Ночь упавшей звезды (СИ) - Медянская Наталия. Страница 9

-- Это еще что? Иллит атор, леди. Вы кто?

Я упорно молчала.

-- Я спросила, кто вы? -- ледяным тоном повторила остроухая. -- Это вы здесь устроили? -- и указала на мраморные останки.

-- Это мевретт Мадре, мевретт Идринн, -- подошедший Люб рассеянно и немного неуклюже поклонился.

Мевретт Идринн... Кажется, та самая Идринн, которую Мадре назвал недотрогой, а его племянник Сианн брал в заложники.

-- Но... это же творение самого эйп Леденваля! -- девушка заморгала длинными ресницами. -- Но... мевретт Одрин расстался с Исой эйп Леденваль больше двух тысяч лет назад, а разбил -- только сейчас?.. Какое самообладание!

В милом голосе прозвучал восторг. Я скривилась.

-- Извините, но я Тему ищу, -- ввернул свое Люб. -- Вы ее не видели?

-- Кого? -- удивилась Идринн. -- А, твою зеленоволосую подругу? Нет, прости, не видела...

И снова презрительно уставилась на меня. Ну еще бы, одежда чистая, но простая; пахнет земляничным мылом, а не каким-нибудь дивным алолистом или озерной лилией... "Ладонь перевязана -- кто это ее так, интересно? Волосы рыжие -- дитя Люба, что ли? А стрижены так, как будто ножом кромсали".

-- Вам плохо? -- передумав все это, мелодичным голосом спросила Идринн.

-- Нет, мне хорошо, -- буркнула я. -- А будет еще лучше -- если меня оставят в покое.

Остроухая нахмурилась.

-- Понимаю. Но вам нужно смыть кровь с волос, нормально перевязать руку и прилично одеться. Я мевретт и не могу допустить, чтобы вы оскорбляли память элвилин, которые строили этот замок много веков назад, расхаживая по нему в крови и расстегнутой рубашке, -- она наклонила голову. "А если эту рыжую нахалку одеть в платье, она будет выглядеть даже красиво", -- пробормотала Идринн и прибавила: -- Да и подстричься вам не мешало бы.

Я смерила черноволосую красавицу взглядом:

-- Знаете что, милочка? Указывайте своему жениху! Этому, лилейному дистрофику, как ему стричься и одеваться! А лично меня мой вид устраивает. Но чтобы не оскорблять ваш изысканный вкус, я сейчас уберусь, немедленно. Вот только вещи заберу. И... -- я посмотрела на распахнутый ворот. -- Что естественно, то не безобразно. Так что мне смущаться нечего!

И резко встала.

-- Жаль,-- мрачно вздохнул рыжий мальчишка. -- Придётся искать самому... И куда она могла убежать?

-- Сидите уж... Куда вам... -- Идринн, брезгливо приподнимая подол, переступила обломки лучника и приблизилась. -- И что вы знаете о моих женихах, интересно? -- видимо, я задела неприятную струнку. -- Я обручена с мевреттом Алиелором Сианном, с тем, кого считали предателем, слыхали? -- она вздохнула.

-- Куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда, -- выдохнула я. -- Что я знаю о женихах? Что они всегда выбирают таких красивых зануд -- исключительно за миленькую внешность. Потому что им не интересно разбираться, что у человека внутри. Нет, о Сианне-предателе я не слышала. Да и не хочется.

-- Значит, меня нельзя полюбить, да? -- прошептала красавица растерянно.

-- Да нет, вполне можно, -- пожал плечам Люб, на секунду отрываясь от размышлений о Темулли. -- По крайней мере, почему нет?

-- Обручиться, видимо, можно, полюбить -- нет... -- Идринн вздохнула и улыбнулась. -- Впрочем, неважно. Не обращайте внимания.

-- Разумеется, -- конопатый почтительно кивнул. -- Я вообще ничего не слышал и не видел. Конечно же!

И выразительно хмыкнул.

Остроухая сверкнула глазами:

-- Вот и хорошо. А вы? -- синие холодные глаза обратились на меня.

-- Ну, я пошел? -- Люб ещё раз для убедительности кивнул и поспешно ретировался куда-нибудь подальше от сердитой элвилин. Наорёт ещё...

-- А мне без разницы...

Я развернулась и влетела в кабинет Мадре, оставив мевретта Идринн стоять с открытым ртом посреди коридора.

Стараясь не коситься на спальню Одрина -- сидишь там? И сиди! -- я стала заталкивать в сумку вещи. Потом обулась -- и как эта брюнетка в синем не стала пенять, что перед тенями благородных элвилинских предков босиком разгуливать неуместно тоже? -- и натянула кирасу. Подпоясалась. С каждым движением ладонь болела все сильнее, но я, скрипнув зубами, приказала себе не обращать на подобные пустяки внимания.

Аккуратно переложила все вещи в сумке. Полюбовалась на подсыхающую кровавую лужу у подоконника. Махнула на нее рукой и собралась закинуть клеймору за спину.

И тут двери в спальню открылись. Лилейный, прислонясь к косяку, высился на пороге, сложив руки на груди. Летавки при нем больше не было.

-- О, господин мевретт, -- сказала я сладким голосом. -- Напишите мне бумагу, чтобы меня из замка выпустили. А для мэтра Звингарда за одежду вот, -- я кинула на стол горсть серебра. -- Не знаю, какие деньги у вас в ходу, но по весу сойдет.

В пораненной ладони точно повернули раскаленный прут.

-- Не спешите, сударыня, -- вкрадчиво сказал Мадре. -- Неужели вы откажетесь отужинать в нашем обществе? Бутербродов с вяленой колбасой я, конечно, не обещаю, но тем не менее... И, кстати, я бы посоветовал вам еще раз заглянуть к Звингарду. Он дивно умеет лечить ладони... -- мевретт демонстративно опустил глаза к косоватой повязке на моей руке.

-- Да пошли вы! -- заорала я. -- Лилия ходячая! В гробу я видала ваше общество! Утонченное!

Так, клеймору за спину, сумку на плечо. И к двери.

-- Не стоит так огорчаться, -- спокойно произнес Мадре, осторожно пересекая кабинет и садясь в ближайшее кресло. Дались же ей эти лилии -- он возмущенно скривился. -- Неужели вы думаете, что сможете выйти из замка без моего разрешения? И, кстати, не обольщайтесь насчет утонченности нашего общества. Мы можем быть при случае и хамами, -- он подпер рукой подбородок и задумчиво оглядел меня с ног до головы.

Я обернулась через плечо и одарила остроухого не менее испепеляющим взглядом:

-- Не выйду -- останусь здесь. Умру, и вас совесть замучает. Лучше отпустите, а то хуже будет, -- протянула я сладким-сладким голосом. -- Кресло с ковром я вам перемазала, подоконник кровью залила, статуя из-за меня рухнула, Темку шлепнула, и шишка у вас на затылке -- тоже моих рук дело. Так что я честно предупреждаю. Вот.

-- Да, -- протянул Мадре и неожиданно весело улыбнулся. -- Я уже заметил, что вы страшная женщина. Но, извините, отпустить пока не могу. Долг, знаете ли... Кстати, возможно, вы вспомнили, как попали сюда? -- добавил он осторожно. -- Так сразу разойдемся с миром... Может быть.

-- Ну, спасибо... -- пылая яростью, я повернулась на пятках лицом к наглому мевретту. -- Вспомнила. Я попала сюда, чтобы сказать вам, что вы... вы... -- прыжок, и глухая пощечина больной рукой.

Рана ерундовая, отчего же стены крутятся и потолок несется вверх?

Мадре подскочил, держась за щеку, с намерением схватить меня за шкирку и как следует встряхнуть, и потому в последний момент успел поддержать и обалдело уставился в мои глаза, оказавшиеся внезапно близко-близко. У него почему-то перехватило дыхание.

-- Боль-но... -- пробормотала я, окончательно теряя сознание.

А очнулась от раздраженного, лишенного любых признаков мелодичности голоса, каким Одрин бранил Темулли, за плечо подтаскивая к креслу, в котором я сидела:

-- Хорошо же вы ее лечили! Что, Звингард совсем мышей не ловит? Или он ее действительно просто... э... мыл? -- мевреттовы глаза нехорошо блеснули.

-- А я откуда знаю, меня там не было... -- огрызнулась Темулли, стряхивая руку Мадре и склонившись надо мной. -- Холодной воды и полотенце! -- приказала она.

-- Странные у вас какие-то способы... -- проворчал Одрин. -- Эх вы, костоправы. Все бы вам облить кого...

Я не сомневалась, что остроухий сейчас вспомнил Тему, подбиравшуюся к нему с кувшином в коридоре. Потом его осенила еще одна мысль, и мевретт выудил из ящика стола серебряную фляжку. Вернулся ко мне и резко приказал Темулли:

-- Голову подержи.

-- Поучите бабушку мед варить. Кто тут лекарь, вы или я? -- на удивление спокойно парировала девочка. -- У нее сотрясение мозга -- компресс нужен.