Укрощение строптивой (СИ) - Фарди Кира. Страница 11

Только Блонди не пострадал: его родители сейчас отдыхали в круизе и скорее всего даже не знали, что случилось с их сыном.

— Что делать будем? — спрашивал Макс.

— Планы не меняем, — писал Блонди. — Спор остается в силе.

— Какие планы? Денег нет.

— А моя наличка на что? Можно все кафе сраное завалить цветами, не парься!

— Я твой должник. Меня завтра привезет мамин водитель.

— Я попробую выкрутиться, — написал Макс.

— Да, нам твой Порше понадобится. Бля! И когда мне права вернут! — злился Блонди.

В этом отношении ему было хуже всех. При целом парке элитных автомобилей он не мог воспользоваться ни одним. Его наказали за экстремальное вождение в пьяном виде на полгода, и срок действия наказания еще не истек. Даже его дядька — большая шищка в полиции — ничего не смог сделать. Сегодня, садясь за руль Порше, он здорово рисковал.

— Ладно встречаемся в универе. Потом решим, что и куда.

Я лег в постель, но почему-то не мог заснуть. Закрывал веки, и сразу появлялась она, девчонка с зелеными глазищами. А еще вспоминал ее губы, такие сладкие и вкусные, что не оторваться: целовал бы бесконечно.

— Что за черт?

Я встал, умылся холодной водой, похлопал себя по щекам, чтобы отогнать соблазнительный образ, и приказал себе не думать. Эта девчонка — всего лишь мгновение в моей жизни. Мелькнет, не оставив следа, и исчезнет.

С этими мыслями я и заснул, но утром встал злой и невыспавшийся. Спор отошел на второй план. Сначала надо заработать прощение у маман. Но отвязаться от Блонди не получилось. Он позвонил сразу, как только я вышел из комнаты.

— Привет! Помнишь, мы сегодня идем в забегаловку. Приоденься. Надо сразить девчонку наповал. Она, конечно, уже должна быть готова, не зря цветочки ночью раскладывали, но надо вбить последний гвоздь.

Я нацепил на себя лучший наряд: серый блейзер, слаксы в тон и белую футболку от Армани. Этот цвет подходил к моим глазам и делал их сияющими. Ни одна девчонка не могла устоять.

Мама уже ждала в столовой. Она сосредоточенно читала с планшета утренние новости и лишь мельком взглянула на меня.

— Куда вырядился?

— На учебу как на праздник.

— Арина Ивановна, мне только кофе! — крикнул я домработнице.

Она выплыла из кухни с подносом в руках, суровая и непреклонная. Ни взгляда на меня, ни поворота головы. Но я знал, что у нее доброе сердце, и иногда даже пользовался этим и перехватывал наличку по-тихому.

— Водитель ждет.

— Мам, а где отец?

— Ушел на природу.

Так, опять поссорились. Наверняка из-за меня. Я чувствовал неловкость. Отец обычно вставал на мою сторону, когда мама бывала слишком жесткой. А вчера как раз такой случай. Лишить сына всех благ цивилизации только потому, что он поздно пришел домой — верх жестокости, по мнению моего доброго папочки.

Я проглотил кофе, схватил сумку и бежать.

В универе естественно стал объектом внимания номер один для всех студенток.

— Антошечка, ты сегодня просто душка, — заверещали однокурсницы, увидев меня.

Они облепили меня и наперебой стали предлагать угощение и маленькие подарочки.

— Руки прочь от моего мужчины! — на сцену вышла Маша.

Не вышла, а выплыла походкой модели от бедра. Маша — моя подруга, а по совместительству — лицо маминой компании. Ее портреты смотрят на меня со всех сторон и уже, честно признаюсь, набили оскомину. Она учится на другом факультете, но каждое утро заходит поздороваться.

Но Маша в то же время — единственная девушка, с которой мне не скучно. Мы встречаемся уже три месяца, и моя мама одобряет наш союз. Вот так.

Как всегда, одетая с иголочки, Мария плавно прошествовала по аудитории, демонстрируя всем парням длиннющие ноги в колготках со стрелкой сзади, оттолкнула плечом других студенток и села рядом, положив ногу на ногу.

Я поймал взглядом нахмуренные брови Блонди, и тут же в кармане щелкнула смс. Пришлось доставать мобильник на глазах у Машки.

— Опять наказан? — сразу вцепилась она, заметив старый телефон. — Когда уже возьмешься за ум?

— Обязательно со следующей недели. Вот одно дело добью и все.

— Покажи!

Она выхватила телефон из рук и открыла смс. Пашка писал: «После этой пары уходим».

Заметив, что Маша прочитала послание, он подошел к нам.

— Маш, ты можешь помочь? — начал он.

Рядом с Машей Блонди менялся. Он становился серьезнее, уравновешеннее, разговаривал культурно, не перемежая речь бранными словами. Я подозревал, что моя девушка ему очень нравится, так как часто ловил его взгляды, направленные на Машу, но сам Блонди ни разу не поднял этот разговор.

— Как?

— Нам нужно срочно уехать, но Антоху сегодня караулит водитель.

— И что я должна сделать?

— Сказать водителю, что Антон поедет с тобой на свидание. Тебе же нетрудно?

— А у нас будет свидание? — Машка повернулась ко мне.

Я заскрипел зубами. Сегодня у меня были другие планы.

И вообще, в последнее время я как-то поостыл к своей девушке. Что-то слишком холодное и расчетливое было в ее словах и поступках. Интонацией голоса, некоторыми выражениями лица она мне так напоминала мать, что я каждый раз вздрагивал, когда она поворачивалась ко мне, и чувствовал себя рядом с ней как нашкодивший щенок.

— Я не планировал, занят! — коротко ответил я, но поймал взгляд Блонди и сразу согласился: — Ну, если хочешь… только ты предлагай, куда пойдем.

— Я хочу поехать с вами, — решительно заявила она.

Я бросил убийственный взгляд на Блонди: «Зачем Машке рассказал?» Он пожал плечами и отвернулся. Паразит! Иногда я не понимаю его. Кажется, дружим, но в такие моменты я готов был его прибить. Ведь знал же, что Машка за нами увяжется, нет влез со своими просьбами!

Маша действительно нам помогла. Она позвонила моей маме, потом встретилась с водителем. Мы подождали, пока он уедет, и бросились к Порше. От Маши мне удалось отвязаться только обещанием, что вечером мы идем на шоу тайских трансвеститов. Я терпеть не могу эти представления, но пришлось согласиться.

Теперь уже не таясь, мы оставили Порше у кафе, смело вошли туда и картинно застыли в дверях: любуйтесь нами. Наше появление произвело эффект если не разорвавшейся бомбы, то взрыва петарды, это точно.

От столика в углу к нам бросился вчерашний маленький кавказец с пышными усами. Его широкие брови сошлись сплошной полосой на переносице. Он, наверное, хотел выглядеть грозно, но походил на взъерошенного воробья.

— Ты что здесь забыл, дарагой? — крикнул он, обращаясь почему-то только к Блонди. — Вали отсюда!

За ним вскочили из-за стола и его приятели. Они вытащили из-за спины палки. Это было уже серьезно.

***

Я смотрела на хозяина, на Людочку, Гарика и ничего не понимала. Для них же стараюсь, а они… Обида захлестнула сердце. Я развернулась и побежала в мойку. Видимо, только там мое место.

Халат ждал меня на крючке, перчатки лежали на краю раковины, заваленной посудой. Никакого нового блюда делать не буду. Ни за что! Никому!

Я переоделась, включила воду и погрузилась в работу. Мысли вяло переворачивались в голове. Думать не хотелось, слезы сами закапали вдруг из глаз.

— Ритка, ты чего?

Сзади меня обняла Людочка. Я дернула плечом:

— Уйди!

— Нет, я понимаю, ты сердишься, но зря. Парни вчера нагадили, а сегодня пришли извиниться. Нормальная ситуация. А ты набросилась на них, будто с цепи сорвалась. Что с тобой?

— Ничего, — я повернулась к официантке. — Думаешь, что вчерашнее приключение только кафе не ограничилось?

— Правда? Они еще где-то отметились?

— Во-первых, этот Антон притащился к общежитию с цветами, которые сорвал где-то на клумбе.

— На клумбе? Фи! А еще мажоры! Не мог хороший букет купить? Пожадничал?

— Люд, ты о чем? О какой жадности говоришь? Он же ни во что нас не ставит. Посчитал, видимо, что и так сойдет. Мы же за деньги на все готовы! Только что это доказали.

— А ты дура! Теперь без сапог осталась.