Зов Лавкрафта (сборник) (СИ) - Кабир Максим. Страница 32

— Не может…

Рубцы на шее открылись, всасывая воду. Надо мной вились щупальца, запах резал глаза. Потекли слезы. Я окунулся в воду с головой. Стало легче дышать.

Жабры. Никакие не рубцы… все это время…

Я вынырнул. Присоски опустились на голову, щупальца обхватили живот.

«Ты будешь умолять о простой смерти. Но Глааки не послушает. Он окунет тебя в кошмар!»

Как бы я ни храбрился, оборачиваться не хотелось. Моя роль в этой истории оказалась слишком неожиданной. Я молил только о том, чтобы достойно встретить конец. И, кажется, кто-то меня услышал. Спасительная пустота пришла чуть раньше, чем я взглянул на Властителя мертвых снов…

Я открыл глаза и вытер с лица кровь. Нос был сломан, кружилась голова. Передо мной все расплывалось, я видел будто сквозь мутное стекло. На мне сидел рыбак и шипел. Озеро исчезло, мы находились в городской подворотне. Слева раздался крик, и я увидел высокую фигуру, выливающую что-то на лицо парня в полицейской форме. Бедняга ревел и трясся в конвульсиях, но, кажется, смеялся. Я попытался ударить рыбоголовую тварь, но тело было слабым, точно чужим. Меня припечатали к земле, и резкая боль вгрызлась в затылок. Надо мной нависли еще двое рыбаков. Под их гавкающую болтовню я попытался рассмотреть себя. Вьющиеся каштановые волосы свалялись в грязи, разорванная лямка обнажала грудь, туфли лежали в паре шагов от мусорного бака. Я схватился за лицо, но не нащупал никакой щетины. Зато увидел накрашенные ногти. В голове все перемешалось. Двое рыбаков держали мне руки, пока третий лез под платье и срывал трусы. Я кричал что было сил, лупил их ногами, но добился лишь очередной пощечины. Ублюдки сорвали с меня одежду и куском сети перевязали запястья, прицепив к штырю у забора. Я вырывался, но они были гораздо сильней.

Слева послышалось хихиканье. В этом звуке было столько безумия, что я едва нашел в себе силы повернуть голову. Ко мне полз полицейский. За его спиной удалялась двухметровая тень.

— Я отмечен, — радовался полицейский. — Я должен. Я должен доказать верность. Должен доказать на человеке. И докажу…

Рыбаки отступили. Зрение начинало возвращаться, но теперь я не хотел смотреть. Холодные пальцы ухватили за ноги и потянули в разные стороны. И только когда я почувствовал на бедрах липкие руки, только когда на меня навалилось трясущееся тело, только когда картинка окончательно прояснилась, и из размытого морока проступило знакомое лицо с выжженными глазами, из меня вырвалось бесполезное:

— Только не ты…

Алексей Шарков

ЧИСТОКРОВНЫЕ АРКХЕМИАНЕ

Да, в наше время, побывать на другой планете не сложнее, чем съездить в отпуск на море. Люди расползлись по галактике, как любопытные тараканы. Хоть и не похожи. Но мы к ним, а они к нам. Так Земля стала другой, населенной не только людьми. Впрочем, это никак не уменьшило моего пожизненного одиночества, объяснение которому нашлось совершенно случайно.

Я возвращался по старой Ярославской дороге. Со навигационными спутниками опять что-то случилось и небо закрыли. Жителей опустили на землю, их автопилоты выпустили шасси и направили машины по вековому асфальту старого подмосковного шоссе. Москва мигом потеряла две третьих своей пропускной силы. Не управляй машинами роботы, столица Земли задохнулась бы в пробках. Никто бы и не подумал менять свой маршрут и планы только из-за того, что все дорожные ветки намертво забиты присевшими на них, словно огромная стая птиц автомобилями. Но у роботов свой протокол и другой разум. Мой автопилот объявил, что дальше двигаться не будет — ни по воздуху, ни по земле — и предложил переждать непредвиденные обстоятельства в ближайшем населенном пункте. Точнее — в старом Переславль-Залесском. Лет сто никому не нужный городок, полумесяцем прижавшийся к огромному озеру, сверху похожему на кукольное зеркальце.

Я выбрался из салона, указательным пальцем оплатил номер (с завтраком и бесплатной парковкой) и спросил у Робота, чем убить время до вечера? Или до утра, как пойдет. Робот предложил пять музеев, три ресторана, египетскую сауну и галерею инопланетных художников, по какой-то неведомой случайности обосновавшуюся именно в этой провинциальной глуши. Все показалось мне скучным, и я принялся мучить Робота сложным выбором между египетской сауной «Птах и Бухие» и рыбным рестораном «Империя селедки». С детства обожаю рыбу и люблю сауны.

Однако, после обновления данных Робот сообщил мне, что все найденное уже давно не работает, музеи, сауна, все закрылось после какого-то «Иннсмутского инцидента». Галерея осталась, но виртуального тура по ней нет, так что осмотреть картины можно только физически присутствуя в здании. Меня, обгоном, заинтересовала отнюдь не галерея, которую Робот зачем-то принялся навязывать, а упомянутый им «инцидент», так сильно повлиявший на благополучие местного музейно-ресторанного огонька. Я попросил рассказать мне об этом больше, но не услышал в ответ ничего интересного. Сухая статистика дат и бесконечное перечисление имен из списка пропавших без вести иностранцев.

— Вас интересует Иннсмут? — неожиданно прохрипел чей-то дремучий голос прямо у меня за спиной. — Извините, если вторгся в ваше общение с радиаторной решеткой…

К слову сказать, выйдя из салона, я присел на скамейку перед своей машиной и беседовал с Роботом используя фейспалм (микрофон, камеру и динамики), установленный у нее под капотом, за радиаторной решеткой. Человек в серой ветровке и сандалиях, очевидно кто-то из местных, скорее всего, не знал, что подобные лицевые интерфейсы уже давно устанавливаются не только в салонах.

— Слышал, вы говорили что-то про Иннсмут, — продолжил мужчина, смущенно поглаживая карманы своей ветровки.

— Говорили, — неприветливо подтвердил я.

— Дело в том, что это совсем недалеко отсюда, на другой стороне озера, так назывался… эмм… — он прочистил горло и, слегка понизив голос, продолжил, — коттеджный поселок, это очень странное место, однако, если бы вы меня спросили, ради чего людям стоит приезжать в Переславль, я бы не раздумывая назвал Иннсмут. Настоящий город-призрак. И это вам не какая-нибудь Старая Губаха или Постзомбийск. Знаете, говорят, будто в заброшенных городах обитают души погибших там людей, но что касается Иннсмута, то в нем таких душ особенно много, и не только людей, но и других, как бы сказать… невиданных существ, но только там…

— Неужели? — фыркнул я раздраженно.

Мужчина сделал шаг, выпучил глаза, и, слегка наклонившись, захрипел еще гуще, переходя на злобный шепот:

— Только там, в отличие от других подобных мест, чудовищ можно увидеть.

— Понятно, — кивнул я, стараясь скрыть злую улыбку. Мне удалось разглядеть у него глубокие морщины, старческие открытые мешочки под глазами, гнилые ржавые зубы, и сизую, полупрозрачную кожу на щеках. Ему было лет девяносто, не меньше. Изо рта воняло так, что летевшие оттуда брызги показались мне мухами.

— Конечно, — продолжил старик, раскачивая слова в вызывающей интонации, — это место не для девчонок. Не для трусов.

Ах, старики. Как дети. Решил взять меня на слабо.

— Вы сами-то их видели?

— Разумеется, — рассердился старик, — стал бы я говорить о том, чего не видел? Но второй раз я бы не хотел, потому что…

— И что же там случилось, что за инцидент? Что-то взорвалось? — спросил я.

— Как, — крякнул старик. — Взорвалось?! Чего это там могло взорваться? Нет, ничего там не взрывалось, просто однажды…

— Тогда что же?

— А вы меня послушайте, я вам расскажу, что случилось. Вы меня не перебивайте. Не надо меня перебивать и торопить. Не хотите слушать, так и не слушайте. Зачем мне с вами тратить время? Как будто дел других у меня нет…

Только теперь до меня дошло, что я вступил в контакт с наполовину сумасшедшим персонажем. Старик стал возмущаться, надувать щеки, таращиться и дергать руками, рассказывая про каких-то чудовищ, в которых, якобы превратились все узбеки и таджики из коттеджного поселка на дальнем берегу озера, и будто бы те, кто не захотел вовремя уехать, тоже теперь превращаются во что-то зловещее. Потому что зло, которое поселилось в этом треклятом Иннсмуте, обретает новые формы, и что правительству, как всегда, на все наплевать, на народ, на дороги, на пожары, на пенсионеров и вообще.