Каро (СИ) - Север Настя. Страница 4

— Что натворил эта рабыня? — поинтересовался Тобиас, барабаня по столу, на котором стояла нетронутая тарелка с едой и вино. Сьерра продолжала лежать, мелко сотрясаясь всем телом.

— Она, очевидно, совсем мозги потеряла, эта девчонка, — Фол пнул носком ботинка девушку, отчего та вздрогнула и попыталась отползти. — Отказывается ехать с гостем!

Действительно, немыслимое дело. Тобиас мог понять нежелание каро класть на алтарь выживания свою гордость, но так продолжаться уже не могло. Тобиас помнил, сколько переживаний он испытал в прошлый раз. Он что, теперь всегда должен нянчиться с ней? Пора привыкать к своей нелегкой судьбе. Такие проблемы ему не нужны.

— Поднимись, — приказал он. Сьерра послушно встала, хотя было видно, что ноги ее подводят — трясущиеся колени не давали устойчивости. Но и при этом как-то незаметно она оказалась гораздо дальше от Фола, чем когда падала. — А теперь вспомни о том, кто ты есть, и иди к гостю, — Тобиас редко говорил с кем-то так жестко, но сейчас он был слишком вымотан и раздражен. Слова легко срывались с его языка. Он едва замечал, что, услышав этот его тон, не предвещавший ничего хорошего, затихла вся кухня.

Сьерра посмотрела на него, и их взгляды встретились всего на мгновенье, и Тобиас поразился, сколько в ее глазах было страха и отчаяния. Затем рабыня вдруг снова упала на пол, уперев лоб в каменные плиты, и срывающимся голосом забормотала:

— Прошу вас, мой господин. Сделайте со мной что угодно, но только не заставляйте ехать с ними! — сердце Тобиаса сжалось, и он на миг пожалел о своей резкости. Но тут же его злость возросла стократ, стоило ему услышать следующие слова каро: — Вы обещали наградить меня за благоразумие на приеме гостей из Меридана. Умоляю вас… — всхлипывала та, но Тобиас ее больше не слушал.

Теперь уже на них смотрели все, кто был на кухне. Тобиас резко поднялся, едва не опрокинув стул. Как смеет рабыня просить о награде?

— Я награжу тебя розгами, — сказал Тобиас тихим злым голосом. — А затем ты отправишься к господину, который тебя выбрал. Все ясно? — не дождавшись ответа от дрожавшей на полу каро, Тобиас оставил свой ужин и бросил уже на пороге: — Фол, позаботься об этом.

Утро следующего дня принесло с собой ломоту в мышцах и зверский голод — из-за рабыни Тобиас так и не поужинал вчерашним вечером. Пометавшись по спальне сначала переполненный гневом и досадой на себя за несдержанность, а затем в сожалении о своей жестокости, Тобиас, как был, улегся на кровать и заснул, не чувствуя в себе ни сил, ни желания раздеваться или принимать пищу. Это были, пожалуй, худшие пять дней в его жизни.

Он уже был готов покинуть комнату и успеть к завтраку — а спешил он не столько из-за предвкушения горячего хлеба и свежего сока, сколько из-за ожидавшегося сегодня прибытия с Южного моря дяди, — как дверь в его покои распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся слуга.

— Мой господин, прошу простить меня за то, что нарушаю ваш покой… — зачастил тот, но Тобиас его перебил.

— Говори, что произошло.

Очевидно, было что-то срочное.

— Там, на кухне, эта новая рабыня…

Тобиас не стал дослушивать, оттолкнул слугу и помчался по коридору, кляня себя за вчерашнюю черствость. Он очень надеялся, что ничего не успело случиться.

На кухне было не протолкнуться рабы и слуги побросали дела и толпились вокруг печи. Ближе всех к ней стоял белый, как мел, Шеридан и в контраст ему раскрасневшийся Фол — тот свирепо доказывал что-то рабыне. Сьерра, чье лицо с одной стороны превратилось в огромный, свежий еще, синяк, одной дрожащей рукой прижимала к своему горлу лезвие огромного разделочного ножа, а другой держала стальной прут, погрузив его дальним концом в жаркое пламя печи.

— Отойдите, — хрипло шептала она, и его голоса было почти не слышно из-за угроз Фола, — иначе я убью себя.

Растолкав охающих кухарок, Тобиас оказался рядом с ними.

— Хочет покалечить себя, — без вопросов пояснил Фол, едва завидев Наследника.

Прут уже раскалился, каро в любой момент могла вытащить его из огня, и Тобиас не стал терять времени на увещевания. В секунды преодолев расстояние между ними, Тобиас без колебаний выбил из ее рук прут, а затем и нож. Та не успела перерезать горло, как грозилась, и Тобиас знал из своих скудных сведений о народе каро, что она бы этого не сделала. Их религия учит, что самоубийство — худший из грехов, а каро весьма преданы своей религии.

Сьерра сопротивлялась, но Тобиас без труда выкрутил ей руки и под гомон множества голосов вытащил ее из кухни. До него доносились звучные приказы Фола всем заняться своими делами и попытки Шеридана командовать вверенными ему слугами и рабами. Преодолев несколько коридоров, Тобиас оказался в своем кабинете, и только там отпустил каро, бросив ее на ковер.

— Совсем сдурела?! — рявкнул он. Поведение рабыни выбило его из колеи. Вчера он не мог допустить и мысли, что все так обернется. Что та решится изуродовать себя, лишь бы не оказаться вновь в чужом доме и в чужой спальне.

— Я все равно сделаю это, — приглушенно ответила Сьерра, приподнимаясь на ковре.

— Даже если я прикажу сковать тебе руки и запру в подвал на целый месяц? — Тобиас плеснул в бокал крепкой настойки цветов ши и покрутил в руках. Утро началось дико неудачно.

Сьерра молчала, сжав губы, щеки ее раскраснелись. Тобиас смотрел на нее, растрепанную, избитую, отчаянно пытающуюся сохранить свою гордость после пережитого унижения, и понимал — сделает. Едва ее выпустят из подвала. Любым наказанием угрожать глупо.

Тобиас покрутил в руках бокал и протянул его рабыне.

— Выпей это. Я приказываю.

Та села, морщась, сделала неуверенный глоток и тут же закашлялась.

— Давай пей, — Тобиас устало прислонился к столу. И что теперь с ней делать? Та, обжигая горло, сделала еще два глотка и протянула пустой стакан. Она тяжело дышала, от горькой настойки на глазах выступили слезы, — Сейчас я оставлю тебя здесь, и ты не должна даже пытаться снова что-то с собой сделать, — Тобиас побарабанил пальцами по гладкой поверхности стола. — Взамен я обещаю, что тебя больше никогда не предложат ни одному из гостей.

Сьерра сидела на ковре, опустив голову, положив подрагивающие руки себе на колени. Непонятно было, слышала ли она вообще слова Наследника.

— Ты мне веришь? — спросил Тобиас.

Сьерра глубоко втянула воздух. Нет, она ему не верила.

— Если послушаешься, все будет, как я сказал. Я сдержу слово. Если же я найду тебя искалеченной или изуродованной, немедля отправлю в шахты или, еще лучше, в Дом Утех. Там даже такие рабыни найдут своих клиентов. Ты все поняла? Отвечай.

— Я все поняла, мой господин, — безжизненным голосом сказала каро. Ее плечи безвольно опустились. Было похоже, что угроза впечатлила рабыню, и Тобиасу пришлось положиться на ее ответ.

— Сиди здесь и ничего не трогай. Я пришлю лекаря.

Глава 4

Тобиас приказал пойманному в коридоре слуге отправить в его кабинет лекаря и поспешил на завтрак. По пути он обдумывал, как выполнить обещание. Он не может просто отказывать гостям в их безобидной просьбе. Это крайне неучтиво и даже недопустимо для таких почтенных семей, как Торр. К тому же Наследника и так считали странным, в городе о нем ходило множество слухов, в большинстве нелепых, но неприятных, что злило его отца. Наместник не разрешит сделать исключение для рабыни по его просьбе, тем более, для такой хорошенькой. Если только…

Когда он вошел в обеденную залу, решение уже было в его голове. Завтрак подходил к концу. Но это было не так важно — среди трапезничающих был его дядя, Олдариан, и это здорово подняло небывало плохое настроение Наследника. Он страшно соскучился по нему, и теперь с удовольствием обнял своего воспитателя.

— Долгие два месяца! Чем ты занимался там все это время, дядя? — спросил Тобиас, когда они вдвоем поднялись в запечатанную на время отсутствия Олдариан башню. Башня имела несколько этажей, верхний был смотровой площадкой, один кабинетом и еще один — залой для учеников. Олдариан был могущественным магом, обучал в Школе и на дому одаренных детей и входил в Совет Магистров Криады. Хранившиеся в башне записи и артефакты никто не смел трогать, поэтому слуг и, тем более, рабов, сюда не допускали. Слишком непредсказуемыми могли быть последствия даже случайного касания какой-нибудь магической вещицы.