Когда устанет даже смерть (СИ) - Гедеон. Страница 17

Ненависть и злоба, рождённые болезненным воспоминанием о контрольной группе, требовали выхода, но репликант не мог и пальцем тронуть кого-то без приказа. Он был живой смертью, посаженной на короткий поводок строгим хозяином. Но с каждым днём ему всё больше хотелось проверить поводок на прочность.

– Что происходит? – раздался требовательный голос.

Чимбик стиснул зубы. Обладателя голоса он знал хорошо. Даже лучше, чем хотелось. Лейтенант Алер Дюран, командир взвода ремонтников, репликантов ненавидел и не считал должным свою ненависть скрывать. И пользовался любым поводом, чтобы указать искусственным солдатам их истинное – по мнению лейтенанта – место. Чимбика лейтенант Дюран ненавидел особенно сильно за нехарактерную для репликантов привычку огрызаться. Чимбик отвечал ему взаимностью.

– Я против взаимодействия идиллийцев с нашим батальоном, лейтенант, сэр, – сержант неторопливо повернулся и нарочито небрежно отсалютовал.

– А тебя никто не спрашивает, штамповка! – прошипел Дюран, нависая над сержантом.

Лейтенант Дюран при росте в метр девяносто восемь обладал комплекцией чемпиона-тяжеловеса, и сухой, поджарый

Чимбик смотрелся на его фоне несерьёзно.

– Лейтенант, сэр, – стараясь говорить ровно, сержант предпринял попытку достучаться до здравомыслия лейтенанта. –

Я был свидетелем, как одна-единственная идиллийка с помощью эмпатии вывела из строя отделение обученных пехотинцев. При эвакуации подбитых машин с поля боя идиллиец может получить ранение, и его боль ощутят все, кто находится рядом. Точно так же, как идиллийцы сами ощутят боль ближайших раненых.

– То есть ты считаешь, что в штабе сидят тупорылые придурки, не способные к здравомыслию? – в отличие от

Чимбика, Дюран и не думал говорить тихо.

– Нет, сэр. Я всего лишь озвучиваю факт…

– …на который всем насрать, штамповка! – рявкнул лейтенант.

Идиллийка перевела растерянный взгляд с одного на другого и с наивностью, граничащей с идиотизмом, спросила:

– Зачем вы ссоритесь вместо того, чтобы найти выход?

Заговори один из багги – это вызвало бы меньше удивления. Спорщики на миг замолчали и, переведя взгляд на неожиданно подавшего голос ополченца, хором рявкнули:

– Заткнись!

Идиллийка смотрела на них, как на буйнопомешанных, начавших ни с того, ни с сего биться головами о стены. На её выразительном лице сочувствие явно мешалось с жалостью. Хомайер ухватил её под руку и уволок за машину, подальше от начальственных глаз.

– Не смей орать на моего курсанта! – вновь переключился на Чимбика Дюран.

– Ваш курсант нарушил субординацию! – рявкнул в ответ сержант.

– Да твоё какое дело, штамповка? Обучение ополчения – моё дело. Твоё – скакать с автоматом. Тебе не нравятся идиллийцы? Так есть такая вещь, как рапорт, если ты забыл, – Дюран ревел, словно медведь. – Не устраивает что-то –

пишешь и отправляешь своему командиру. Вспомнил?

– Да, сэр, – выплюнул сержант, сгорая от бешенства.

Незримый поводок натянулся и душил жаждавшего крови репликанта.

“Ну, давай, ударь, – взгляд сержанта словно подстрекал Дюрана. – Ударь, чтобы я мог свернуть твою шею, бык тупой”.

– Вот там и излагай свои нахрен никому не нужные мнения! Пшёл вон, урод, – прошипел лейтенант.

– Вы хотели сказать “Свободны, сержант”? – уточнил Чимбик. – Не может же офицер нарушать устав, да, сэр?

Лицо лейтенанта исказилось от ненависти. Дюран в бешенстве огляделся. На нём скрестилось множесто взглядов. В

том, что все присутствующие слышали перепалку, можно было не сомневаться. Как и том, что любой из подчинённых лейтенанта тут же сдаст “горячо любимого” командира, подтвердив, что это Дюран первым нанёс оскорбление младшему по званию. Пусть и репликанту.

– Свободны, сержант, – если бы взглядом можно было убивать, то от Чимбика не осталось и мокрого места.

– Есть, сэр, – Чимбик отсалютовал и пошёл к воротам бокса, чувствуя, что вот-вот взорвётся от переполняющей злобы.

– Ненавижу этого дворнягу, – процедил Чимбик, подойдя к ожидающим его Стилету и Саймону.

– Ты в этом не одинок, садж, – ухмыльнулся Саймон, а Стилет согласно кивнул.

Чимбик выдохнул, унимая злость.

– Время завтрака – напомнил Стилет.

Чимбик кивнул. Тихо разговаривая, троица репликантов направилась к столовой, перед которой уже выстроились пришедшие на завтрак подразделения.

– И тут они... – тихо прорычал Чимбик, перешагнув порог зала.

За стойкой раздачи вместо привычных роботов хозяйничали идиллийки. Красивые, приветливые девушки в бордовых с белым униформах наполняли подносы репликантов сногсшибательно пахнущими кушаньями, ничуть не похожими на прежнюю простую пищу. Именно эти ароматы заставили сержанта примириться с новшеством. Взяв поднос, он пристроился в конец очереди.

– Ты ещё крикни: “Окружают!”, как в том анекдоте у дворняг, – пошутил вставший за ним Стилет.

– Если на вкус так же, как на запах, то я только за такое окружение, – добавил Саймон.

Чимбик молчал, пытаясь унять всё ещё клокочущую злобу. Получалось плохо. Дюрану удалось вывести сержанта из себя настолько, что он был на волосок от нападения на старшего по званию. И это злило ещё больше: Чимбик понимал, что не должен поддаваться на провокации дворняги. Он – элитный солдат, плод труда лучших умов генной инженерии, созданный сеять смерть и добывать победу. Он и был смертью. А Дюран – просто генная помойка, возомнившая о себе слишком много.

Стоило Чимбику приблизиться, как весело перешёптывающиеся идиллийки уставились на него. Сочувственные взгляды окончательно испортили Чимбику настроение. Особенно раздражало то, что местные открыто демонстрировали свою осведомлённость. Эйнджела, хоть и была эмпатом, никогда не позволяла себе подобного. Она просто понимала Чимбика, практически не подавая вида, насколько очевидно то, что сержант пытался скрыть. И

никогда не давала окружающим и намёка о его состоянии.

– Вам нужна помощь? – с раздражающей прямотой спросила Чимбика одна из идиллиек.

Чимбик уставился ей в глаза, подбирая максимально грубый ответ из услышанных от Свитари.

– Как дверца в заднице, – наконец вспомнил он подходящую фразу. – Я здесь для приёма пищи, а не ответов на глупые вопросы. Понятно?

Ответом ему стали растерянные взгляды – также совсем недавно смотрела на него Схема.

– Простите, если обидела вас, – примирительно улыбнулась идиллийка.

Чимбик молча отобрал у девушки половник и принялся наполнять поднос, игнорируя удивлённые взгляды идиллиек и недоумённые шепотки репликантов, гадавших, какая муха укусила обычно спокойного сержанта. Закончив, Чимбик швырнул половник на стойку и пошёл к свободному “сержантскому” столику.

– Садж сам не свой, когда голодный, – пояснил за его спиной Саймон.

Усевшись, Чимбик мрачно оглядел выбранные им блюда. Аппетит пропал. Сержант зачерпнул ложкой рагу, сунул в рот и принялся жевать, не чувствуя вкуса. Перед глазами стояла ненавистная морда Дюрана, а в ушах звенело презрительное “штамповка”.

– Выкини из головы, – посоветовал Стилет, усаживаясь рядом.

“Сержантские” столики были одним из непривычных репликантам нововведений. На Эгиде они ели все вместе, но в армии Доминиона существовало чёткое разделение по чинам. Столики для рядового, сержантского и офицерского составов стояли отдельно.

– Стараюсь, – отозвался Чимбик.

– Дюран – скотина, – Стилет с аппетитом принялся за еду. – Он и своих унижает по поводу и без.

Набив полный рот, он некоторое время молчал, активно работая челюстями. На лице его появилось блаженное выражение.

– Вся еда дворняг такая вкусная? – восхитился Стилет.

Чимбик молча кивнул, разглядывая происходящее в обеденном зале.

Похоже, он единственный воспринял идиллиек в штыки. Остальные репликанты оживлённо перешёптывались, обсуждая нововведение. Судя по долетающим до ушей Чимбика фразам, самым приятным, после изменений в рационе, его братья считали появление женского персонала.