела, и Рада плавилась, будто масло на раскаленной сковороде, не думая, лишь чувствуя, как вяло плывут мысли, разрываясь и растворяясь в этом всепожирающем пламени. Они никогда еще не заходили дальше этих поцелуев и объятий, потому что в соседней комнате всегда были друзья, да и где-то по коридорам ошивался странноватый медведь, то и дело подглядывая из-за угла за всеми. Но каждый раз целуя искорку, Рада понимала, что ей этого недостаточно. Это было то же самое, что пить морскую воду во время дикой жажды, пить и все никак не иметь возможности напиться, лишь жажда становилась все сильнее и сильнее. И сейчас…

— Доброго вечера, дамы! — прозвучал рядом торопливый голос, и Рада вздрогнула всем телом от неожиданности, а Лиара едва не пискнула, одеревенев в ее руках.

Рада взглянула поверх ее плеча и успела заметить, как в коридоре по направлению к соседнему натопленному помещению исчезает спина Редлога. У противоположного конца коридора застыло во тьме большое черное пятно, из которого на Раду с Лиарой смотрели два перепуганных зелено-желтых, светящихся в темноте глаза.

— Редлог вернулся, — нехотя проворчала Рада, разжимая объятия, и Лиара торопливо слезла с ее колен на пол, оправляя одежду. На щеках ее расцвел красным маком румянец. — Проклятье! Ну да ладно, пойдем, послушаем, что он расскажет.

На дрожащих ногах она с трудом поднялась с кресла, надеясь, что Лиара не заметит, как ее шатает от наполнившего все тело жара, и следом за ней поковыляла туда, где Редлог уже громко заговорил с Алеором и компанией.

==== Глава 2. Забытая правда ====

— Ничего не выйдет! — громко заявил Редлог прямо с порога комнаты, и в голосе его звучало облегчение. — Тоннель обвалился, и с другой стороны его подтопили грунтовые воды, поднявшиеся из-за дождей. Так что вам совсем необязательно больше прозябать в этих темных тоннелях в то время, как наверху так светло и солнечно. Я бы очень был рад вам помочь и поучаствовать в вашем героическом походе, но вынужден откланяться и так далее.

На тепло натопленное помещение пала тишина. Улыбашка отложила свое вязание и непроницаемым взглядом смотрела на Редлога. Кай сначала бросил короткий взгляд на Алеора и лишь потом обернулся к мародеру. А сам Алеор и бровью не повел, разглядывая Редлога с самым что ни на есть терпеливым видом.

Рада аккуратно обошла вставшего в дверях мародера, и Лиара юркнула за ней, вжав голову в плечи и пряча алое от смущения лицо. Редлог появился слишком неожиданно, именно тогда, когда совсем не следовало этого делать, и так бесшумно, что они обе явно этого не ожидали. Да разве ты бы услышала, даже если бы он в барабаны колотил и трубил в трубы? Боги, себе хоть не ври! Рада надеялась, что лицо у нее не настолько красное, как у Лиары, и постаралась напустить на себя серьезный вид, будто бы невзначай приваливаясь спиной к стене недалеко от очага. Ноги дрожали так, что она в любой момент боялась споткнуться и свалиться на пол, но знать об этом никому не нужно было.

Редлог стоял перед ними, слегка щурясь от яркого света пляшущих в очаге языков огня и трех масляных ламп, расставленных по углам комнаты. Он был не высок, не слишком плечист, да и черты лица у него были самые что ни на есть обыкновенные: на такого и два раза не взглянешь в толпе. На нем были простые коричневые штаны из толстой шерсти, заправленные в старые потертые сапоги до колена, и кожаная коричневая куртка, небрежно распахнутая на груди. Из-под нее виднелась замызганная, когда-то белая рубашка с вышивкой золотой нитью и буфами, кое-как торчащими из узких рукавов. Щеки Редлога покрывала колючая недельная щетина, подбородок украшала длинная бородка клинышком, которую он то и дело разглаживал и почесывал, иногда что-то тихонько бормоча себе под нос, будто она была живой. Его темные волосы были собраны в тугой хвост на затылке, а карие глаза смотрели на окружающих с боязливой неуверенностью, той же самой, что постоянно была написана на морде его медведя. В который уже раз Рада подумала о том, кто же он? Раз растительность покрывала его щеки, значит, эльфом он быть не мог, как и полукровкой, но при этом Алеор познакомился с ним семь сотен лет назад — срок неподъемный для представителя любой Старой Расы кроме эльфов. Тогда кто же?..