Маг (СИ) - Иванов Борис Федорович. Страница 44

Вышли они рядом с большой скалой. Оглядевшись аль-Гатид, достал из рюкзака большую флягу и надолго к ней присосался. Потом протянув флагу Некруму и приказав полностью допить содержимое, уверенно зашагал на запад и за два часа они добрались до небольшой впадины окруженной странной насыпью. Некромант огляделся, при этом его глаза вспыхнули фиолетовым огнем. И удовлетворенно почмокал губами.

— Здесь. Здесь все сейчас и случится. Кладка на месте. Как и полагается — взрослые драконы вернуться через десять минут. Значит так. Слушай меня раб. Ты сейчас по кругу формируешь защитный барьер. Да, тот самый, пятого уровня. Твоя задача, после того как ты закончишь продержать его поднятым две минуты. Я перехвачу у тебя поддержание и у тебя будет ровно одна минута и пятьдесят секунд. Ты должен приручить, подчинить себе второго малыша. Я хочу чтобы он, как и ты сам усилили меня. Ведь твой дракон пойдет на усиление моему. Начинай. Но сначала выпей вот это.

И протянул Некруму склянку с фиолетовой жидкостью.

— Теперь ты все видишь. Не теряй времени. Процесс вылупления начнется уже через пять минут. Ты должен успеть. А я приступаю к ритуалу.

Глава 12

Он не надеялся на выигрыш вступая в бой. Слишком много врагов. Слишком сильны они. И только странное желание, чтобы хотя бы Кэтрин спаслась, толкнуло его вперед. Да и в принципе какая разница, все равно умереть придется. Так хоть немного очистить этот мир от скверны. И у них почти получилось. Да, его соратники погибли, но он чувствовал их облегчение в момент их развоплощения. Поэтому эта безумная атака стоила того, чтобы ее совершить. Но дальше. Дальше все пошло как-то не так. Слышал ли он крик Кэт или ему показалось? И почему он почувствовал такую пустоту внутри себя. И канал, который их казалось надежно связывал, оказался как бы порван. Это все он успел подумать, когда измученный обессиленный борьбой с Норглом стал проваливаться в кем-то открытый портал. Сил у Некрума не оставалось.

— Критически низкий уровень симбионтов.

— Симбионтов — 0/0/100 Терасимбов.

— Разрушение каналов. Нарушение ментальной связи. Навыки, умения недоступны. Регенерация отключена. Время восстановления работоспособности — недоступно. Идет расчет.

— Энергия 0.

— Выносливость 0.

— Уровень здоровья 4 % от нормы.

— Идет процесс поглощения легендарного фрагмента средоточия души. Расчетное время поглощения — недоступно. Идет расчет.

Упав на каменные плиты незнакомой комнаты у него было мелькнула надежда, когда он заметил Морану. Богиня не должна оставить своего верного служителя. Тем более, что он только что принес ей столь большую жертву. И тут холодок пробежал по его спине. А ведь он ни разу за время боя не получил возврат от богини. И почему она смотрит на него, как на червя? Что это за человек, что стоит рядом с ней. Вопросы, вопросы. И страх. Такой подлый, липкий страх, залезающий в его душу. Вдруг как будто огромная плита упала ему на плечи, и стала непреклонно давить его вниз. Он упал на пол, с которого недавно поднялся. Человек, в странном халате, с иссиня-бледной кожей, черными, тонкими губами меж которыми виднелись черные острые, треугольные зубы. А в его холодных, ничего не выражающих, глазах плескалась тьма. Он склонился над ним.

— Тебе это не понадобится больше, — услышал Некрум. И из его рук вырвали его косу и сорвали балахон.

Потом его перевернули на живот. Слова Мораны, сказанные о нем, буквально исполосовали его внутренности. А спины коснулось холодное лезвие ритуального ножа. И тут он почувствовал новое, еще не изведанное им чувство. Это был ужас. Некрум вдруг осознал, что не может даже заставить себя подумать о том, что нужно двигаться. И осознал, что перестал дышать. Он стал задыхаться от нехватки кислорода.

— Наложена руна беспрекословного подчинения. Вы не можете управлять собственным телом и большинством функций высшей нервной деятельности.

И тут этот человек с рыбьим ледяным взглядом сказал ему:

— Дыши

И только в этот момент Некрум задышал. Затем этот человек перевернул его уже на спину и на груди стал вырезать уже другой знак. И тут к Некруму пришла боль. Она нарастала с каждым миллиметром движения лезвия. К нему пришел образ, будто с него сняли кожу, оголили каждый его нерв собрали их все в пучок и кто-то очень опытный играет ими. Некрум никак не мог отрешиться от боли.

— Управление болью недоступно. Способности недоступны.

— Наложен Ключ великой боли. Болевые ощущения усилены на 300 %. Болевые ощущения могут быть усилены до 600 % от нормы.

И тут же его мысли опять метнулись к Кэт. Что же с ней? Удалось ей бежать или те ощущения свидетельствовали о том, что она погибла? И тут он почувствовал новое незнакомое, ранее не изведанное им чувство. Одиночество. И горечь утраты.

* * *

А потом пришла боль. Но тогда еще надежда не оставила его. Морана здесь. Он думал, надеялся, рассчитывал, что она придет ему на помощь. Однако ее слова о том, что его мучитель, аль-Гатид может делать с ним все что пожелает, слова о том, что он просто мясо, слова о том, что она его просто обменяла, предала — вызвали в нем удивление, разочарование, опустошенность. Она его предала.

— Отныне ты мой ученик. Но главное — ты мой раб. Ты будешь даже дышать по моему слову, — услышал он от своего мучителя. — И в доказательство этого — оторви свои гениталии. Немедленно.

Сначала он думал, что сможет не обращать на приказы внимания, игнорировать их. Но тело ему не подчинилось. Рука сама протянулась вниз, а потом с силой рванула вверх и в сторону. И Некрум потерял сознание. И снова очнулся, когда ему влили в рот какую-то зеленую гадость, отвратительную на вкус. И к нему снова пришла боль. Вдруг он ощутил что заперт в клетке своего разума. Вернее его воля заперта. Он продолжал все осознавать, все понимать. Вот только возможности своей волей что-то делать в своем теле он был лишен. Когда аль-Гатид говорил ему что-то делать он подчинялся, как кукла, которую дергают за нитки. Его сознание как бы разделилось. С одной стороны оно покорно выполняло все приказы, с другой — противилось всему. Вот только первая часть его сознания полностью доминировала над второй. Но той второй части его сознания пока было не до этих мелочей. Он переживал гибель своей любимой, предательство своей богини. Он бы наверное покончил жизнь самоубийством, если бы смог. Так потянулись его дни. Новые дни его новой жизни. Иногда он пытался сопротивляться, но боль ломала его. Ей он ничего не мог противопоставить. Ни привыкнуть, ни отгородиться от нее. Эмоции продолжали бушевать в нем, сплавляясь в какую-то странную гремучую смесь ненависти, боли, отчаяния и горечи. Он больше не видел интерфейса. Он не мог взаимодействовать со своими симбионтами. Он остался один на один со своим палачом и с самим собой. Между тем его обучение шло своим чередом. аль-Гатид выбрал для него очень болезненный, но очень эффективный способ обучения. Пропитанные каким-то раствором книги он снова и снова вставлял в разрезы сделанные на спине у Некрума, так, что временами несчастный напоминал странное животное с крыльями. Спустя некоторое время книги начинали растворяться в его теле, вызывая в нем жестокие болевые ощущения, причем всегда разные, при этом их содержимое очень четко откладывалось в его памяти. Потом приходила пора практических занятий, где каждое его неверное движение наказывалось болью. Особенно тяжело было поначалу, когда он занимался рунным письмом. Сотни, тысячи повторений. Руны, руны, руны. Боль, боль, боль. Руны складываются в рунные слова, рунные слова в рунные предложения. И начертательство. Пентаграммы. От простых двух-, трехсоставных, до девятисоставных. Где каждая руна, каждое слово приходилось писать мельчайшим почерком. И быстро писать. Поначалу он думал, что к ней невозможно привыкнуть. Но когда прошло примерно четыре месяца его пребывания в замке, он внезапно осознал, что если он не может ничего поделать с болью, то надо изменить свое отношение к ней. Это было как раз когда он работал над начертательством. Ведь по словам его учителя — некромантия это в первую очередь магия ритуалов и начертаний. И он попытался… полюбить боль. Он не может с ней справится, он не может к ней привыкнуть, он не может прекратить эти свои страдания. И тогда он просто принял ее как часть себя. И это его новое отношение вдруг преобразило его изнутри. Те переживания, которые разрывали его личность — боль утраты, горечь унижения и предательства, жажда мести — внезапно слились в нем воедино. И… для него это было как наверное если в раскаленной пустыне, на путника, умирающего от жажды, начинает дуть прохладный ветер и литься холодная вода. Поначалу он почувствовал облегчение, потом радость, потом утешение, а потом ледяное спокойствие и понимание, что и как он будет делать. Как там было кем-то сказано — месть — это блюдо которое подают холодным? О, да. Вот теперь у него этого холода хоть отбавляй. Он отбросил от себя все чувства. Отрешился от всего. А тут он уже взялся за учебу не просто механистически, как было все время до этого. А со всем старанием и прилежанием. аль-Гатид на это изменение внимание не обратил, а изменение свечения средоточия души своего раба воспринял как очередной этап созревания. Ведь все шло по его плану. И без каких-либо отклонений. А руна беспрекословного подчинения, превратившаяся за это время в руну абсолютного подчинения и великий ключ неизбывной боли давали ему ощущение уверенности. И он продолжал делиться всеми своими секретами со своим будущим донором. Он рассказывал ему свои тайны, делился с ним самым своим сокровенным знанием. А Некрум впитывал эти его слова как губка впитывает воду. Все прошлое было почти забыто. Ушло, подернулось как дымкой времени. И Кэтрин, и война с нежитью и демонами, и судьба человечества. И его соратники. И даже предательство Мораны. Все отдалилось. Сейчас и здесь есть только знания и учеба. Все потом. Шаг за шагом, черта за чертой, заклинание за заклинанием — сила Некрума росла. И вместе с этим он внутри становился все холоднее, тверже. Когда он приступил к такому разделу как малефикация — это призыв, общение и подчинение демонов из планов инферно, он понял, что такое есть мрачное наслаждение болью и страданиями других. Даже аль-Гатид тогда поразился его жестокости и изощренности. Это впечатлило его настолько, что он решил наложить на своего раба-ученика еще одну руну безусловного подчинения. А по истечению восьмого месяца обучения Некрум наконец увидел надпись про существование которой он начал уже и забывать.