Укрощение строптивой (СИ) - Фарди Кира. Страница 22

— Антон, ты куда? — на дороге встал Макс, раскинув руки. Его лицо покрылось красными пятнами.

— Уйди, — просипел я. — Это мой подарок. Сам разберусь!

Парни заулюлюкали мне вслед, но меня это не остановило. Я выскочил из зала и попал в коридор. Метнулся в одну дверь — кладовка, — в другую — какой-то цех, в третью — мойка. Выбежал опять в коридор.

— Там выход! — крикнула вторая официантка, выглянувшая из кухни, и махнула в сторону мойки.

Я — назад. Миновал раковину и полки с посудой и выбежал на крыльцо.

Быстрый взгляд по сторонам: где эта несносная девчонка? Ага! Чешет по тротуару, стучит каблуками. Только бы не свернула куда-нибудь налево. Ветер ударил в лицо и забрался под рубашку. Юбка Риты поднялась и совсем оголила бедра и ягодицы.

Черт! Сунулся в мойку, схватил висевшую на крючке куртку и снова на улицу. Рита стояла перед раскрытой дверью магазина, обхватив себя за плечи.

— Стой! Подожди! — крикнул я и помахал курткой.

Она быстро оглянулась, ойкнула, и скрылась за разъехавшимися дверями. Я кинулся за ней.

****

Эта неделя была просто сумасшедшей.

Свидание с Ритой закончилось для меня проблемами: не успел я вернуться домой из парка, как сразу услышал голос матери.

— Антон, зайди ко мне в кабинет.

Черт! Что ей от меня надо?

— Иду, мам! — крикнул я, но на цыпочках помчался сначала в кухню: надо положить кошелёк Арины Ивановны на место.

Все! Теперь можно и расслабиться. Денег у меня нет, машины тоже, придраться не к чему. А то, что так поздно вернулся домой, можно объяснить встречей с друзьями или с Машей, если, конечно, злой Блонди уже меня не сдал.

Хотя, думаю, не должен. Он знает, что я могу терпеть долго, но, если взорвусь, плохо в первую очередь будет ему. Вредный характер Пашки не выдерживает никто, кроме нас с Максом. Как бы Блонди ни ерепенился, он не захочет ссориться ещё сильнее.

Я вошёл в кабинет, бросился к маме и звонко поцеловал ее в щеку.

— Что это с тобой? — удивленно спросила она.

— Давно не видел мою самую любимую женщину, — отшутился я.

— А я думала, что твоя любимая женщина — Маша.

— Ну, Маша…, — я пожевал губами, не зная, что сказать.

Не буду же я распинаться перед матерью, что с этой девушкой у нас, кажется, расходятся дороги. Встречаться было прикольно, все пацаны с завистью глядели нам вслед, но иметь в подругах вторую маму — увольте.

— Садись, я как раз хотела поговорить о ваших отношениях.

— А что с ними не так? — на душе стало тревожно. Кажется, беда пришла не с той стороны, откуда я ее ждал.

— Маша сегодня приходила к нам домой, надеялась провести воскресенье с тобой, но ты исчез на весь день. Она расстроилась, позвонила твоим друзьям, думала, что вы вместе, но и они не знали, где ты.

Проклятье! Мои отмазки все развалились. Черт бы побрал эту Машу!

— А я должен отчитываться? Вообще-то я совершеннолетний, — осторожно возразил я, не зная, куда ещё повернёт ветер.

— Сын, тебе не жалко подругу?

— Мама, я не понимаю, в чем провинился. Маша не моя жена или невеста. Мы встречаемся ещё только три месяца и вполне можем остыть друг к другу.

— Не перечь мне! — сердитые глаза блеснули из-за стекол очков. — Маша так не думает. Где ты был?

— Гулял в Парке Горького.

— В такой холод?

— Мне нужно было проветриться и подумать.

— У нас есть свой сад. Тебе в нем плохо? И какие глубокие мысли закрались в твою голову?

— Это сейчас так важно? Я устал. Целый день на ногах. А если говорить о Маше, то я с ней вообще видеться не хочу!

— Вот это новости! А что случилось?

— Твоя драгоценная Мария бросила меня вчера посередине Москвы без денег и телефона. Мне пришлось просить у прохожих помощи, ехать на метро, а потом тащиться несколько километров пешком до дома. Я пришёл едва живой от усталости. И ты хочешь, чтобы я продолжал встречаться с такой девушкой? Нет, уж! Не надейтесь!

Я сорвался. Любое терпение не безгранично. Мама растерянно посмотрела на меня: она явно не ожидала такого от Маши.

— Ладно, потом поговорим. Я вижу, ты без настроения.

— Согласен, — буркнул я сердито и пошёл к двери.

— Погоди, Антон.

Я обернулся. Мама по-прежнему сидела за столом. Светлые волосы собраны в строгий старушечий пучок, очки в золотистой оправе блестят в лучах настольной лампы. Она подняла глаза, и я понял, что она тоже устала бороться со всем миром и со своим сыном тоже.

— Что ты хотела?

— Странно просто. Маша пришла поговорить о помолвке.

— О чем?

Новость ударила молотком по голове. Я подлетел к столу.

— Она хотела обсудить с нами дату помолвки. У меня не сложилось впечатление, что вы в ссоре.

— Мама! Мне даже в голову не приходило делать Маше предложение. Я вообще хотел с ней расстаться. Да и молоды мы ещё, чтобы жениться! У меня ни профессии, ни собственного дела нет. Я что, должен создать семью на твои деньги?

Меня опять несло. Хотелось выговориться, выплеснуть на голову матери все, что накопилось в душе. Но ещё больше хотелось остаться одному, чтобы обдумать те непонятные эмоции, которые вызывала во мне провинциальная девушка Рита.

— Помолвка — это ещё не женитьба. Вы просто официально назовёте себя парой и обменяетесь кольцами, и все.

— Нет! — я покраснел от злости. — А будешь настаивать — уйду из дома.

— Не выдумывай! Ты, избалованный засранец, — мать тоже разозлилась и заговорила тихо, роняя каждое слово, как камень: тяжело и весомо, — не проживешь без меня.

— Хочешь поспорить? — я прищурил глаза.

Сейчас я точно был готов сорваться и убежать, только куда?

— Все! Разговор слепого с глухим. Иди спать. Потом поговорим.

Я успокоился только в своей комнате. Сначала метался, как хомяк в клетке. Тигром меня вряд ли можно назвать: только мяукаю жалобно, а серьезный отпор ни матери, ни Маше не могу дать.

Потом злость пошла на спад. Через неделю у меня день рождения. Нужно сделать так, чтобы мать вернула мне и карточки, и ключи от машины. Идеально ещё переехать в свою квартиру: там можно встречаться с Ритой без посторонних глаз и без боязни, что кто-то застукает, но это отдаленная цель.

Стоп! А почему я думаю о ней? Неужели девчонка зацепила меня?

Нет! Не может быть. У нас спор с Блонди, и, если я его не выиграю, придётся напяливать корону дурака и целовать резиновую куклу на глазах у всех. Слава богу, что Пашке не пришло в голову другое наказание!

Я вытащил запасной телефон и уже хотел позвонить Рите, но посмотрел на часы и остановился: начну осаду с завтрашнего дня. Сказано-сделано. Три дня я терроризировал Ритку звонками и смсками и добился того, что она начала мне отвечать. Маленькая, но сладкая победа окрылила меня.

— А теперь больше не звони, — сказал мне Пашка, с которым мы помирились в понедельник.

— Почему? — останавливаться мне очень не хотелось.

— Первое правило соблазнения: дай девушке возможность переживать за тебя.

— Ритка не такая.

— Много ты понимаешь! Все бабы такие. Материнский инстинкт срабатывает. Ты три дня не давал ей проходу, а потом пропал. Что она подумает?

— Да, ты прав.

— И ещё! О днюхе не беспокойся. Мы с пацанами решили тебе устроить сюрприз.

— Какой? — внутри похолодело: Пашка и сюрпризы равно — гадость.

— Не бойся. Мальчишник сделаем. Только о месте и времени узнаешь потом. Пока секрет.

Как я ни пытался выведать у Макса и у других парней информацию, никто не признавался, только подмигивали, а мне от их ужимок становилось все хуже.

Всю неделю я старался быть примерным сыном, и мать наконец-то вернула машину и карточки. Казалось бы, жизнь точно налаживается, и отношения с Ритой я планировал начать форсировать после днюхи.

Начал!

***

Я влетел в супермаркет и лихорадочно огляделся. Риты нигде не было. Я понёсся по рядам. Один, другой, третий… вдруг мне показалось, что я заметил короткую юбку с оборками, которая выглядывала из-за стенда с детскими игрушками. Я бросился туда…