Истории Эписа. Некромант (СИ) - Липатова Софья. Страница 14

Женщина втянула голову в плечи, становясь визуально меньше. Сила Крейна пугала и подчиняла не только меня. Хозяйка послушно закивала, опустив взгляд в пол.

— Валери — мать Макса, — сделав паузу, чтобы прочистить горло, Эрик повернулся ко мне и посмотрел в глаза. Хотелось зажмуриться, но отвести взгляд было невозможно. Так же, как и просто не смотреть на него.

— И точно такой же, как мы, полноправный обитатель этого дома.

— Прости меня, сынок. Глупая старуха, что с меня взять. Да и правда куда лучше, чем фифа эта твоя, — Крейн дернулся, а хозяйка поняв, что сболтнула снова лишнего, перевела взгляд на меня, — Только деньги за проживание я вернуть уже не смогу, манти. Уж больно они нужны были, — растерянно разводя руками, сказала Анна.

Я посмотрела на напряженное лицо Эрика и испуганную женщину. Как она вообще оказалась у Крейнов? У него же нет денег. И, черт. Снова отстраниться от слов про девушку Эрика у меня не вышло. Не себе, не людям. Да, Валери, ты конченая эгоистка. Конечно у Крейна своя жизнь, ведь именно этого ты так долго добивалась. Достаточно просто порадоваться за него. Большего от друзей не требуется.

— Не нужно ничего возвращать, не волнуйтесь. Я продолжу жить в вашей квартире, — почти шепотом сказала я, — а сейчас, простите, я очень хочу увидеть сына.

Идя по знакомым коридорам, я наконец поняла, что не все в доме осталось неизменным. Детские игрушки, которые еще не успели убрать, заменили все дорогие артефакты. Здесь почти не осталось картин — вместо них висели семейные фото. Внутри противно засосало. Отец и сын. Они прожили вдвоем пять лет. Кто я теперь здесь? Портрет Эрика остался на месте, в самом конце коридора, запечатленный в пол оборота, Крейн в возрасте восемнадцати лет. Тогда еще его волосы были собраны на затылке в тугой короткий хвост, а на пальце блестело родовое кольцо.

Около детской, а та осталась на прежнем месте, Эрик остановился и тихонько приоткрыл дверь. Ноги превратились в вату. Сглотнув ком вставший в горле, я сделала шаг.

Пеленальный стол и маленькая кроватка исчезли. Диван, на котором я часто засыпала с сыном на руках, занял их место. В углу стоял детский столик, заваленный листами с рисунками. Беглого взгляда хватило, чтобы понять — младший Крейн и в этом пошел в отца, Наконец, набравшись смелости, я перевела взгляд на кровать.

Белые, словно лист бумаги, волосы ребенка, обрамляли лицо серебристым ореолом. Такие же ресницы и кожа. Даже несмотря на то, что Макс был еще совсем маленьким, очевидно, что и черты лица у него от отца. Это крайне редко, когда ребенок со смешанной кровью, получал от Осириса так много. Светловолосых Рабосов за свою жизнь я встречала, может быть трижды. А уж чтобы такого было совершенно не отличить от Осириса — подавно. Маленькие пальчики сжимали край одеяла. Макс был совершенной копией Эрика. Неуверенный шаг, и я снова остановилась и повернулась к Крейну.

Он ждал. Оперевшись на дверной косяк, внимательно смотрел на меня. Но Крейн не был напряжен. Расслабленное лицо, опустившиеся плечи. Эрик не боялся, он просто смотрел.

— Твоя копия, — прошептала я, и не заметила даже, что улыбаюсь.

Было немного завидно, но почему-то совсем не грустно. Мой сын был красив. Хотя, какая мать считает иначе? Но быть похожим на отца для Макса действительно могло значить многое.

— Как только он проснется, ты поймешь, что это не так, — очень тихо, улыбаясь, ответил мне Эрик.

Крейн вошел в комнату и сел на край кровати, поправляя сыну одеяло. Знакомый взгляд. Я ни на секунду не сомневалась, что Макс самый дорогой для него человек. Как и для меня.

— Можно? — я неуверенно указала на Макса.

— Для того, чтобы обнять сына, тебе не нужно просить у меня разрешения, Вел, — даже не поворачиваясь на меня ответил Крейн.

Больше я не могла выдержать. Быстрым шагом приблизилась к кровати и встала на колени около нее. Руки потянулись сами. Еле теплая бархатистая кожа детской ручки, я коснулась лишь кончиками пальцев. Макс заворочался и повернулся на бок. Морозная свежесть заполняла легкие. И еще что-то неуловимое. Я не могла разобрать лишь по одной причине — это был мой запах. Несмотря на то, что Макс был настоящим Крейном, я, наконец почувствовала свое присутствие. Мой сын.

Неожиданно ребенок открыл глаза. Темная синева ночного неба, практически черные, как самые глубокие места реки Исиды. Словно бушующее ночное море. Я, конечно, видела себя в зеркало, но никогда не понимала, что все находили там, в этой глубине. А сейчас… Меня будто затягивало с головой, не давая возможности выбраться и сделать вдох. Огромные блестящие озера на детском лице. Когда он был совсем маленьким, все говорили, что глаза еще будут меняться. А они все оставались бесцветными с серыми прожилками. Я была уверена, что и ледяной взгляд Эрика достался ему. Но нет. Мой маленький шторм. Мои глаза.

— Привет, — Эрик протянул руку и сжал в ладони пальцы мальчика, наклонившись, от чего немного нависая надо мной.

— Папа? — сонным голосом спросил Макс, не отрываясь от меня.

Его голос. Он говорил так же, как я. Интонация, паузы, темп. Слово из четырех букв, всего одно. Конечно, он еще будет меняться. Но сейчас я уже видела свое отражение. Он был похож на меня почти так же сильно, как на Эрика.

— Смотри, кого я тебе привел, — лишь слегка коснулся моего плеча.

Сердце стояло в горле. Не знаю, сколько ударов оно делало, но по-моему кровь сейчас бежала по венам так быстро, что я рисковала быть опьяненной от кол-ва кислорода. Я протянула руку и убрала волосы за ухо сына.

— С Днем Рождения, Макс, — ком встал в горле и я просто не могла больше ничего говорить.

Ребенок недоверчиво смотрел на меня. Кулачки потянулись потереть глаза. И, наконец, в них скользнуло понимание. Макс сначала застыл. На три бесконечных секунды, за которое мое сердце грозило разорваться. Резким движением ребенок подскочил на кровати и кинулся мне на шею, обнимая так сильно, как умеют только дети.

Сжимая его в руках, встала с пола и переместилась на кровать. Ноги не держали, а в голове взрывались фейерверки. Я пыталась обнять его еще сильнее, но боялась задушить. Если в моей гребаной жизни и было счастье большее, чем увидеть его первый раз, то сейчас было именно оно. Я целовала все, до чего могла дотянуться. Макс отстранился и положил ладони мне на щеки, изучающе пробегая пальцами по моему лицу.

— Мам, а ты больше не исчезнешь?

— Никогда. Я никуда больше не денусь, — я потянулась снова поцеловать пальцы сына, но тот резко подпрыгнул и, заливаясь смехом, прыгнул на шею Эрика.

Крейн ловко поймал того, удобнее усаживая сына на коленях. С завистью поняла, что справляется он точно гораздо лучше меня.

— Спасибо, пап! Ты подарил мне маму! Самый лучший папа на свете!

Как же ты прав, Макс.

Эрик засмеялся. Я не удержалась и сквозь слезы тоже начала хохатать.

Максим прыгал по кровати, поочередно то к одному, то к другому родителю, рассказывая обо всем. Про Чика, несмотря на то, что собака была у него всего один день, мы слышали гораздо больше. Мы разговаривали и не могли наговориться. Не знаю, в какой момент вдруг я поняла, что засыпаю, сжимая руку сына. Сквозь сон лишь почувствовала, как плечи прикрыли чем-то легким, но уже не смогла открыть глаза. Голод, эмоции и усталость навалились на меня, не давая пошевелиться.

— Я уже и забыл, что ты умеешь смеяться, — тихий шепот донесся в ускользающее сознание.

Впервые за очень много лет мне было по-настоящему хорошо.

Громкий звонок и я тут же открыла глаза. Крейн тряс головой на диване напротив, приложив к уху телефон. Видимо мы ненадолго вырубились. Да, он же обещал не оставлять нас ни на минуту. И, несмотря на его недоверие, меня переполняло чувство благодарности. Интересно, сколько удалось полежать. Час? За окном светало, а внутри было так же пусто, как и вчера. Если Крейн живет в таком режиме, то вообще удивительно, как от его оболочки осталось хоть что-то. Большая энергия не только сила, это огромная опасность для носителя. Если не унять бурю — она сожжет тебя изнутри. Один Макс спокойно посапывал, сжимая мою руку. Погладив сына по голове и поцеловав белокурую макушку, я аккуратно встала, вынимая немеющие пальцы. Помахав Крейну рукой, я направилась к двери.