УОНИ 2 (СИ) - Гедеон. Страница 39

Сельва возвращала отвоёванное людьми с бешеной скоростью, и проложенная предшественниками дорога едва проглядывала под буйной растительностью.

– И как тебе удалось проделать это незаметно? – Чимбик раскрыл рюкзак, выбирая, что надеть. Светить приметной броней во вражеском городе было бы в высшей мере глупо.

– Сахим сам предоставил доступ, – пожал плечами Блайз. – Я спросил, где могу скачать информацию по Эдему, Сахим предложил бортовой компьютер. Я через жетон им все команды и ввёл, даже консоль трогать не потребовалось.

Сержант посмотрел вверх и успел увидеть яркий росчерк, летящий к земле. Корабль работорговцев падал в сельву. Чимбик не было незнакомо чувство страха смерти, но он не раз видел это выражение на лицах своих жертв. И если раньше его мимика людей совершенно не волновала, то сейчас сержант пожалел, что не может полюбоваться на лица работорговцев и услышать, как дворняги воют от ужаса за свои никчемные жизни. Жаль только, что из-за разгерметизации корпуса смерть их наступит раньше, чем “Рабах” врежется в землю.

– Союзовцы должны нам благодарность, – пошутил Блайз. – За сокращение преступности. Да, садж?

– Наверное, – отозвался тот. – Остановись – переоденемся.

Глава 16

Планета Эдем. Космопорт

Близнецы Лорэй замерли на краю трапа, охваченные иррациональным ужасом. Они будто вернулись в прошлое, вновь превратились в испуганных детей, жизнь которых разрушилась в один день. И стоит шагнуть на проклятую землю Эдема, как чудовищный круг замкнётся.

— Чего встали? — раздражённо поинтересовался эдемец-перекупщик. — Шагайте на осмотр.

Причина его дурного настроения безвольно шла впереди, безразличная к происходящему. Бейджинка так и не приходила в себя, несмотря на хорошее обращение, изоляцию и покой. Девушка ела, только если её кормили с ложки, и то с каждым днём всё меньше. А кому нужен бесполезный раб, который вот-вот отдаст концы? Повезёт, если удастся сбыть на убой любителям кровавых развлечений. Лорэй знали таких куда лучше, чем хотели.

Пальцы Свитари крепко сжали руку сестры, и близнецы вместе сделали пугающий шаг в ад. Теперь всё будет иначе. Теперь они взрослые, опытные и хитрые бестии, способные выжить в любом пекле. Ад – лучшая школа лжи и лицемерия. Одно его название — Эдем – лучшее тому подтверждение.

— Шевелись, тупое стадо! — подгонял скованных в одну цепочку рабов эдемец.

Те послушно шли, звеня кандалами и бросая затравленные взгляды по сторонам. С другой посадочной площадки к медблоку шла ещё одна вереница невольников на дюжину голов. Преимущественно дети и подростки. Эйнджела сделала несколько глубоких вдохов, отстраняясь от происходящего. В такие моменты её душа словно умирала, теряя способность чувствовать и сопереживать. Как у бейджинки. Но, в отличие от сломленной бедняжки, разум эмпата не угасал, решая задачи выживания. Эта двойственность сводила с ума и постепенно омертвляла душу, кусочек за кусочком.

Иногда Эйнджела размышляла: что будет с её эмпатией, когда душа окончательно вымерзнет и превратится в мёртвую холодную пустоту в груди? Утратит ли она способность сопереживать? Превратится ли в одного из тех монстров, что творят вокруг себя ад? И обретёт ли, наконец, счастье в этом тупом равнодушии к чужим жизням?

Пронзительный детский плач резанул уши, а чужой страх пробился сквозь сковывающую душу защитную корку. Но пальцы Свитари крепче сжали руку Эйнджелы, а безграничная злоба сестры дала силы удержать на лице улыбку. Каждый должен спасать себя сам. Это – основа выживания. А остальные... Не Эйнджела придумала закон “выживает сильнейший”, не ей его оспаривать.

За прошедшие годы карантинная зона изменилась. Место длинного барака, крытого пластиком, занял мобильный полевой госпиталь — комплекс из пяти легкобронированных модулей, оснащённых полным комплектом оборудования от медицинских сканеров до операционной. В госпитале рабов раздели, отмыли, продиагностировали и привили, после чего на каждого выдали сертификат, необходимый для торговли живым товаром.

После Лорэй отделили от основной группы и в сопровождении одного из перекупщиков отправили в новое место пребывания – аукционный дом мастера Хендрикса. Элитный аукцион с дорогими лотами для самой взыскательной публики. По мере приближения к аукционному дому раздражение эдемца таяло, сменяясь радостным предвкушением. Ещё бы, практически задарма получить обученных экспортных наложниц — так везёт не каждый день.

— Скоро у вас будет новый хозяин, как вы и мечтали, – подмигнул он близняшкам.

Те ответили безупречно-счастливыми улыбками.

Следующие дни превратились в монотонную череду проверок и тестов. Уважаемый аукционный дом гарантировал клиентам достоверную информацию о каждом лоте, а потому близнецов отправили на повторное медицинское обследование, а затем передали профильному “воспитателю”.

Старый седой эдемец с неизменным выражением брезгливого недовольства на лице дотошно проверял каждый навык, которым должна владеть обученная наложница. Оценщики учитывали всё: от умения подбирать подходящие наряды для посещения в свите будущего господина планет с разной культурой, до следования этикету. Отдельно оценивалось знание языков и умение поддержать беседу, если господин позволит своему имуществу говорить. И, безусловно, главную роль играла искусность в плотских утехах.

Под изучающим высокомерным взглядом эдемца Лорэй послушно выполняли всё то, чему были обучены, служа наградой отличившимся гладиаторам. Свитари щедро расточала феромоны, разжигая страсть в партнёрах, сестре и себе самой. Стимулятор, позволявший жгучему желанию во взгляде скрыть холодную злобу в душе.

Иногда Свитари ловила себя на том, что закрывает глаза и представляет рядом Блайза. Его робкие прикосновения, его обожающий взгляд. От воспоминаний кровь кипела от обиды и злости, принуждая гнать прочь образ репликанта. Но он упрямо возвращался снова и снова.

Эйнджела старалась не думать ни о чём, кроме эмоций оценщика. Она позволяла одурманенному феромонами телу жить собственной жизнью. Она не представляла рядом с собой Чимбика. Почему-то вмешивать его во всё это казалось грязным и неправильным. Эйнджеле хотелось сохранить хотя бы одно воспоминание чистым и нетронутым. Воспоминание о её руке в ладони Чимбика. И тех чувствах, что ласкали душу эмпата так, как ни один мужчина не сможет ласкать её тело.

Наблюдавший из соседнего помещения оценщик сухо кивал, делал очередную пометку в планшете и переходил к следующему из множества пунктов списка.

Система Новый Плимут. Корвет “Оди Мёрфи”

Нэйв и Карл сидели в каюте, коротая время за игрой в покер и травлей баек.

— Ну вот, приходит вызов, -- продолжал Карл рассказ о своей стажировке.

Как и все курсанты-контрразведчики, на последнем курсе училища Монт провёл полтора месяца в одном и подразделений военной полиции, отвечающей за безопасность в колониях.

– Ювелирный грабят. Приезжаем, – тихо, без сирен и мигалок, пускаем дрона, видим: а этот баран ещё там, – Монт заглянул в карты и разочарованно цыкнул. – Пас. Раздавай. Ну вот, мы ж все такие в образе – в касках-масках-бронежилетах, с пушками в руках, врываемся внутрь, а этот придурок стоит и цацки по пакетикам фасует! Колечки – к колечкам, серёжки – к серёжкам, причём не абы как, а золотые – к золотым, серебряные – к серебряным. Представляешь?

Нэйв, тасуя колоду заржал.

– Это что ж за кретин такой был? – спросил он.

– Да хрен какой-то сопливый, откинулся с малолетки и решил деньжат поднять, – Монт вытряхнул на стол ещё несколько зубочисток, служивших “ставками” в игре.

В люк постучали. Монт и Нэйв синхронно закатили глаза и вздохнули: приверженность флотских к традициям иной раз граничила с маразмом. Там, где можно было обойтись обычным сообщением на коммуникатор или звонком, флотские посылали вестового. Тот обязательно сначала стучал в крышку люка и ждал ответа через интерком. Маразм, но флотские гордились своими традициями, уходящими глубоко в историю Земли, во времена, когда корабли ходили лишь по воде единственной планеты.