Жук в Муравейнике (СИ) - Обава Дана. Страница 25

В зале мы садимся недалеко друг от друга и поближе к выходу, стараемся особо не афишировать, что мы вместе. Надеваем очки, изучаем опции. В реальности зал выглядит на самом деле неказисто, а вот в виртуале перед зрителями открывается огромный многоуровневый сад, разбитый в живописном ущелье со своим водопадом, за которым прячутся ворота одной из команд, и сетью ползучих лиан, прикрывающей вторые ворота.

И вот начинается игра. Игроки взмывают в воздух, начиная разыгрывать всякие интересные комбинации и выделывая сложнейшие кульбиты. Заклинания носятся еще быстрее, рассыпаясь огненными искрами о защиту игроков, подкрепляемую их поклонниками. Наперерез их движению взмывают ветви деревьев, каменные исполины со склонов неожиданно оживают и кидаются валунами, ослепляют неожиданно прорезающие воздух молнии. Игроки теряют здоровье, ориентацию или контроль над скутерами и возвращают все назад по щедрой прихоти своих покровителей в зале. И все это довольно занимательно, и было бы, наверное, еще интереснее, если б знать хоть кого-то из играющих лично. Хотя и так неплохо и с непривычки захватывает дух. Можно даже забыть, для чего мы здесь.

Если б Ворчуну не понадобилось выйти, мы бы так и просидели, наверное, пока не закончился бы первый раунд. Но он разослал нам сообщения с требованием немедленно прекращать радоваться и идти к нему.

Поплутав по коридорам, находим Ворчуна рядом с киоском с закусками. На наши вопросительные взгляды он просто указывает пальцем наверх. Поднимаем взгляд и видим множество тыкающихся в потолок воздушных шариков. К веревочке каждого из них привязано по леденцу на палочке.

— Смотрите внимательно! — шипит на нас Ворчун.

Действительно, через некоторое время Герти первой замечает вместо одного из леденцов привязанную к шарику бумажку, свернутую в трубочку. Ворчун сажает ее к себе на плечи и, поскольку они самые высокие из нас, из них таким образом получается самая длинная из возможных комбинация.

— Задание номер 3, - достав шарик, читает Герти надпись на бумажке и растеряно смотрит на нас. Потом, уже спустившись на пол, продолжает: — Нужно разослать сто пятьдесят поздравительных открыток по адресам из справочника жильцов семидесятого уровня со страницы восьмой по одиннадцатую. Поздравления с чем угодно, но не должны повторяться и должны быть написаны от руки.

— Это неожиданно, — признает Лекс.

— И затратно, — отмечает Ворчун.

— Может, найдем что-нибудь другое, — цокает языком Палома. Согласно инструкции она привязывает к шарику перевязанный бантиком кусочек мела. Герти отпускает его, и тот возвращает к своим товарищам под потолок.

В поисках других заданий мы обшариваем все вокруг. Вскоре после нашего выхода, наступает перерыв, и холлы снова наполняются людьми, жаждущими скупить все, что продается в автоматах, киосках и на сувенирных лотках. Но они не очень мешают. В итоге мы находим два кусочка мела с бантиками и еще одно задание в рухнувшем со стены панно, когда его толкнули особо ретивые болельщики разных команд.

Судя по записке, нам нужно всего лишь украсть посылку из главного хранилища и перенести ее в другое хранилище.

— Я больше не хочу нарушать закон, — пищит Герти. — Давайте только открытки разошлем.

— Только не открытки писать! — не соглашается Лекс.

В результате недолгих дебатов, Герти и Ворчун отправляются покупать открытки, а мы с Лексом, Паломой и Морисом собираемся сделать кое-что нехорошее.

— Хранилище закрывается в девять, — говорит Лекс, — а Кейн нам назначил отбой на десять. У нас остается еще куча времени, чтобы совершить преступление!

Но до этого времени придется еще подождать. Мы идем отдыхать в парк, в котором я тоже еще ни разу не была, разве что видела сверху, а вот Палома, оказывается, там работает, за растениями ухаживает. Она собирается устроить нам небольшую экскурсию.

По дороге Лекс уводит Палому немного вперед, давая нам с Морисом возможность поговорить. Я, запинаясь, хотя и репетировала, говорю ему, что не смогу принять его предложение.

— Подумай еще, — великодушно разрешает Морис, хотя я вроде бы выразила свой отказ однозначно. — Палома тоже еще не решила.

То есть это было не эксклюзивное предложение. Мне хочется спросить, не предлагал ли он в таком случае и Герти сблизиться и съехаться, чтобы мы у него были в полном комплекте. Женская часть команды, по крайней мере. Но в итоге стесняюсь и не решаюсь.

В девять часов хранилище закрывается, но этот процесс растягивается минут на двадцать. Постепенно исчезают люди, и свет за ненадобностью на платформе выключается. Мы оказывается в полной темноте. Холодно, но Морис принес для меня свою куртку, что несколько неловко, но приятно.

Итак, времени у нас в итоге совсем мало. Ребята подходят ко входу в хранилище и разблокируют входную дверь. С кодом доступа, написанным для нас на бумажке с заданием, это оказывается несложно. Далее, уже открыто светя фонариками, мы проходим по длинным коридорам, находим нужный отсек и забираемся внутрь с еще одним кодом. Оба раза используем ту карту, что сделал Морис. Внутри разбредаемся в поисках нужной посылки, у нас есть ее номер.

На громадных стеллажах, забитых разнокалиберными мешками и контейнерами, найти что-то довольно сложно, хотя определенно должна быть какая-то закономерность. Пока думаю, натыкаюсь на нужный номер случайно. Это не очень большой, но тяжеленький кирпичик, завернутый в пластиковый пакет. На пакете карманчик с квитанцией. Посылка отправлена из медицинского центра Термитника, внутри образцы человеческих тканей, прямо как в той посылке, о которой Кейну говорил его таинственный собеседник. Номер посылки он тогда диктовал, но он длинный, и я его не запомнила, однако похож. Очень даже может быть, что это он. Или у меня уже воображение разыгралось? Может ли быть такое совпадение? Или хозяевам игры понадобилась именно эта посылка не случайно, и они связаны с теми преступниками?

О своих подозрениях я хочу сказать потом только Лексу, все равно сейчас мы эту посылку перекладывать не пойдем, времени нет. А пока нужно выбираться отсюда. Мы поворачиваем на выход, Морис дергает дверь и… ничего. Везет ему на неоткрывающиеся двери.

Дверь не заблокирована и не заперта, она просто заела, причем в отличие от двери туалета намертво. Мы по очереди пытаемся ее открыть, но ничего не выходит. Не теряя надежды все равно пытаемся, но тщетно. Вот уже и наше время с Лексом выходит. На часах десять часов, Кейн уже рвет и мечет. А может, забыл о нас и преспокойно перекидывается в картишки с другими офицерами. Хороший был бы вариант, предпочтительный.

Время от времени снова принимаясь за дверь, мы проводим еще час до всеобщего отбоя. Чтобы не замерзнуть, нарезаем круги вокруг пустых контейнеров в центре помещения. Теперь уже прошло время отбоя для всех. Нам конечно не видно, но с этого момента весь Муравейник погрузился во мрак, лифты, подъемники, поезда и автобусы остановились, заблокировав двери и закрыв окна тяжелыми ставнями, чтобы потом с утра люди не обнаружили внутри неприятный сюрприз. Все выключено, и обогреваются только спальные модули, где счастливые граждане, и не думавшие нарушать закон, спокойно спят в тепле и видят сны. Нам же будет становиться все холоднее и холоднее. Мы все еще теребим вредную дверь, хотя выходить на платформу теперь было бы неразумно.

— Что будет, когда нас здесь обнаружат? — покусывая ногти на руке, Палома сидит на одном из пустых контейнеров и мотает ногами для согрева.

— Не думай об этом, — отмахивается Лекс. И правда, ясно же, что ничего хорошего. — Завтра у стражей второй экзамен. — Вспоминает он. — Они будут нормативы сдавать. Еще бои устроят, но это уже не важно. Предлагаю, чтобы не мерзнуть, нам тоже упражнениями заняться. Давайте, кто больше, а?

— Что, всю ночь будем прыгать? — не может оценить идею Морис, но других у нас нет.

Ночь проходит ужасно. Мы тормошим друг друга, чтобы не заснуть и без движения не замерзнуть окончательно, но, тьма себя побери, нам тут прыгать целых шесть часов! Когда наконец время переваливает за пять часов утра, мы уже дождаться не можем, чтобы нас наконец нашли. Последствия, какие бы они ни были, кажутся менее мучительными, чем ночь в этом жутком холоде.