Когда устанет даже смерть (СИ) - Гедеон. Страница 42

– Мне тоже так показалось, – зло оскалилась девушка.

Она занесла ногу для удара, но оглянулась на сестру и передумала.

– Мы с тобой позже познакомимся поближе, – пообещала она полковнику. – Ближе, чем тебе бы хотелось…

Полковник замолчал, играя желваками на лице.

– Заодно узнаем, из чего у тебя яйца, – добавил Нэйв.

– Ты же понимаешь, что меня будут искать? – уточнил полковник. – Не все же мозги по кабакам пропил?

Грэм молча наклонился и постучал пальцем по глушилке импланта, прилепленной к шее Халлека.

– Надо было убрать тебя вместе с Монтом, – прорычал полковник, с ненавистью глядя на капитана.

– Надо было, – согласился Нэйв. – Знаешь, одна умная женщина как-то сказала, что я – букашка, которую можно раздавить, даже не заметив. Но некоторые букашки чертовски ядовиты. И злопамятны.

– Ты скорее клоп-вонючка с Тиамат, – фыркнул Халлек. – А эти две потасканные шлюхи – отличная для тебя компания.

– Что ж вы все такие однообразные, – закатил глаза Грэм. – И на твоём месте я не стал бы называть их шлюхами. Вопервых – это оскорбление. А во-вторых...

Его перебила Свитари:

– А во-вторых, я всё слышу и могу отрезать тебе яйца.

Вид у неё был такой, что ни у кого не возникло сомнений. Может.

– И я даже не стану препятствовать, – улыбнулся Грэм. – Ты не представляешь, мразь, как я хочу услышать твой визг.

Долгий, очень долгий. Хочу услышать, как ты будешь захлёбываться в соплях, умоляя пощадить. Как будешь вопить и вспоминать, что сделал с ними, – Нэйв положил руку на плечо Свитари, – с Карлом, его женой и дочками.

– А кто он вообще такой? – спросила Лорэй. – Какой-то наймит Шарона?

– Ага, только охеренно дорогостоящий, – зло фыркнул Нэйв. – Знакомься: полковник Оливер Халлек, начальник отдела собственной безопасности военной контрразведки Нового Плимута. А форму нацепил, чтобы лишний раз не светиться. Гнида… Это он, говно, Карла сдал… Сука… На!

Нэйв, не сдержавшись, впечатал мысок ботинка в бок полковника. За первым ударом последовал второй остервенелый, полный злости и ужаса от пережитого. От продолжения его удержал болезненный стон и тихое:

– Больно...

Одновременно с её пробуждением на всех накатили слабость, тела заныли приглушённой болью множества порезов, а в головах сделалось легко, как при опьянении. Нэйв порадовался, что машина едет на автопилоте по безлюдной дороге, иначе проявление эмпатии могло спровоцировать аварию. И точно привлекло бы ненужное внимание.

– Ох… – Грэм опустил уже занесённую для удара ногу. – Прости…

– Слабак, – просипел снизу полковник. – Вот так тебя и возьмут, соплежуй.

– А ты у нас, значит, из несгибаемых? – нехорошо прищурилась Свитари.

Она активировала микрофон и попросила Пич:

– Можешь достать мне информацию о близких родственниках и друзьях полковника Оливера Халлека? Меня интересуют те, кто ему особенно дорог.

На лице полковника на миг мелькнула растерянность вперемешку со страхом. В этот раз ему понадобилось гораздо больше времени, чтобы вернуть самообладание.

Ри наклонилась к Халлеку и весело оскалилась. Её лицо в этот момент больше походило уродливую звериную морду.

– Благодаря тебе и твоим друзьям я стала очень злой шлюхой. И, боюсь, тебя одного мне будет мало, чтобы получить достаточно удовольствия.

Посмеявшись собственной двусмысленной шутке, она с наслаждением рассматривала лицо полковника. Тот перевёл взгляд на эмпата, но она смотрела на него равнодушно. Лёгкое сожаление, что почувствовали все, стало единственным проявлением человеческого в ней. И тут Грэм склонялся к мысли, что адресовано оно скорее Свитари, чем Халлеку.

Нэйв достал из подсумка инъектор и, тщательно отмерив дозу, сделал полковнику укол снотворного.

– Пусть тебе приснится приятный сон про то, как разделывают твою семейку, – пожелал он.

Халлек посмотрел на него мутнеющим взглядом и уронил голову. Грэм перегнулся через колени Свитари и вколол вторую дозу сенатору.

– И без его вони дерьма хватает, – пояснил он в ответ на недоумённый взгляд Свитари. – А то глаза продерёт и тоже пасть раскроет.

Грэм перевёл взгляд на Эйнджелу.

– Может, поспишь? – неуверенно спросил он.

– Куда мы едем? – невпопад спросила Эйнджела. – У нас получилось?

Взгляд Свитари скользнул по телу Гуннара, затем по телам пленников.

– Похоже на то. Скоро узнаем точно.

На губах эмпата появилась слабая улыбка, а сознание окружающих снова поплыло. Хотелось беспечно расслабиться и ни о чём не задумываться. Мысли стали поверхностными, сосредоточиться на чём-то становило сложно и совершенно не нужно.

– А это даже приятно, – Свитари прикрыла глаза и блаженно откинулась на сидении. – Есть у тебя ещё такое ширево?

– У меня его и не было, – отозвался Грэм. – Ей этот дерьмец вколол, видимо, – капитан показал на Халлека.

– А чем вообще её накачали? – странно-неспешно спросила Свитари. – Это может стать проблемой.

– “Болтун”. Ну, “сыворотка правды”, – объяснил Грэм.

– Шарон?.. – вопрос эмпата сопровождала волна страха и отвращения.

Свитари села рядом с сестрой и взяла её за руку. Страх ослаб. Свитари виновато улыбнулась, глядя на иссечённое лицо сестры.

– Взяли. Если захочешь – перевяжу его красной лентой. Или вырежу на нём.

– Что, похожа на Чимбика? – с пьяной улыбкой на губах спросила эмпат.

Грэм ожидал чего угодно: отчаяния, страха, обиды, гнева, но не веселья.

– Зануда просто красавчик рядом с тобой, – ободряюще улыбнулась Свитари сестре.

Мутная пелена мешалась с пьяным весельем.

– Тебе надо поспать, – с усилием возвращаясь к делам, сказала Ри. – Думать сложно. И тебя почувствует любой, кто проедет мимо. В городе без вариантов.

– Спать... – Эйнджела мечтательно улыбнулась. – Когда спишь – не больно…

Нэйв показал ей инъектор.

– Я вколю снотворное, – сказал он. – Отдыхай.

– Тебя убьют, – грустно сообщила эмпат.

В какой-то мере Грэму приятно было ощутить, что сей факт действительно печалит Эйнджелу.

– Мне сегодня везёт, – улыбнулся он и вколол ей дозу снотворного.

Накатила невыносимая, неодолимая сонливость и Нэйв едва не клюнул носом прежде, чем всё прекратилось.

Грэм встряхнулся, словно вылезший из поды пёс, и, глядя на спящую девушку, сказал:

– Дерьмово, наверное, вот так – чувствовать всех, кто рядом.

– Ага, – расслабленно прикрыв глаза, ответила Свитари. – Иное дерьмо даже видеть не хочется, не то что чувствовать...

– Кстати, о дерьме... – Грэм полез в набедренный карман. – Я тут небольшой трофей прихватил.

Та открыла глаза и вопросительно посмотрела на Нэйва, а он положил ей на колени нечто, завернутое в обрывок инквизиторской мантии.

– Подумал, что тебе понравится, – пояснил он в ответ на недоумённый взгляд девушки.

Развернув ткань, Грэм продемонстрировал снятую с сенатора ещё в подвале перчатку с лезвиями на пальцах.

Сверкающий металл покрывали бурые пятна – кровь Эйнджелы.

На лице Свитари отразилось глубокое отвращение. Она посмотрела на перчатку, сенатора, снова на его перчатку и протянула было руку, но передумала.

– Забери эту погань.

Нэйв молча завернул перчатку обратно в ткань и сунул в карман.

– Прости. Дурацкая была идея.

Та почему-то пожала плечами и склонилась к телу Гуннара. Пошарив у пояса, она отстегнула ножны с небольшим узким кинжалом.

Грэм узнал легендарный нож коммандос. Разработанные на Земле в докосмическую эру, во время войны, названной

Второй мировой, эти ножи не потеряли популярности и три столетия спустя благодаря своей эффективности.

Изменения коснулись лишь материалов, из которых изготавливали нож, но сама конструкция этого прекрасного инструмента уничтожения себе подобных осталась прежней.

– Он всегда охотно мне его одалживал, – пожала плечами Свитари в ответ на не прозвучавший вопрос. – Думаю, он бы не возражал.

– Я бы на его месте не возражал, – согласился Нэйв.