Жук в Муравейнике (СИ) - Обава Дана. Страница 58

Существ заносит внутрь вместе с очередной волной, после чего они начинают отчаянно сопротивляться обратному ее ходу, подползают к щупальцам каменного спрута, и ворохом закидывают его ракушками. Уложив подношение, существа на время почтительно замирают, прежде чем вернуться обратно в море.

Вдоволь насмотревшись на местную традицию, я задаюсь множеством вопросов, но больше всего мне почему-то интересно, как мой преследователь убил себя? Ведь провидица называла его самоубийцей. Он разбился о скалы, заморил себя голодом?

Каким-то образом договорившись без слов, мы все втроем вылетаем снова наружу и обращаем внимание на равнину. Несколько серых существ, вместо пещеры упрямо ползут по скалам к ней, а потом вглубь. Идти по суше прямо как люди этим существам явно тяжело, хотя они и очень похожи на нас. То, что мой преследователь демонстрировал в столовой, точнее говоря его дух или галлюцинация, порожденная его влиянием на меня, оказывается далеко от реальности.

Существа упрямо ползут вперед по каменистой пустоши, покрытой только лишайником, с углублениями, заполненными водой. Но от воды они отворачиваются, загоняя сами себя все дальше вглубь материка или большого острова. Впереди, по крайней мере, этой равнине края не видно. Мы же, по ходу, можем как-то силой мысли проскочить большие расстояния, что и делаем, пока где-то далеко, наверное, в километрах от берега не обнаруживаем обессилившее и уже явно умирающее существо, распростертое на камнях.

Что побудило его к такому жизненному выбору, невозможно понять, летая вокруг него как камера слежения, да и пора нам выбираться отсюда, решаем мы. Нам здесь явно не выжить, если придется остаться. Одного этого решения достаточно, чтобы нас потянуло куда-то в сторону и назад. Следом приходит ощущение, как будто вынимаешь голову из воды.

Я прихожу в себя в полной темноте. Снова холодно, и я кажется сижу в большой луже на каменном полу, что не очень приятно. Нашарив прикрепленный к ремню фонарик, я включаю его и поспешно осматриваюсь вокруг. Лекс и собака к счастью по-прежнему рядом, немного оглушенные, но живые и невредимые.

Встав наконец с мокрого пола, обводим фонариками маленькое цилиндрическое помещение — точно такое, в каком содержат Мэй в больнице. Наборы таких цилиндров есть, как нам уже известно, на многих уровнях Муравейника, и используются они по-разному. Вполне естественно обнаружить такие и под землей. Но в отличие от тех, что мы уже видели, вход здесь — это просто небольшой пролом в стене, который Муравейник начал медленно заживлять, но протиснуться мы сможем. Интересно, что я вообще не помню, как мы сюда забрались, ведь вроде бы просто шли по коридору.

Осмотрев пол, обнаруживаем в лужах воды и другие "дары" того мира, в котором нам удалось побывать, если так можно выразиться: мелкие камушки и ракушки. Собака тщательно все обнюхивает, а потом поднимает голову и смотрит на нас совершенно человеческим обалдевшим взглядом.

— Тоже не приходилось раньше такого делать? — спрашиваю я у нее. Она мне, конечно, словами не отвечает, но, кажется, на секунду мы пришли к полному взаимопониманию.

— Провидица говорила, что этой ночью совмещалось несколько миров, — вспоминает Лекс, — пойдемте глянем.

Протиснувшись через узкий пролом, мы поочередно заглядываем в остальные цилиндрические "кельи", в которые ведут похожие проломы, словно кто-то сделал их специально, разбивая, чтобы добраться до содержимого. Только некоторые из проломов довольно большие и явно поддерживаемые от заращивания. На полу к ним проложены рельсы, и можно предположить, что искатели здесь часто бывают, вывозя дары других миров целыми тележками.

В одной из таких популярных комнатушек нам везет. Весь пол там усеян различными предметами, большинство которых вполне может быть использовано в Муравейнике и нечто аналогичное мы действительно уже встречали в магазинах. Лекс выуживает из сваленного как попало скарба круглую плоскую штуку, покрытую обалденной эмалью с рисунком из цветов. Собака находит сразу что-то съедобное. А я вдруг, поддавшись порыву, вытаскиваю тонкую помятую книжку в мягкой обложке, открываю и читаю небольшой текст. В основном там картинки. Мне кажется книжка детская.

В школе мы изучали сразу несколько языков, используемых в других мирах, те, что попроще конечно, но этого среди них не было. И все же я легко узнаю эти буквы, а они складываются в знакомые слова. А смысл коротких строк не просто ясен, мне кажется, я уже читала это однажды. Вывод очевиден — этот язык, эта книга, эти вещи — все из моего родного мира!

Я показываю книжку Лексу, он светит на нее своим фонарем и хмурится.

— Лучше прочти мне сама, — просит он.

Начинаю читать первые строки и, не удержавшись, прочитываю весь стих до конца, переворачивая мятые страницы. Читаю про молодого парня, которого все ищут и не могут найти, парня, исчезнувшего, после того как он спас из огня маленькую девочку. К концу у меня на глаза наворачиваются слезы, то ли из-за восхищения подвигом, не требовавшим похвалы и награды, то ли от узнавания собственного родного, но забытого мира.

— Крутой чел, — просто выражает свое мнение Лекс.

— Значит, ты тоже знаешь этот язык! Значит, мы из одного мира, из этого, — радуюсь я.

Собака тоже кое-что отрывает в груде вещей. Вытащив это у нее из пасти, я не могу удержаться от смеха. Это похоже на странную резиновую птицу, которая при нажатии еще и пищит. Посмотрев, где она такое добыла, нахожу целую коробку со следами любопытных собачьих зубов. В ней несколько мисок, пара игрушек, одеяльце и ошейник с медальоном, на котором большими буквами выгравировано слово "ПУЛЯ".

— Похоже, это посылка для тебя, — я надеваю собаке этот ошейник. Она удивленно крутит головой, но он ей, видимо, особо не мешает.

— Пять уже есть, — Лекс проверяет время на планшете, который к счастью пережил переход между мирами, хотя, конечно, в нашем случае это был не полноценный переход. Мы скорее подглядели в форточку. Но, надеюсь, этого хватило, чтобы дух самоубийцы отстал от меня. Надеюсь, в своем мире он сможет каким-то образом обрести покой. В нашем мире это ему явно не светило.

Сориентироваться в пространстве для нас не сложно, в предположении, что эти залы с цилиндрами под землей расположены симметрично надземным, с плоскостью симметрии, на нулевом уровне. Оттуда возвращаемся к лагерю падших, собираясь оставить там собаку с ее новообретенным имуществом и новой кличкой, а самим оттуда подняться наверх по лестнице.

Вот только что наступило утро. В это время идем по коридорам уже почти спокойно, стараясь все-таки сохранять внимание, хотя это сложновато, учитывая, что мы порядком вымотались. Сил кого-либо бояться уже совсем не осталось, и, пожалуй, попадись нам сейчас кто-нибудь хищный на пути, мы бы просто отмахнулись от него с просьбой подойти попозже. Но это так только кажется, конечно. Когда Пуля вдруг останавливается и с писком бросается в укрытие, мы вполне энергично следуем ее примеру, и залегаем за грудой хлама, которая подозрительно пованивает.

Усмирив собственное дыхание, слышим странный грохот, который можем идентифицировать как шаги, когда что-то огромное проходит мимо нашей кучи. Естественно фонари мы выключили, а писк, который издала Пуля, от испуга слишком сильно сжав челюсти с игрушкой, вряд ли монстр мог услышать за тем шумом, что сам же и издает. Все же, подойдя к нам близко, он останавливается, и, поменяв направление и темп движения, заходит к нам в коридор.

Мы вжимаемся в пол, хотя на нем повсюду валяются какие-то мягкие ошметки чего-то. Возможно, это чего-то было раньше частью кого-то. И еще кто-то похоже устроился в этом что-то на ночлег. Точнее на дневной сон. От него пахнет и идет тепло, которое, в теории, может замаскировать наше тепло, если не спящий по каким-то причинам монстр-шатун, не обойдет кучу, чтобы оглядеть ее со всех сторон.

Очень надеюсь, что ни у кого из нас не сдадут нервы. Я, кажется, держу собаку за лапу, которая немного подрагивает. Что-то дребезжит прямо над ухом, и этот звук становится громче.