Кармическое путешествие по нижнему миру (СИ) - Старых Зоя. Страница 9

— Ты отказался от нирваны заранее, — закончил уже изрядно изучивший религиозные воззрения подопечного кибернетик. — И вознамерился во что бы то ни стало помочь Эмилю Веренице, а заодно повозиться с толстой запущенной лошадью.

— В общих чертах, верно. Стивен, при всем желании, я не смог бы остаться в твоем корпусе. Что, впрочем, нисколько не мешает мне оставаться твоим другом, а ты говоришь так, словно меня немедля отошлют вместе с лошадью обратно за полярный круг.

— Может быть, так и случится, — пробурчал Калинка.

— В таком случае, я должен успеть угостить тебя пивом, — ничуть не расстроился Адриан.

— Про него-то я и забыл, — обреченно проговорил Стивен.

Вместо комнаты Адриана, где вещи того уже стояли упакованными — педантичный доктор все уложил заранее, словно верил, что его действительно могут вышвырнуть из ВНЦ — они оказались в двадцать девятой. Калинка почти не удивился, но было что-то мерзкое и правильное в том, чтобы забраться в вотчину Харькова в отсутствие хозяина. И пускай тому непременно доложат об их визите все двенадцать лаборантов и половина занятых в смене научных работников, вряд ли Харьков удивится. Желание поскорее сбегать на будущее рабочее место и занять самый удобный стол, почему бы и нет.

Калинка поздравил себя с тем, что за неделю стажировки сделался конченым параноиком.

— И зачем мы здесь? — сквозь зубы спросил он, нависая над Адрианом, а тот, в свою очередь, нависал над койкой Вереницы.

Бледное, почти что синюшное лицо каскадера оставалось неподвижным. Под простыней выпирали квадратные силуэты искусственных органов.

— Я обещал навестить сегодня, — пояснил Адриан. — Ведь ты прав, не обязательно, что я буду находиться именно в этой лаборатории. Было бы невежливо не попрощаться.

— А, — сказал Калинка и уставился на Деспота.

Конь словно помешался, и синяки, виденные ночью на руках Харькова, приобрели еще большую убедительность. Зверюга, а теперь медно-рыжий бочонок на тонких ножках можно было назвать только этим словом, так прыгала по выстланной резиновыми матами комнате, что подрагивали стены и дребезжало бронированное стекло. Широкие копыта мелькали в воздухе, а вытаращенные глаза выражали не то панику, не то ярость.

— Что это с ним? — озадаченно спросил Калинка. — Никогда такого не видел.

— С ума сходит, — флегматично заметил Адриан. — Вот только я не пойму, кто из них.

— Это уже давно не лошадь, — рискнул предположить лаборант, явно слушавший разговор с особым вниманием.

— Не обязательно, — пожал плечами японец. — Надеюсь, мне разрешат проверить вашу гипотезу.

Калинке совершенно не нравилось наблюдать за тем, как конь настойчиво пытается проломить непробиваемое стекло и растерзать весь работающий в лаборатории персонал. А к тому все и шло. Нет, умом-то Стивен понимал, что со стеклом вряд ли справится и танк, но вполне человеческий страх настойчиво просил убраться подальше.

Удерживал только Адриан. Калинке никак не хотелось бросать своего уже не подопечного и явно еще не друга, словно сделай он это, и драгоценная едва зародившаяся связь между ними будет необратимо разрушена.

А она будет разрушена. Рано или поздно, но обязательно.

— Давно? — спросил Адриан у лаборанта.

Калинка прочитал бэдж на груди того и решил, что пару раз встречал имя Колина Гловера в списках персонала 29-ой лаборатории, зато ни разу не встречал оного ни в джунглях, ни в драконнике.

— Со вчерашнего дня. Он иногда останавливается, чтобы отдохнуть, но потом начинает снова. И ничего не ест, разумеется. Боюсь, такими темпами мы потеряем лошадь.

— Ветеринар? — подал голос Калинка.

— Животное здорово, — спокойно и устало ответил Гловер. — Это Вереница. Наверное, ему опять плохо.

— Он вряд ли способен чувствовать физическую боль, — сказал Адриан. — Но его разум ничем не отличается от разума полноценного человека, и то состояние, в котором пребывает тело, его очень угнетает.

— Совершенно верно, — вздохнул лаборант. — Бедный мужик. Я бы его вообще канонизировал.

— Ох уж эти фанатики, — провыл Калинка и отвернулся.

На душе у него было погано, все вспоминался звучавший в голове голос Харькова, коему в голове Калинки, в общем-то, было совсем не место.

— И все-таки, это лошадь, — вдруг сказал японец. — Колин, возможно ли мне к ней зайти?

Сомнение, отразившееся на замученном лице Гловера, Калинка вполне разделял.

— Вы укротитель?

— Сейчас узнаем, — улыбнулся Адриан. — Так можно?

— Пробуйте, хуже в любом случае не будет, — решил Гловер и набрал на пульте управления трехзначную комбинацию. Дверь в помещение с лошадью, расположенная напротив, отъехала в сторону. — Там коридорчик, пройдете, я открою вторую. Если захотите выйти, просто скажите об этом. Я включил громкую связь.

— Адриан, а оно надо? — спросил Калинка у спины того.

Спина не ответила и скрылась в проеме, который тут же с легким свистом заслонила дверь. Калинка не спускал взгляда с неистовствовавшего Деспота, а Гловер поочередно посматривал то на пульт, то на лошадь, то на Вереницу. Последний, разумеется, был неподвижен.

— Слушай, а может такое быть, что он отсоединился? — сообразил Калинка.

— То есть как? — не глядя на него, переспросил Гловер.

— Ну, так, конь от человека!

— Этого мы до прихода доктора Харькова достоверно сказать не можем. Но я бы предположил, что связь нестабильна. Сознательно выделывать такие фокусы наш дорогой Вереница уже давно перестал.

Калинка осознал, что ему явно сказали лишнего. Но было не до того. В комнате, отгороженный теперь от них слоем непробиваемого стекла, но оттого совершенно не находящийся в безопасности, появился Теру Адриан.

— Смелый человек, — вполголоса сказал Гловер. — Включаю громкую связь. Доктор Адриан, как вы там?

— Сумасшедший человек, — поправил его Калинка.

— Я слышу, — прозвучал из динамика невозмутимый голос Адриана. — Теперь попрошу тишины.

Увидев приближающегося к ней человека, лошадь осадила и ударилась крупом о стену. Задние ноги подогнулись, Деспот едва не сел на них, словно собака, но смог устоять и бросился в сторону. Небольшой японец в слишком длинном ему белом халате стоял, не шевелясь, а конь прыгал вокруг. Из динамиков несся адский топот.

— Спокойно, мальчик, — мягко проговорил Адриан.

Деспот не успокаивался. Теперь жеребец поднялся на дыбы и пытался достать передними копытами доктора в темечко. Зубы, покрытые пеной, клацали неподалеку от ушей и куцего серого хвостика посмевшего сунуться в камеру человека.

Адриан старался стоять в районе конских плеч, говорил что-то бессмысленное и успокаивающее. Калинка стал бы так увещевать разве что плачущую из-за ерунды чужую девушку, но никак не взбесившуюся скотину. То-то позабавится Харьков, просматривая потом запись этого подвига.

— Адриан, уходи оттуда! — оживился Гловер. — Поиграл и хватит!

— Давай, уходи! — поддержал Калинка. — Твой труп мир не спасет!

Гловер покосился на Стивена, но ничего не сказал.

— Адриан, мать твою! Проваливай! — ярился кибернетик.

Японец его словно не слышал. Деспот выписывал по боксу кульбиты, достойные зубодробительного родео.

— Это еще что? — раздался голос Харькова.

Калинка так и думал. Он вообще считал поход в зоопарк очень неудачной идеей. Именно такой она и оказалась, от начала и до конца. Если Адриан и может выжить в побоище с лошадью, то Калике в побоище с административным взысканием, скорее всего, повезет куда меньше.

— Это что, я вас спрашиваю? Кто пустил?

Лаборант побледнел сильнее, хотя казалось, достоверней напоминать дохлую медузу уже нельзя. Харьков матерился по-русски, Гловер с Калинкой — по-английски.

— Вытаскивать! — наконец, выговорил Харьков хоть одно понятное слово.

Колин попятился.

— Сам вытащу! — Эрик оттолкнул Гловера от пульта и быстро набрал комбинацию открывания двери, а потом львом кинулся в проем.

Калинка снова выругался.