Правители Франции XVII-XVIII века - Черкасов Петр Петрович. Страница 5

Действия Сюлли, направленные на ускоренное развитие сельского хозяйства, встречали полное понимание и поддержку Генриха IV. Когда в 1610 году король собрал армию в Шампани для намеченного похода в Рейнскую область, ему стали известны факты грабежей местных крестьян солдатами. Генрих IV вызвал к себе командиров и приказал немедленно положить конец этим бесчинствам. «Что же будет, если мой народ, который кормит меня, который несет государственные тяготы, который оплачивает ваше содержание, будет разорен? Господа, обижать мой народ — это значит обижать меня!»

Умелое управление Сюлли, продолжавшееся до конца царствования Генриха IV, значительно поправило дела в стране. Однако при всех несомненных заслугах Сюлли в деле реконструкции страны следует иметь в виду, что он был лишь способным исполнителем воли Генриха IV. Именно с «добрым королем Анри» народная молва связывала всеобщее успокоение и невиданное по своей продолжительности — двенадцать лет — состояние внутреннего мира.

При всей занятости внутренними делами Генрих IV уделял внимание распространению влияния Франции за пределы Старого Света. Он сознавал важность открытия и освоения новых заморских территорий, которые должны были составить колониальную империю, необходимую, как он считал, для экономического развития Франции. После неудачных попыток французов в середине XVI века обосноваться в Бразилии и Флориде Генрих IV обратил внимание на Северную Америку, чему способствовал любимец короля Самюэль Шамплен, капитан королевского флота. Начиная с 1603 года, Шамплен с благословения Генриха IV предпринял девять длительных экспедиций, в ходе которых детально обследовал район реки Святого Лаврентия и область Великих озер. 3 июля 1608 года он основал город Квебек, ставший административным центром Новой Франции.

Все — и современники, и позднейшие историки, — рисуя политический портрет Генриха IV, отмечали в нем одну и ту же главную черту — склонность к компромиссу и примирению. «Этот гений примирения, которым он был одарен, — отмечал крупный историк второй половины XIX века Габриэль Аното, — особенно проявился в найденном им выходе из религиозных затруднений. Это была самая трудная часть стоявшей перед ним задачи. Всем нужно было дать удовлетворение, делая по возможности меньше уступок, оберегая при этом дворянство и прерогативы королевской власти».

Сходную оценку дает другой историк XIX века. «…Государство отдохнуло при нем от своих долгих страданий, — констатировал Тимофей Грановский, — раны, нанесенные междоусобными войнами, были отчасти залечены. В 1610 году Генрих IV стоял, бесспорно, во главе самого могущественного из государств Европы. Двенадцать лет мира успокоили Францию; в ней было многочисленное воинственное и нетерпеливо ожидавшее новых подвигов дворянство. Отличная артиллерия, хорошо устроенные доходы, значительные запасы, и во главе стоял король, который, бесспорно, принадлежал к числу величайших людей той эпохи…»

Ближайшие соседи Франции — испанские и австрийские Габсбурги — с возраставшим беспокойством наблюдали за энергичной деятельностью Генриха IV, справедливо опасаясь нового военного столкновения с ним. В этом отношении идеальным средством предотвращения такой угрозы было физическое устранение короля. Его наследник был еще слишком юн и несамостоятелен, а Мария Медичи, мать дофина, женщина ограниченного ума, никогда не понимала и не разделяла амбициозных внешнеполитических устремлений своего супруга.

Поколения историков старательно выясняли, не было ли убийство Генриха IV 14 мая 1610 года организовано Габсбургами. Уж слишком очевидна была их заинтересованность в таком исходе. Тем не менее до сих пор доказательств их причастности к этому преступлению обнаружить не удалось. Остается констатировать роковое стечение обстоятельств. Убийство короля произошло накануне отъезда Генриха IV в армию, изготовившуюся в Шампани для похода в Рейнскую область и Испанские Нидерланды. Король намеревался нанести второй, на этот раз сокрушительный удар по могуществу Австрийского дома. Как нередко бывало в истории, предвоенный кризис получил романтическое облачение.

В 1609 году у 56-летнего Генриха IV, известного многочисленными любовными похождениями [4], вызывавшими бешеную ревность его молодой жены, появилась новая страсть — четырнадцатилетняя Шарлотта де Монморанси. Правила дворцового этикета не позволяли королю брать в любовницы незамужнюю девушку из хорошей семьи. Предварительно будущую фаворитку нужно было выдать замуж, позаботившись о приискании ей сговорчивого мужа. В то время Шарлотта была помолвлена с одним из друзей короля, Франсуа де Бассомпьером, имевшим репутацию большого повесы. Генрих IV посчитал этот брак неподходящим для осуществления своих намерений и сумел его расстроить. Затем король поспешил выдать предмет своей страсти замуж за принца Конде, своего ближайшего родственника, казавшегося ему покладистым и незлобивым. Последующее развитие событий показало, насколько король ошибся в своих расчетах.

Молодожены приглянулись друг другу и не скрывали, что счастливы. Конде решительно отказался играть отведенную ему роль. Сразу же после женитьбы он покинул двор и уединился с юной красавицей-женой в одном из своих многочисленных владений. Ярость короля не знала пределов. Он стал настаивать на немедленном разводе супругов Конде, которые, прекрасно зная крутой нрав короля, тайно выехали из Франции и нашли убежище в Испанских Нидерландах. Это побудило Генриха IV ускорить подготовку к военному выступлению, которое решено было нацелить на бельгийские провинции Испании.

Бегство принца и принцессы Конде получило широкий европейский резонанс. Габсбурги и их союзники усмотрели в этом удобную возможность возобновления внутренних распрей, способных ослабить Францию, как это уже бывало на протяжении второй половины XVII века.

Тем временем подготовка к выступлению была завершена. 19 мая 1610 года Генрих IV должен был отправиться в расположение армии. Перед отъездом он решил наконец короновать свою супругу, добивавшуюся этого в течение десяти лет их брака. Кто знает, как долго продлится военная кампания, размышлял король. В его отсутствие страна не может оставаться без управления текущими делами. Этим и должна была заняться Мария Медичи, плотно окруженная министрами-сподвижниками Генриха IV.

13 мая в королевской базилике Сен-Дени была назначена соответствующая церемония. По этому случаю город был празднично украшен: на скорую руку воздвигнуты триумфальные арки из дерева и искусственные фонтаны; повсюду множество цветов. «Никогда, — писал в своих воспоминаниях участник торжественной церемонии кардинал де Ришелье, в то время епископ Люсонский, — собрание дворянства не было столь представительным, как на этой священной церемонии, никогда принцы не были одеты более нарядно, а принцессы и дамы — увешаны драгоценностями; кардиналы и епископы украшают это собрание; уши наполнены очаровательной музыкой и песнопениями; к всеобщему удовлетворению, разбрасываются золотые и серебряные монеты».

Месяц спустя Мария Медичи призналась своему земляку, послу великого герцога Тосканского, что это был самый прекрасный день в ее жизни. Король же, на что многие обратили внимание, явно нервничал, часто вскакивал с места, бросал на присутствующих подозрительно-недоброжелательные взгляды. В один момент он неожиданно взял на руки малолетнего дофина и, подняв его высоко, чтобы видели все, произнес в наступившей тишине сильным голосом: «Господа, вот ваш король!»

Вернувшись в Лувр, Генрих, как сообщает историк Жюль Мишле, провел бессонную ночь. К тому же посетивший отца побочный сын принц де Вандом совсем некстати рассказал, что какой-то прорицатель по имени Лабросс уже который день предрекает близкую смерть короля. Генрих пытался отшутиться. Ему, мол, не первый раз пророчат насильственную смерть, все обойдется и на этот раз… Однако неприятный осадок от рассказа сына долго мешал королю уснуть.

Утро 14 мая не принесло успокоения. Полуденный завтрак проходил как обычно, правда, король был непривычно рассеян и явно не слушал разговоры присутствующих.