Любовь во времена драконов (ЛП) - Макалистер Кейти. Страница 6

— У него были причины желать, чтобы ты была без памяти? — спросил Габриель.

Я открыла рот, чтобы сказать «нет», но вспомнила кое-что. — Может быть. Когда… когда у меня нормальная фуга, я проявляю… это не самое подходящее слово, но это то, как я думаю об этом… я… — Они все смотрели на меня с жадностью, которая вызывала у меня зуд кожи. Я сделала глубокий вдох и произнесла слово. — Золото. — Два дракона мужчины выпрямились.

— Можно делать золото? — спросила Май, выражение ее лица было озадаченным.

— А-а-а, — сказала Каава, расслабляясь, как будто это все объясняло.

— Да. Гарет… мой муж… говорит, что я рожденный алхимик. Это тот, кто может трансмутировать неблагородные металлы без необходимости в аппаратурах или каких-либо специальных эликсиров или зелий. Каждый год, когда у меня фуги, он приносит мне свинец. Много-много свинца, огромные блоки, и оставляет их в комнате со мной. Когда фуга проходит, свинец превращается в золото. Я не знаю, как это делается, но он уверяет меня, что это какой-то процесс, который происходит, когда я сплю.

— Это должно быть очень удобно, — сказала Май, несколько скептически, я это по чувствовала.

Я скривилась. Верила ли она мне или считала меня не более проблемой под рукой. Меня больше беспокоила эта внезапная потеря памяти. Может быть, это я схожу с ума, не они, как мне изначально показалось. — Честно говоря, я бы предпочла обойтись без фуг. Особенно если они делают что-то с моим мозгом.

— Я думаю, что это так.

— Я допускаю, что этот любопытный талант, который тебе дан свыше, заставляет меня желать оставить немного свинца в твоей комнате, — сказал Габриель с печальной улыбкой, — но я не вижу связи между этим и почему твоя память стерта.

Я сделала уклончивый жест, и в течение секунды сцена промелькнула в моей голове… Рут, лежавшая на койке в тускло освещенной хижине, покрытая фурункулами, вся в поту и дрожащая от болезни, в то время как Гарет тряс ее, говоря ей, что я проснулась, и требуя, чтобы она растила и заботилась обо мне. Я попыталась забраться в глубь памяти, чтобы увидеть больше, но там ничего не было, лишь черная бездна.

— Я не знаю, — сказала я наконец, печально осознавая, что не могу доверять изображениям, которые посылает мне мой мозг. Нет способа узнать, была ли это фактическая память или фальсификация ума, что все больше и больше заставляло меня начинать опасаться за мой разум.

— Я могу придумать множество причин, почему муж может предпочесть ее без памяти, — сказала спокойно Каава. — Во-первых, он может не желать, чтобы она знала из какого он септа⁴.

— Септ? — Я покачала головой. — Гарет не дракон. Я бы знала, если бы он им был.

— Как ты знала, что мы они? — спросил легкомысленно Габриель.

— Да, точно. — Он поднял бровь, я поспешила продолжить. — Кроме того, Гарет — оракул, а я никогда не слышала, чтобы дракон был оракулом.

— Просто потому, что ни один дракона не добивался положения оракула, не исключает такую возможность, — отметил он.

— Он не дракон, — настаивала я. — Я бы знала. Я была за ним замужем… — я кинула быстрый взгляд к Кааве. — Короче, давно, я бы знала.

— Я согласна, — сказала она, снова удив меня.

— Да?

— Да, дитя. Ты бы знала, если бы Гарет был драконом. — Она положила свою руку на мою, этот жест, обычно заставлял меня отскакивать от людей … как правило, я не люблю, когда меня кто-либо трогает, кроме Брома… но этот жест был добрым, и давал странный комфорт. — Но есть и другие причины, по которым он хотел бы, чтобы ты была без воспоминаний о том, что ты делаешь во время этих твоих фуг.

— Что вы имеете в виду, что я делаю? Я сплю, — сказала я ей.

Она подняла брови, как и Габриель, смотря на нее с тем же выражением неверия на лице. — Откуда ты знаешь?

— Я знаю. Я имею в виду, я должна спать. В противном случае, у меня не было бы снов… — я замолчала, не желая рассказывать на удивление яркий сон, который у меня был, когда я проснулась.

Взгляд. которым она на меня посмотрела, был проницательным, но она ничего не сказала про сон, только прокомментировала, — Ты просыпаешься без памяти. Ты можешь думать, что спишь, но что если нет? Что если твой муж заставляет тебя выполнять действия, которые он знает, будут тебе противны? Может он хочет, чтобы твоя память была стерта, чтобы защитить себя? Что если твой сын знает, что он делает…

Я кинулась к двери, встревоженная картинками, которые она нарисовала в моей голове. — Я должна идти. Сейчас!

— Успокойся, Ясолд, — сказала успокаивающе Каава. Типен каким-то образом очутился в дверном проеме передо мной и стоял, блокируя выход, скрестив руки на груди.

— Меня зовут Талли, — сказала я сквозь зубы.

— Я не говорю, что твой муж делает что-то гнусное, — продолжала она. — Я просто предложила это, как возможную причину, почему ему может понадобиться держать тебя в постоянном состоянии незнания.

— Пожалуйста, позволь мне уйти, — сказала я, обращаясь к Май. Из всех людей в комнате, она, казалось, самой отзывчивой, самой знакомой. — Я должна вернуться к своей семье.

Она выглядела некомфортно, когда Габриель сказал:

— Мы — твоя семья, Ясолд. Ты родилась серебряным драконом. Тебе нужна наша помощь. Ты останешься здесь, пока мы тебе поможем.

— Мне не нужна ваша проклятая помощь! — сказала я, потеряв самообладание, и в то же время мне хотелось рыдать от отчаяния.

— Тебе нужна помощь в восстановлении памяти, — указала Каава. — Даже если ты не веришь нам, ты не хочешь прожить свою жизнь без каких-либо воспоминаний.

Это остановило меня, также, как и мысль, которая казалась мне важной.

— Почему я не замечала до этого, что не могу вспомнить такие вещи, как рождение Брома?

Она замолчала на мгновение, рассматривая мое лицо, прежде чем ответить.

— Я подозреваю, что тот, кто стирает твою память применяет принуждение, чтобы удержать тебя от беспокойства. Это только догадка, конечно, но ты не стала сходить с ума по этому поводу, пока я просто не направила тебя в нужном направлении, показывая насколько странные у тебя обстоятельства.

Я села на стул, ближайший к двери, измученная, в психических синяках и побоях.

— Я просто хочу быть со своим сыном.

— И ты будешь с ним. Он приедет сюда как можно скорее, — сказал Габриель.

Надежда вспыхнула в тупой боли внутри меня.

— Ему всего девять, — сказала я.

— Май и я заберем его, — ответил он спокойно.

Мая улыбнулась и переплела с ним пальцы.

— Мы не позволим ничему с ним случиться, я клянусь.

Я смотрела за них в течение минуты, не уверенная, следует ли мне доверять им сына или нет. Обеспокоенный голос предупреждал, что я мало что знала об этих людях, но они очень хорошо заботились обо мне в течение последних пяти недель, и я почувствовала какую-то странную связь с Май, почти как если бы я знала ее в течение очень долгого времени. Она казалась мне доброй, заслуживающей доверия, и после некоторых раздумий, я неохотно согласилась.

— Хорошо. Если вы привезете Брома ко мне сегодня, я останусь. Ненадолго. Только пока вы не поможете мне раскрыть мои воспоминания, тогда я смогу доказать вам, что я не дракон.

Две глубокие ямочки показались на щеках, когда он улыбнулся мне. Я была равнодушна к нему. На самом деле я доверяла Габриелю, но он не казался столь же привычным и комфортным мне, как Май, и чувство силы вокруг него заставляло меня насторожиться, и я почувствовала семя немного нерешительной.

Бром, к сожалению, не мог примчаться ко мне в любой момент. После продолжительного разговора с Пенни, нашей американской подругой, которая приняла Брома и меня как родных, она пообещала передать его Габриелю и Май, когда они прибудут позже в Испанию, во второй половине дня.

— Я никогда не был в Англии, — сказал Бром, когда я сказала ему, что он присоединиться ко мне здесь. — Не то, чтобы я помнил. Я был там, Саливан?

Я запаниковала.