Игра в Реальность (СИ) - Райдос Елена. Страница 13

— Мы стараемся обнаружить дикого Программиста до того, как на него выйдут Охотники, и дать ему необходимые знания для выполнения его миссии. Так что, тебе сильно повезло, Антон, — завершил своё объяснение Учитель и весело мне подмигнул. — Сейчас я оставлю тебя одного. Не спеши, хорошенько запомни обстановку своей комнаты, чтобы вернуться сюда, когда будешь готов.

Мы попрощались, и дверь за ним закрылась. Как в трансе я подошёл к окну и упёрся лбом в холодное стекло. За окном была зима. Всюду, куда доставал взгляд, лежал снег. Прямо под окном находился небольшой дворик, огороженный стеной высоких елей. В свете полной луны снег на мохнатых еловых лапах искрился серебром. За верхушками елей вставали величественные скалистые горы, увенчанные снежными шапками. Было видно, как ветер раздувает белые флаги на вершинах, и те в причудливом танце вплетаются в быстро летящие по небу облака. Да, на Москву это было совсем не похоже. Видимо, портал забросил меня о-о-очень далеко от дома. Я попытался прикинуть по очертаниям гор, где же я могу находиться, но мозги словно залили вязким сиропом. Слишком много впечатлений для одного дня. Нужно вернуться домой, отдохнуть и спокойно всё обдумать.

Я уселся на диван и окинул взглядом обстановку моей комнаты. Мне здесь как-то сразу понравилось, хотя поначалу было не до любования интерьерными изысками. Зато теперь я мог по достоинству оценить простоту и уют моего временного обиталища. Мягкий диван с пледом и подушками, письменный стол, похоже, настоящий дубовый, кресло и стулья тоже из дуба, на окнах шторы из того же мягкого материала, что и диван, и книги, книги, книги… Когда будет время, обязательно покопаюсь в этой библиотеке. Мой взгляд обратился к окну и случайно упёрся в диванную подушечку с вышитым на ней смешным медвежонком. Точно такой медвежонок был у меня в детстве. Звали его Симпатяжка. Помнится, я наотрез отказывался засыпать без моего любимого медведика. Я взял подушку с медвежонком и уткнулся в неё лицом, как делал это в детстве прежде, чем уснуть. Стало спокойно и легко, словно бы и не было смертельного полёта с обрыва, не было Убежища и Учителя, и страшилок про Охотников. Я уплывал в безмятежный сон. Понимал, что нужно резко взбодриться и заняться делом, но не было сил разжать руки и отпустить своё сладкое беззаботное детство.

Мне было так спокойно, это было то самое чувство полной защищённости, когда мама укрывает тебя одеялом перед сном и желает спокойной ночи. Но что-то мешало мне наслаждаться покоем, какой-то очень знакомый звук нагло проникал в мой сон и раскалывал его на кусочки. Это было тихое позвякивание чайной ложечки о чашку, когда размешивают сахар в чае. Наверное, Светик приготовила мне чай, возможно, даже с пироженкой. Мысли о Светике выбросили меня из сна как пробку из бутылки. Идиот, она же там, наверное, с ума сходит от волнения, не понимает, куда я подевался. А я тут с подушкой обнимаюсь вместо того, чтобы изучать свою комнату. Я резко выпрямился и открыл глаза. Это была моя Московская квартира. Светик сидела за столом перед ноутом и что-то внимательно разглядывала на экране, машинально помешивая ложечкой чай. А я сидел в своём любимом кресле тоже с открытым ноутом на коленях и, по-видимому, дремал.

— Ой, извини. Я тебя разбудила? — Светик подняла на меня извиняющийся взгляд. — Хочешь чая?

Бог ты мой, как же я был рад снова оказаться дома. За окном шумел дождь, на столе шумел закипающий чайник, тихо шуршали наши ноуты. Дом, милый дом. Как мало, оказывается, нужно человеку для счастья. А, кстати, почему Светик так поздно не спит? И вообще, который час? Оказалось, что ещё нет и двенадцати. Выходит, это всё-таки был сон. Никуда я не исчезал, не падал с обрыва, не разговаривал с Учителем и, главное, не умирал. Я просто заснул, и мне приснился кошмар. Где-то на периферии моего сознания зашевелился червячок сомнения, но я его жёстко придушил непререкаемыми доводами логики и рационального мышления. Мало ли какие приснятся сны? День — два, и я обо всём забуду. Наверное.

Глава 4

За окном громко щебетала какая-то неугомонная птаха. Однако проснулся я не от птичьего концерта, а от того, что одинокий солнечный лучик, пробившись сквозь неплотно задёрнутые вчера шторы, светил мне прямо в глаз. Светик ещё спала, сладко посапывая в подушку, а меня с утра пораньше потянуло на подвиги. У меня родилась замечательная идея — в кои-то веки раз приготовить завтрак. Сколько можно эксплуатировать женский труд? Решительно откинув одеяло, я бодро прошествовал на поле моей будущей кулинарной битвы.

В последнее время мне было не до сковородок и поварёшек, я и завтракал-то на бегу. Каждое утро я встречал, сидя за компом и корпя над Умником. Это если не считать того утра, когда меня пытались убить. Воспоминание о белобрысом киллере заставило меня невольно вздрогнуть. Интуитивно я, конечно, чувствовал, что случай с покушением выходил далеко за рамки будней обыкновенного московского программиста, но это ещё не означало, что и всё остальное, приснившееся мне прошлым вечером, тоже было реальностью. Светик сказала, что я задремал за компом буквально на полчаса, а там, за гранью прошло как минимум несколько часов. Ведь именно так и случается, когда мы спим, не правда ли? В общем, к чёрту рефлексию, у меня будет время подумать обо всём на досуге, а пока меня ждёт операция «семейный завтрак».

Если честно, эту миссию я провалил практически полностью, видимо, сказалось отсутствие практики и общий непрофессионализм. Однако Светик всё равно мужественно улыбалась, запихивая в себя подгоревшие гренки и пересоленный омлет. Вот что значит семья. Залив этот кулинарный кошмар солидной дозой кофе, мы дружно отправились на встречу трудовым будням. Я, как обычно, забежал в кофейню. Настроение было приподнятое, солнышко, выглянувшее наконец после трёхдневного ненастья, раскрасило мир в яркие цвета. К тому же сегодня была пятница, мой любимый день недели, сладкое предвкушение выходных.

Какая-то мысль интенсивно забилась в глубинах моей памяти, яростно прорываясь на поверхность. Да ведь сегодня день рожденья моего драгоценного начальника. Хорошо, что не успел ещё отойти далеко от дома. Пришлось вернуться за подарком. Я взял свежую флэшку, залил Умника, перевязал красной ленточкой и с чувством выполненного долга отправился в контору. Там уже с утра царила атмосфера праздника. Не сказать, чтобы вся контора была завалена цветами. Вообще-то, букетик был только один, от секретарши Анечки, зато бухла на кухне было хоть залейся. Похоже, работать сегодня никто не планировал. Я присовокупил мою флэшку к общей куче подарков и, вопреки наметившейся тенденции к безделью, отправился навестить свой комп.

Как ни странно, большинство рабочих мест было занято. Все дружно кололи свеженький вирус от Антоши. С момента заключения мирного соглашения между Олежкой и гномом наша работа превратилась в азартную игру под названием «кто быстрей разгадает, что имел ввиду гном». Антошины комментарии по вирусологии по-прежнему оставались весьма своеобразными. Можно было, конечно, позвать автора и попросить разъяснений, но бравые джедаи антивирусного спорта считали это ниже своего достоинства. Я с азартом присоединился к тусовке и на какое-то время выпал из реальности. Когда ближе к вечеру всех позвали на праздник, счёт всё ещё был 0:1 в пользу вируса.

Вечеринка удалась, что, впрочем, не удивительно, учитывая количество припасённого алкоголя. Часам к десяти я вспомнил, что у меня где-то в организме с утра ещё была печень, и принял здравое решение отползать домой. Тем более, что Светик уже, наверное, соскучилась и плавно переходит к стадии «вот так всегда». На этот раз, правда, извинительных цветов не потребуется, всё-таки у меня была очень уважительная причина, но запускать процесс всё равно не стоило. Нетвёрдой походкой я направился в кабинет именинника попрощаться и с удивлением застал его за рабочим столом перед открытым ноутом. Вот маньяк, даже в собственную днюху не может расслабиться. Однако мой начальничек вовсе не работал, он сидел и отрешённо смотрел в экран с глупой улыбкой от уха до уха. Олежка был так поглощён своим занятием, что заметил постороннего наблюдателя, только когда я уселся напротив него.