Дожить до весны - Павлищева Наталья. Страница 10

Юрка смотрел на забинтованную голову подруги почти с завистью, Женька с Зоей стали героинями, но сами себя такими не чувствовали.

Вечером Женя тайно призналась Юрке, что было очень страшно, особенно когда оглушило и стало совсем тихо. Она не понимала, что засыпана и может погибнуть, но чувствовала, что это конец. Приятель возразил:

– Все равно ты молодец!

– Жалко, что женщины погибли.

Цех восстанавливать не стали, и бабушка не смогла бы работать, у нее язва, нельзя волноваться, и надо питаться по часам и калорийно. Да где их взять, эти калории, если в магазинах пусто? И их казавшиеся огромными запасы таяли как снег на солнце. Это происходило потому, что Ирина Андреевна и Станислав Павлович подкармливали всех вокруг. По-настоящему Ленинград еще не голодал, но у многих не хватило ни времени, ни денег или даже сообразительности, чтобы своевременно сделать запасы. Ирина Андреевна, подсовывая очередной мешочек или кулек какой-то бедолаге, радовалась:

– Вот и мои запасы пригодились. Зря Левушка ворчал.

Тогда никто не подозревал, что голод впереди и никакие даже самые большие запасы в кухонных буфетах не спасут от него в грядущую страшную блокадную зиму.

В Ленинграде не говорили «блокада», твердили, что город в осаде, а осаду вот-вот снимут, прогонят фашистов, и жизнь наладится. А пока надо потерпеть, сделать все, чтобы помочь фронту, – это главное.

3 НОЯБРЯ, понедельник

В 103 школах Ленинграда сели за парты более 30 тысяч учащихся старших классов. Несколько раньше, в конце октября, в красных уголках домохозяйств и бомбоубежищах к занятиям приступили 60 тысяч младших школьников (с первого до шестого класса) [5].

Впрочем, и старшеклассникам нередко приходилось менять классы на бомбоубежища. Только сегодня враг выпустил по городу 100 снарядов и сбросил на него 51 фугасную бомбу.

Старшеклассники пошли в школы, было их немного – и учеников, и учителей, и самих заработавших школ. Что делать со средними, пока неизвестно, а вот с младшими учителя стали заниматься прямо в красных уголках ЖАКТов или выделенных помещениях.

Юра уже относился к средним, а вот Женьку позвали учиться. Учительница из соседней школы Вера Александровна старалась не слишком утомлять малышей, но и спуску не давала. Как положено, взяли тетради, наполнили чернилами непроливайки, у кого были, принесли учебники. У Женьки были. Во-первых, сохранил свои Юрка, а недостающие ей успели купить перед планируемым отъездом на дачу.

Но учиться получилось недолго, при очередном обстреле ранило саму Веру Александровну, а потом в помещении ЖАКТа стало слишком холодно, чтобы малыши могли просидеть там хоть пару часов. В квартирах не теплее, но там можно закутаться в сто одежек и забраться под одеяло. Кроме того, в ЖАКТе тоже вылетели стекла, а осветить даже небольшую комнату парой коптилок так, чтобы были видны буквы в тетрадках и книгах, попросту невозможно.

– Ничего, будем пока учиться дома! – бодро объявила Женька и взялась за столь нелюбимую ею математику.

Удивительно, но когда в классе было тепло и светло, заниматься этой самой математикой вовсе не хотелось. А теперь, когда свет только от коптилки или буржуйки, хочется.

Юрка предложил пока заняться устным счетом:

– Будем мозги тренировать, чтобы не замерзли и не усохли.

Он на два класса старше, должен бы учиться в пятом, а потому учить Женьку ему нетрудно. Они тренировали мозги даже в очередях за хлебом и позже водой. Это хорошо отвлекало.

6 НОЯБРЯ, четверг

В канун 24-й годовщины Великого Октября гитлеровцы подвергли город на Неве жестокой бомбардировке. Немало было разрушений и жертв. Моховая, 30, 38, 42; Белинского, 3; Фонтанка, 119, 127, 133; Суворовский, 32б; Мойка, 10 и 12; Мошков переулок [6], 5/19, – это далеко не полный перечень очагов поражения, возникших при бомбардировке, начавшейся в 18 часов 20 минут.

В 19 часов 45 минут одна фугасная бомба разрушила два дома на Таврической улице, 29 и 31. Только здесь погибло 22 и ранено 24 человека.

От прямого попадания бомбы обрушился массивный сводчатый потолок здания в Петропавловской крепости, где находилось общежитие типографской команды фронтовой газеты «На страже Родины». Всю ночь работники редакции раскапывали груды битого кирпича. Спасти удалось только одного красноармейца. Остальные 13 погибли.

Всего в канун праздника на город упало более 100 бомб весом от 50 до 1000 килограммов. Среди них были впервые сброшены на Ленинград бомбы замедленного действия с часовыми механизмами и противосъемными приспособлениями. Попытка вынести и разрядить одну такую бомбу закончилась трагически. Она разорвалась, убив 5 и тяжело ранив 8 бойцов МПВО. Артиллерийский обстрел, начавшийся в 11 часов 35 минут, длился до 18 часов 50 минут. В 21 час начался новый обстрел. От бомб и снарядов 6 ноября пострадало 333 ленинградца.

В честь завтрашнего праздника сегодня детям было выдано по 200 граммов сметаны и по 100 граммов картофельной муки. Взрослые получили сверх скудной продовольственной нормы по пять соленых помидоров.

8 НОЯБРЯ, суббота

Пал Тихвин. Враг перерезал железную дорогу, по которой к Ладожскому озеру доставлялись грузы, предназначенные для осажденного Ленинграда. Положение еще больше усложнилось. Пришлось провести новое снижение продовольственных норм. На этот раз оно коснулось войск фронта. С 8 ноября суточный хлебный паек каждого военнослужащего урезан на 200 граммов.

13 НОЯБРЯ, четверг

Снова, уже в четвертый раз, снижены нормы выдачи хлеба. По рабочей карточке с 13 ноября выдается 300 граммов хлеба в день, по карточкам остальных категорий населения – 150. Качество хлеба еще более ухудшилось. В муку, и без того включавшую многие примеси, стали добавлять не менее 25 процентов целлюлозы – клетчатки, получаемой при специальной обработке древесины.

Женя с Юркой весь день таскали воду и песок на чердак. Воду набирали у Пети в квартире на пятом этаже, передавали по цепочке к лестнице на чердак, а там забирали Валентина Кузьминична и Аллочка. Аллочке всего шестнадцать, но она на правах самой старшей из детей дома командовала остальными. Удивительно, но даже Юрка ей подчинялся. Вообще-то Алла командир толковый. Это она поставила всех в цепочку, после того как Петька, столкнувшись с Колей, вылил на себя полведра воды.

А еще нужно было пополнить корыта с песком. Это куда тяжелей, ведь таскать приходилось со двора, да и песок тяжелей воды. Валентина Кузьминична ругала Юрку за то, что набирает слишком много, мол, наживет себе грыжу, вовсе ничего таскать не сможет. Кажется, Юрка испугался этой самой грыжи. Женя спросила у мамы, что это такое, та объяснила. Да уж, грыжу лучше не наживать…

Мама дома все реже, она не на казарменном положении, но ходить домой некогда, приходится спать прямо в больнице. Медсестрам рядом с операционной выделили комнатку, где всего одна кровать. Спят по очереди те, кто стоять у стола уже не может. Жалко маму и других, но помочь нечем. Туда не пускают.

На улице все холодней, словно не осень, а уже зима.

И в квартирах вода из крана тоже совсем не горячая, мыться трудно. И в банях вода чуть теплая, а в раздевалках пар изо рта. Легче тем, у кого печи хорошо работают, но дров мало, не запаслись до октября, а теперь где взять? Если немцев до зимы не прогонят, то неизвестно, как люди зимовать будут. Хоть бы немцев прогнали поскорей, не то совсем противно будет в холодных квартирах.

Запретили использовать электроприборы, можно только зажигать лампочки. А еще управдом сказал, что лампы должны быть синие, такие меньше врагу с воздуха видны, даже если светомаскировка неплотно прикрыта. Сказал и первым вкрутил синюю лампу в парадной.