В час волка высыхает акварель (СИ) - Бруклин Талу. Страница 2

«О свободе духовной и полёте мысли»- Столераст «Трактат всего божественного, или как не стать рабом собственных убеждений»- Юлтер «Просвещение как лекарство»- Соломонос» Все эти книги, и многие другие были, разумеется, разрешены — нельзя уничтожать дары великих людей, а вот корректировать, так, как тебе удобно никто не запрещал.

«Бьюсь об заклад, что у этого барона в наличии оригиналы… За это его можно и сжечь, хотя нет, он благородной крови, всё время забываю что с ними сложнее… Всё зло от денег и дворян, ничего не меняется».

— Вы о чём-то задумались? — Фон Грейс улыбнулся Леону, обнажая хищные пожелтевшие зубы.

— А? Что? Нет, нет конечно… Всё в порядке, просто у вас тут так тепло, после долгой дороги под дождём очень расслабляет. — Оправдался священник.

— То-то вы сели на самое дальнее от камина место и уже пять минут молча смотрите на мою любимую книгу. Хотите почитать? — Леон не успел ответить, в комнату зашла крестьянка в изорванном балахоне и поставила на чайный столик две дымящиеся чашки.

— Спасибо, Берта. А теперь уходи и не забудь передать весть в деревню, что продукты кончаются. И чуть не забыл, лекарства я приготовил, всё стоит в моей комнате на втором этаже, ищи в тумбочке рядом с кроватью.

— Лорд, когда вы сказали, что вылечите моего сына, я думала, что вы шутите! — Глаза Берты полезли на лоб.

— Не будь дурой! Я сказал — и сделал, а теперь проваливай и возьми в шкафу нормальную одежду, твои рваные тряпки меня пугают, в конце концов здесь гость… — Сказал он и добавил шёпотом — Хоть и непрошенный. — В отличие от многих дворян Фон Грейс немного заботился о своих людях, только почти полную свободу крестьяне Либерто Терра получили не благодаря доброте хозяина, кланяться следовало его лени. Но всё же следует заметить, что распространялась она исключительно на рутинные домашние дела. В других смысла Эдврад был трудолюбив

Берта вышла из гостиной вприпрыжку, она считала своего хозяина ворчливым растяпой, но это не отменяло того, что она его очень любила. Некоторое время собеседники просто пили обжигающий чай и наслаждались треском огня в камине. В бликах пламени Леон походил на призрака из-за своей белоснежной рясы. Вот что-что, а одежду церковники делали отменную! Прочная, удобная и пачкается с трудом. Даже ливень и грязь дорог не почернили сверкающую ткань.

— Теперь, когда чай закончился, и слуги нас не беспокоят, я бы желал посмотреть вот эту занимательную книгу. Насколько я помню — очень редкое издание. «И в оригинале чрезвычайно запретное». — Подумал Леон, мысленно потирая руки, он чувствовал запах горящей плоти.

— Удивительно, я думал вы с простой проверкой, мол, не укрываю ли я преступников и ведьм, а выходит ко мне пожаловал член достопочтимого Незрячего Ока.

— Вы ошибаетесь, я священник второго разряда. Вот нашивка. — Леон указал на латунный значок, прикреплённый к рясе. Две плывущие по кругу рыбы. — В Око я подавал заявку, но её отклонили, а потому я просто проверяющий и проповедник.

— Простой священник не может подать заявку в «Незрячее око», нужно проповедовать как минимум три года, а затем работать год в инквизиции на самых низких постах. Затем тебя может пригласить один из старших членов «Незрячего ока». После прохождения назначенного испытания члену ордена выдают список книг, за которыми он будет следить. Вы же сказали, что, будучи простым священником, подали заявку — это ложь. Но вы правильно определили книгу из списка — это Страницы Дождя, за хранение оригинальной версии сжигают. Но не обольщайтесь — это всего лишь правленая копия. Мой отец собрал все исправленные версии запрещенных оригиналов, увлечение у него такое было, у всех свои демоны.

Леон удивился, давно его не удивляли. Разумеется, он всё ещё хотел уличить барона в преступлении, но и поговорить с образованным человеком хотелось, а то можно вконец отупеть.

— А вы я смотрю действительно хорошо образованы, Эдвард Фон Грейс, если не секрет, то откуда столько информации о структуре нашей организации и правилах приёма? — Недовольство на лице священника сменилось ребячьим любопытством.

Барон не ответил, а только указал на ещё одну книгу на столе — «Как бог велел чины в своём храме давать или организация и церковная иерархия»- Аноним.

— Эта книга доступна каждому в абсолютно любой библиотеке, наряду с другой богословной литературой. Не понимаю, почему люди упускают столь важные строки — полезная информация. — Пренебрежительно ответил он.

— Потому-что многим сейчас не до книг, на востоке королевства чума, наёмничья армия маркграфа Лютера до сих пор не наказана, многие сёла лежат в руинах. Всем сейчас не до чтения… за редким исключением. Позвольте, я проверю несколько томов, чтобы удостовериться в вашей честности и праведности?

— А разве у меня есть выбор? — Эдвард стал говорить подобно пьяному философу — многозначительно, медленно, иронично.

— Выбор есть всегда. Жить или не жить. Сказать по чести, вы мне сначала не понравились, да и сейчас я о вас не лучшего мнения, но у вас хоть голова на плечах есть, редкое явление в наши то дни.

Леон демонстративно поднял опустевшую фарфоровую чашку.

— Вы мне тоже нравитесь, отец Леон, насколько конечно может нравиться инспектор, я предоставлю вам книги для проверки — честному человеку нечего скрывать. Только один вопрос — кто посоветовал вам сюда приехать? Я живу довольно далеко от города, никогда подозрений не вызывал.

— Будь обстоятельства моего визита секретны, я бы не ответил, но я тоже честный человек и скрывать мне нечего. Два дня назад напали на теологический институт. Тогда проводилась лекция самим Отцом Настоятелем.

— Произошло покушение?

— Нет, до этого было далеко. Нападавшие не были профессионалами — бывшие студенты из института Неба и Земли, видимо расстроились, что его закрыли. Они смогли убить двоих стражей при входе и несколько учеников в зале, но потом наши Одарённые опомнились и от лиходеев остались только головешки.

— Сожалею о смерти ваших братьев, но при чём тут я?

— У нас есть повод проверить всех дворян. Те, кто живёт в столице пройдут очень тщательную экспертизу, вы же отшельник и политикой не интересуетесь, с вас и меня хватит. Студентов кто-то поддерживал. Мы должны выявить ересь.

— Ваш ответ меня вполне устроил отец Леон. Не хотите ли взглянуть на книги?

Священник ничего не ответил и начал выполнять работу. Он лично выбирал тома для проверки, его теперь холодный и бесчувственный взгляд полностью сосредоточился на изучении чернильных символов, именуемых буквами. В памяти номера страниц, на которых дураки записали свои надгробные речи, перед глазами образы слов. Разворот за разворотом он проверял книги.

«Ничего. Ни одного нарушения. Это невозможно! Тут всё слишком подозрительно, дом нужно перевернуть к чертям, тут наверняка сотни шкафов и столько же скелетов. Почему мне не дали чёртовой бумаги, ко второй проверке он будет готов, да и к этой, кажется, тоже подготовился. Кто же слил информацию?..» — Подумал Леон, завершив проверку.

— Я считаю, что вы посмотрели достаточно, погода улучшилась, и вы могли бы отправиться в путь, вам же хочется вернуться в город?

С трудом удерживая гнев внутри, Леон проскрипел сквозь зубы: — Да. Я правда хочу в город. Но где мне найти экипаж?

Сохранять былую приветливость и вежливость было очень сложно, ведь по лицу Эдварда становилось понятно, что запрещённые тексты в особняке присутствуют, только вот найти их пока никому не удалось. Ликующая дерзость, вот как назвал бы отец Лион выражение лица барона. Наглая, ликующая дерзость, как у своровавшего рыбу кота, что сидит на заборе и его не достать.

— Я предоставлю вам экипаж, и кучера, и лошадь. Даже помашу на прощание. — Эдвард нахально улыбался.

— Благодарю милорд, надеюсь, завтра вы почтите Тассор визитом?

— Нет, а какой повод? Праздник? Казнь? Оргия? — Последнее слово барон сказал с истинной надеждой в голосе, последний бордель закрыли семь месяцев назад, а добровольно даже сумасшедшая слепая не согласится его ублажить. Официальные Дома церкви он себе позволить не мог — дороговато, да и шпионят там за посетителями. Секс того не стоит.