Академия альфачей 2, или всем подставить сопатки! (СИ) - Ночка Аркадия. Страница 12

И тут на меня накатывает тоска.

Мой сосед.

Велико желание влепить самой себе затрещину. Мой вчерашний побег нельзя назвать образцовой вечеринкой с прощанием. Проще говоря, я даже не удосужилась помахать на прощание ручкой. Люкос, кажется, не сильно расстроился по поводу моего стремительного ухода по-английски — с учетом того, как усердно он сегодня вжимал меня в себя.

А вот Эни…

Скорее всего, он просто не пустит меня обратно. Выделил, понимаете ли, приезжей матрешке жилплощадь, хоромы отгрохал посреди своего любимого цветника, а она возьми да и кинь в рожу всю доброту.

Ага, я про себя. Согласна, некрасиво поступила. Но я-то надеялась, что своим побегом всех разом разгружу. А оказалось, что насолила еще больше.

Видимо, все-таки придется бомжевать. Вместе с псинкой и бродящей мебелью. Или есть вариант броситься Эни в ножки и обчмокать его пятки.

О, прекрасный соседушка, пусти попить, а то так есть хочется, что переночевать негде.

От угнетающих мыслей тяжко вздыхаю. И тут же получаю чужими бровями по макушке.

‒ Ай-ай, мрачняк вокруг распространяешь, ‒ ворчит профессор Ярый, подтаскивая поближе новый бочонок. — Поди прочь, кудряха.

‒ А что, знакомиться ближе уже не будем? — иронизирую я, уворачиваясь от нового замаха бровями. — Вы же обещали.

Вместо ответа профессор Ярый утыкается носом в чарку и что-то пробулькивает.

‒ О-ля-ля, какие выражения, профессор. У цензуры нервы не железные, а вы ее так кроете.

Плюшка взглядом вырезает из меня фигурки и поджаривает на адском костре, а затем молча зыркает на дверь.

По-моему, инструктаж на сегодня завершен.

Сползаю со скамейки, салютую Николе и пячусь к выходу. Это даже к лучшему. Будет время поразмышлять наедине с собой.

Выхожу на пустынную улицу и, пряча лицо от солнца, складываю пальцы «козырьком». И где все жители? Я все еще стремлюсь к уединенному размышлению, но любопытство все равно берет верх.

Солнце нещадно печет, поэтому выбираю темный проулок и останавливаюсь под цветастым навесом.

— Зараза, зараза, прием.

Повторяю еще несколько раз и от усердия даже тыкаюсь носом в ладонь, но паразитическая родинка никак себя не проявляет.

‒ Дуля! Мы в мировом тылу по самые уши. Срочно выползай из окопов.

Чувствую легкую щекотку в районе локтя левой руки. Отгибаю край рукава и терпеливо жду, пока смайлик выберется на открытое пространство. Наконец клякса медленно выныривает на моем запястье. Видок у Дули неважнецкий. Прорисованный язык, выпавший из прочерченного рта, змеится по моим пальцам, а рисованные глазки утомленно пялятся куда-то ввысь.

‒ Я категорически против терпеть подобную размазню на моей коже. ‒ Стучу пальцем по Дуле, успешно притворяющемуся мертвеньким. ‒ Оживай, зомби-клякса. Буду тебя повторно умертвлять.

‒ За что, красотуля? ‒ изумляется Дуля, теряя все наработанные уровни дохлости.

‒ Ты меня сдал. На раз-два-три сдал. И что теперь? Я тут застряла! Да и еще и с альфачами придется силушкой богатырской мериться. Как думаешь, я зла на тебя?

‒ Нет, красотуля? ‒ с нежной наивностью предполагает Дуля, лупоглазо всматриваясь в мое сердитое лицо.

‒ Конечно, нет, ‒ вымученно улыбаюсь. ‒ Сейчас как возьму ацетон и тебе пи…

Мое запястье обхватывают чьи-то длинные пальчики с ухоженными ноготками. И над ухом восхищенно звякает голосок:

‒ Ты тоже альфа из академии истинных? 

Глава 15. Грезы и постоянная

Мое лицо наполовину погружается в рыжую пушистость чужой шевелюры. Некто, по-прежнему удерживая меня за руку, наклоняется над моим запястьем и упирается мне в грудь макушкой.

‒ Удивительно, ‒ звякает голосочек. Теплое прикосновение оглаживает мою кожу. — Настоящая метка академии.

Вконец очухиваюсь и бодро отпрыгиваю от бесцеремонного субъекта. «Субъект» немедленно идет на сближение и вновь оказывается в пределах моего личного пространства. Замираем в позе «глаза в глаза, ноздря в ноздрю».

‒ Без фанатизма, ‒ сдержанно прошу я. — У меня склонность к спонтанным рывкам. Бумкаю лбом, локтями и по настроению пятками.

Изучаю чрезмерно навязчивый элемент внимательнее и внезапно осознаю, что передо мной девушка. Сероглазая худенькая чаровница с невероятно крутой копной длинных рыжих волос. Одета она в темное облегающее слоистое одеяние, усыпанное мелкими серебристыми цепочками. Смуглая кожа упругого живота обнажена, и тонкие блестящие цепи соединяют верхнюю часть одеяния со слоистыми шароварами. На девушке немыслимое количество украшений с зелеными камнями: серьги в ушах, браслеты на руках и ногах, массивное ожерелье на шее, в пышной прическе приютилась заколка в виде колибри.

Девушка.

По-моему, я даже в позу встаю, как пес, учуявший белку.

На деле же просто пялюсь на нее во все глаза, как на ларек с мороженым посреди Гоби.

Может, я вылезла и не из глубокой тундры и не в первый раз вижу девушку, но девушку ЗДЕСЬ, в мире альф и боевых единорожков, — да, нахожу впервые.

Эни не считается. Эни — отдельная уникальная и неповторимая красотка-уникум, которому мне еще предстоит найти достойного мужика. Именно, эта мысль у меня уже перешла в разряд навязчивых идей. Не хочу, чтобы такого мимишного и хорошенького мальчика захапал какой-нибудь отвратительный тип, который не будет о нем заботиться как о настоящем сокровище.

Девушка одаривает меня милой улыбкой и вцепляется взглядом в мое запястье. Я тоже смотрю туда и обнаруживаю, что Его Хитророжиковая Смайлость, мордуленция чертежная, родинка-приживальщик, утратил сходство со смайликом и теперь мирно устроился на коже моего запястья в виде стандартной метки, какую носят студенты «Акрукса» ‒ глаз в плетении ветвей.

Вот плутовская клякса. Врубил режим слияния с местностью.

‒ Добрый день. — Всматриваюсь в лицо девушки и с не меньшим подозрением оглядываю ее тело. А это точно существо женского пола? А то я однажды уже облапала потенциальную лучшую подружку. А потом оказалось, что у нее меньше впуклостей, чем требуется, а выпуклость вообще одна — зато какая!

‒ Здравствуй, ‒ поднимая на меня взгляд, щебечет чаровница.

Цап! Ловкие девичьи ручки хлопают меня по бедрам, удерживают на месте в таком положении, а потом быстренько шуршат вверх, разок мимоходом поднырнув под куртку.

‒ Эй! — запоздало возмущаюсь я, когда чужие конечности уже прекращают исследование моего тела.

Пока не перешли на новый этап отношений, надо бы сообщить незнакомке, что моя персона не по этой части. Я не такая, я жду автобус.

Рыженькая девушка пытливо смотрит на свои ладони, затем с еще большим любопытством — на меня.

‒ Девушка! — с восторгом сообщает она.

Похоже, девчонки тут — явление редкое. Вон как радуется пушистая.

‒ Бываю, ‒ осторожно подтверждаю ее догадку. — Но иногда в темное время суток в особо темных проулках я — матерящийся сальный мужик по кличке Грязный Гарри. По утрам — проклинающий жизнь брутальный еж. А вообще я — криминальный авторитет района — не вашего района пока, ‒ с кликухой Сява Лютик.

Большущие глаза рыжей девушки округляются. Похожую форму принимает и ее рот в обрамлении нежно-розовых губ.

‒ А я Пи. — Она хлопает себя по ключицам.

Озадаченно моргаю.

‒ Пи?

‒ Пи, ‒ подтверждает она.

‒ Совсем Пи?

‒ Совсем!

Цензура нынче сурова и беспощадна. Вот глядите, девочки стоят, общаются, на вид цветочки, бантики, куколки, а матюгаются через каждое первое слово, точно руковод колонии и зам руковода колонии.

‒ А разве девушка может быть альфой? — Пи танцующей походкой курсирует вокруг меня, будто лодочка, зацепившаяся за буек.

‒ Девушка — нет. Я могу.

В общем, да, понтуюсь. Репутацию строить надо с малого. Мне же в рейтинге альфачей до Олимпа взлететь надо.

Девушка с именем математической постоянной снова округляет рот. Теперь она кажется еще более восторженной, чем была до сих пор.

‒ Истинные альфы к нам часто захаживают.