Кладбище забытых талантов (СИ) - Мельн Игорь. Страница 38

Плутарх

Почти черные в пасмурном свете дня глаза промчались по строчкам так быстро, как не смог бы никто другой. Казалось, Сидни успевала читать только первые буквы слов, но в конце задумалась, не скрыв на лице признаков хода мысли: складки на лбу дрожали, пустой и холодный взгляд был прикован к чему-то далекому, нижняя губа несколько повисла. На несколько долгих минут призрачная девушка перенеслась в свой разум, захвативший все ее внимание.

— Мальчик и девочка, которые спаслись от монстров, — наконец сказала она. Окружение похолодело от ее слов, будто она выдыхала стужу. — И они быстро-быстро стали популярными. А вот другим так не везет.

— На что это ты намекаешь?! — гневно спросил Юрий. — Лучше скажи, где искать следующий амулет.

— Ой-ой-ой! Мои мысли прорвались наружу? Не может быть! Хотя скорее всего может. И сколько из них ты слышал? Ладно, не суть важно. Я просто сразу же придумала ответ и решила как бы в подарочек себе подумать о совсем другом, вот и задумалась… Недолго ждал? А то так можно продумать и целые дни, недели, годы…

— Говори уже, что решила.

— Да тут и думать нечего. В бумажке говорится о статуе. На кладбище есть памятник. Вот два кусочка мыслей и склеились. Клац!

— Я видел. Но ты уверена?

— Нет, конечно же. Я никогда-никогда ни в чем не уверена. Но у тебя же нет идей получше? Нет! Так что пошли.

За день мимо кладбищенского памятника проходила сотня призраков: одни сторонились его по случаю неординарной внешности, другие смотрели мельком, как на давно знакомую вещь, и лишь немногие задерживались дольше, чем на несколько мгновений, в основном остолбеневшие новички и ценители искусства.

Безымянный не любил осадки, и в этот непогожий день, видимо, для равновесия хорошего и плохого, судьба привела к нему сразу двух призраков. Он знал их множество, пусть только лица, ему нравилось каждым из четырех глаз наблюдать за тем, как они общаются, ищут себе развлечения, вздорят. Давно у него не было посетителей, вернее сказать, гости были (большинству новичков доводилось познакомиться со страшной статуей благодаря Александре), а вот чтобы добровольно — это дело редкое.

Пришедшие тщательно разглядывали истукана, так что тот с непривычки почувствовал себя неловко, однако виду не подал и гордо продолжил стоять. Внешность низкой призрачной девушки, которая жила неподалеку, он запомнил и в тот день заметил у нее необычайно холодный и резкий взгляд, а вот худосочный призрачный юноша посетил его впервые только вчера, его взгляд был наполнен сожалением и задумчивостью. Памятник любил рассматривать разнообразные детские (всех их он считал детьми) лица, но тогда от напряженности, витавшей в воздухе между призраками, он впервые почувствовал холод если не физический, то душевный.

На постаменте призрачный юноша заметил изогнутый под прямым углом дважды стержень и решил, что такой призван завести механизм. Безымянный знал, что памятники не двигаются, и всегда мечтал удивить своей особенностью. Когда тонкие руки попробовали покрутить заводную ручку, ничего не произошло, ведь строительство дело тонкое: убери одну деталь — ничего работать не будет.

Стоило только указать на кулак статуи, словно сжимавший что-то округлое, чего тогда ему не доставало, на подобие вылитой бронзой ямки, как призрачная девушка схватила товарища за край свитера и повела за собой.

Каждый из призраков чувствовал на себе грустный взгляд двух пар глаз — памятник вновь остался один.

Если вдоль главной тропы, на которой, подобно городской улице, обитал Юрий, деревья по бокам были насажены столь густо, что с трудом проглядывались надгробия, то на другой тропе, напротив, встречались они через расстояние в несколько шагов. Поэтому серо-оранжевый ковер на земле содержал значительные по размеру дыры, но это не мешало ветру, вскружив охапку листьев, бросить их кому-нибудь в лицо; если удавалось это сделать, он, словно нашкодивший ребенок, насмехался и убегал вдаль.

Продвигались призраки медленно и держались на крохотном для тел, но значительном для души расстоянии друг от друга. Сидни то и дело останавливалась, если находила на земле листок яркой окраски, после чего проворные пальцы бесконечно мяли его; вскоре листьев набралось так много, что, можно было подумать, она собирает их для гербария.

Кладбищенские обитатели любили располагаться на скамьях, расставленных по тропам непостижимым уму образом. И рядом с такими местами от звуков звонких голосов тишина разбивалась на каскад осколков; казалось, на этой тропе находились самые словоохотливые призраки и заселение Сидни здесь не было случайностью.

Проходив мимо скамьи с двумя юными девичьими силуэтами, Юрий обратил на них внимание и вслушался в разговоры. Они тихонько обсуждали прошедший турнир, в котором участвовали по большей части призраки противоположного пола. Конечно, они восхищались Павлом и Борисом, как это делали все на кладбище, но, узнав проходившего мимо призрачного юношу, послали ему слова ободрения и игриво подмигнули, нагнав на впалые щеки румянца.

Перед тем как удалился, Юрий слышал разговор про себя, что вызвало смешанные чувства. Если его и обсуждали раньше, то уж точно не за заслуги, которых у него, по правде, и не было. Тогда он даже поправил извечного колючего ежа на голове, впервые задумавшись о внешности.

Однако мелодия неловкого молчания, какое бывает либо у малознакомых людей, когда нет темы для разговора, либо у близких друзей, когда темы уже исчерпаны, начала сводить с ума и растягивать время прогулки. Хотелось включить призрачную девушку, как фоновый шум радио, что в иное время срабатывало без усилий.

— Так… Как ты попала на кладбище?

— А? Что? А! Кладбище… Так-так-так. Это очень расплывчатый вопрос. По сути ответ на него начинается еще в роддоме номер пять, но для твоего же облегчения я опущу все ненужные подробности, хотя знай, что любая подробность моей жизни очень нужная…

Как Юрий и думал, одна капля горючего вещества распалит огонь до привычной мощи. Хотя местами поток слов Сидни пропускался, в этот монотонном звуке чувствовалось спокойствие — все же в тишине бродить около надгробий гораздо неприятнее.

— Так-так-так! В общем я очень-очень сильно хотела стать медсестрой. Сестрой милосердия — так их называли давным-давно. Ах! Скольким же людям нужна помощь в этом деле. Так обидно, что медсестер называют правыми руками врачей. А я скажу так: и не правые, и не левые — они вообще не руки. Они больше всего проводят времени с больными, чем какие-то там врачи. Это совсем другое. Да-да! Не думай, что медсестры — это хухры-мухры. На всех ведь врачей не хватит — вот тогда за дело берутся своими нежными ручками дамы. А как красив белоснежный халатик! — пропищала призрачная девушка и резко замолкла, отчего контраст виднелся явно. — Но… Видно, не суждено.

— Из-за руки?

Еще с первой встречи Юрий заметил особенность левой кисти Сидни, выглядевшей неестественно: и при сидении, и при ходьбе она оставалась неподвижной.

— Что? А! Это еще одна длинная-предлинная история из моей жизни. Память о любимой бабушке. В далеком-далеком детстве, когда мне было годиков семь, совсем дите малое еще, представь, меня оставили присмотреть за моей старенькой бабушкой. Она всегда-всегда лежала в кровати, сама ходить не могла и была такой старой, что, наверное, даже мама с папой не помнили ее возраста — мне всегда казалось, что она жила целую сотню лет, потому что так много рассказывала про разные старые времена.

«Присмотри за бабулей, мы скоро вернемся. Здесь нет ничего сложного: просто говори с ней и принеси воды и лекарств, если потребуется. Мы верим в тебя». Ничего сложного! Конечно, с кем-нибудь другим не случилось бы ничего сложного, а я всегда-всегда умею попадать в разные неприятности. Вот и тогда! Эх… Так вот. Я пыталась с ней говорить, честно, но в один момент она начала задыхаться, лицо сделалось красным, как помидор, а затем синим, как… баклажан, глаза выпучились, а тонкая, казалось, слабая ручонка ее так вцепилась в мою руку, что там что-то хрустнуло. Даже после смерти она продолжала держать меня, как будто душа ее еще была в теле. Я старалась совсем-совсем не плакать от боли, но хватка была зверской, я почему-то задышала очень тихо, как будто боялась разбудить ее.