Кодекс Хранителя (СИ) - Лылык Екатерина. Страница 14

От осознания всего этого хотелось забиться кому-нибудь в объятия и поплакать. Однако, к сожалению или нет, это было недостойно дочери семейства Кирин. И приходилось запихивать эти эмоции поглубже, к недостойным девушки фантазиям. Словно в насмешку над ее чувствами, общая атмосфера, царившая вокруг демоницы, была удручающе горячей. Депрессия Хадисы отпечаталась буквально в каждом лице странной смесью желания и печали, словно каждого вокруг поглотили мысли о бренности жизни и скоротечности времени. И это угнетало ещё больше.

Наверное, единственным, кто не подвергся всеобщему наваждению, был немолодой профессор, стоящий за кафедрой. И его спокойный, размеренный голос стал тем якорем, который не давал Хадисе упасть в свое же уныние ещё глубже. Как ни странно, на нее даже Ррухи сейчас так не влияла. Наверное потому, что стала одной из подверженных ее всплескам.

Хандра взялась за девушку с новой силой.

Ррухи была немногословна в этот день и не расспрашивала о том, что происходило за дверью ректорского кабинета. За это Хадиса была ей лично благодарна. И все же она понимала, что откровенного разговора ей не избежать. А ведь и близняшки очнутся, и перед ними тоже надо будет объясниться. Ещё проблема с провалами памяти и вечерними всплесками силы, которые она, судя по всему, контролировать не могла вовсе. Об всем этом стоило рассказать брату. Он-то наверняка должен знать, отчего это происходит, и как с этим справляться.

— Эй. — Ррухи подвинулась к подруге и заглянула в ее серые глаза — Все нормально?

Голос ее был едва слышным и тем не менее явно взволнованным.

— Д-да, только… — Хадиса на миг замешкалась, ловя на себе пристальный взгляд профессора.

— Ты ручку сломала, — продолжила девушка, протягивая ей другую. — Возьми мою.

— Но…

— У меня ещё карандаш есть, — не дала ей договорить девушка и криво улыбнулась, отчего ее острые клыки стали еще заметнее.

Хорошо, что сели в первый ряд — никто из лиц не видит и клыков не заметит, а то мало ли…

Профессор умолк и склонился к своему дипломату.

— После пар как действуем? В столовую или сразу за книги?

— Мне надо ещё одну аудиторию найти. Пойдешь со мной?

— Что за аудитория? — удивилась Ррухи.

— На мед факультете. Мне поставили дополнительный факультатив.

— Ты не говорила…

— Да позабыла как-то. Атмосфера такая… давящая…

— Это точно, — согласилась волчица. — Я, конечно, понимаю, нас проверяют, но не до такой же степени! У меня последние два часа мысли только о… — Прошептав на ухо Хадисе все, что ей успело взбрести в голову, волчица захихикала, ни капли не обращая внимания на тревогу, вмиг отразившуюся на лице подруги. — Ох, однозначно, если бы я не знала, что это проверка, я бы уже кого-нибудь укусила за задницу, — продолжала она делиться желаниями и тут же стыдливо прикрыла рот ладошкой.

Шикнув на подругу, Хадиса обратила внимание на профессора Комарова, закончившего рыться в дипломате. Вытащил он оттуда нечто похожее на ручку, с той лишь разницей, что даже дорогие ручки попроще выглядеть будут. То, что это стилус, Хадиса поняла только тогда, когда около профессора ровной полупрозрачной поверхностью вспыхнула голо-доска, на которой он начал чертить заковыристую трехуровневую схему.

Вычурный стилус, которым мужчина это проделывал, почти не касался полупрозрачной поверхности, которую и поверхностью можно назвать с натяжкой. Пройти ее насквозь можно без каких-либо усилий. Удивительное изобретение.

О голо-технологиях в магических кругах говорили так, как среднестатистический немаг говорил о полтергейстах и призраках. Всем хочется и увидеть, и потрогать, но поумничать, что этого на самом деле не существует — дань общественной норме восприятия мира.

В любом случае, реальная технологическая голо-доска стояла в лектории самой взаправдашней магической академии. И это был второй по счету голо-аппарат, который Хадиса сегодня видела.

Да и сам преподаватель Комаров был здесь как белое пятно. Яркий представитель обычных людей, как поговаривал бывший судья, теперь преподавал нелюдям и одаренным магическое право и абсолютно плевал на различные предрассудки и магические завихрения. Собственно, нынешняя атмосфера, похоже, его особо не волновала, либо выдержка была крепче ввиду его бывшей профессии.

— Господа, — на старый манер обратился мужчина к аудитории, когда закончил со схемой. — Предлагаю на этом сегодня поставить точку. Напоминаю, что через неделю первый срез знаний. Так что переписывайте схему, а далее вы свободны.

Его взгляд скользнул по лицам. Хадисе даже показалось, что он смотрел на нее дольше, чем на других. Однако профессор Комаров больше ничего не сказал, молча сложил свои записи в папку, уточнил домашнее задание, подождал, пока скрип ручек стихнет, и лишь тогда нажатием кнопки свернул голо-доску и неспешно удалился.

— Ну так что? — поинтересовалась Ррухи. — Идем на поиски аудитории?

— Да, — собравшись с мыслями, ответила демоница. — Я б ещё в медблок зашла. Нас, конечно, предупредили о том, чтобы мы не появлялись, но ведь выловить медсестру и просто поинтересоваться о девочках никто не запрещал.

— Я только за… — согласилась Ррухи, но тут же села обратно за парту. — Кажется, планы отменяются…

И сказано это было таким тоном, что Хадиса невольно проследила за ее взглядом.

А там стоял Октопус Звездунов. И если бы он просто проходил мимо, так нет же, стоял в самом проходе, не давая студентам пройти, и пялился на Кирин, словно она ему должна как минимум пару тысяч нервных клеток.

А потом он двинулся вперёд:

— Все по местам! Внеплановый отдых отменяется.

— Что-то мне его тон не нравится, — пробубнила под нос Ррухи.

Хадиса промолчала. Возразить Звездунову послушники факультета хранителей не могли физически.

— Я вижу, вы уже прониклись сутью нашей небольшой проверки. — Тем временем Октопус прошел к кафедре и внимательно обвел всех взглядом. — Так вот, господа будущие хранители. Считайте это внеплановым экзаменом. Нарушение личного пространства с согласия или без будет караться исключением с факультета и академии в целом. Это во-первых.

Поиграв желваками и насладившись всеобщим ступором, декан не без наслаждения продолжил.

— Во-вторых, через неделю начинается срез знаний, так что подтяните все накопившиеся хвосты. У некоторых их непозволительно много. — Его взгляд снова скользнул по единственной демонице в потоке. — Так что приятного мало. Однако есть и плюсы этой проверки. — Его взгляд уже попросту застрял на Кирин, отчего та попросту начала закипать. Градус в аудитории начал повышаться, Звездунов даже свой галстук ослабил мимоходом. Прочистил горло и продолжил.

— Так вот, плюсы… — Он больше не смотрел в ее сторону, отчего тоже было не совсем легко. — С нашего факультета будет снят запрет на медитацию. Я повторяюсь, только с нашего… Позже на инфо-доске будет список помещений, в которых можно будет ею заниматься. На этом все, теперь точно свободны. Новеньких попрошу остаться.

Девушки переглянулись и печально вздохнули. Уж явно Звездунов опять будет озадачивать по самое не хочу.

* * *

Вернулись они в свою комнату только через два часа, подавленные и задумчивые.

Девочки все ещё были без сознания, но уже просто под медикаментозным сном. Медсестра уверила, что так надо для быстрейшего восстановления фей, так что их возвращения в ряды послушников стоило ждать изо дня в день.

Аудитория, в которой должен проводиться факультатив, отыскалась непросто, но и этот вопрос девочки для себя закрыли, радуясь, что сделали это сегодня вдвоем, иначе завтра Хадисе пришлось бы очень нелегко.

Однако не это было причиной подавленности. Октопус Звездунов перешёл всякие границы тактичности, в лоб спросив Ррухи, как у нее с оборотом во время полнолуния. А девушка настолько опешила и разозлилась, что в результате надулась, как индюк, и ни слова не выдала, словно немая. В результате декан опять прошёлся по Хадисе весьма злостными фразочками.