Запретные удовольствия. (ЛП) - Гурк Лора Ли. Страница 13

Нет очаровательной женственности.

Дафна опустила глаза на покрытую воском деревянную табличку в своей руке. В голове у нее было пусто. Честное слово, сейчас она не могла сообразить, почему, завершив перевод этой дощечки, она пришла в такой безудержный восторг, что решила тотчас же найти Энтони и показать ее ему. Дафна даже не помнила, что там написано.

Прижимая табличку к груди, она повернулась и бросилась прочь – ничего не сознавая, не видя вокруг, не в состоянии ни о чём думать. Обрушившееся потрясение было столь велико, что вытеснило все мысли, убило все чувства. Она лишь слышала, снова и снова, жестокие слова о самой себе, брошенные так небрежно. Мужчиной, которого она обожала.

Мисс Уэйд не женщина. Она машина. Это и правда весьма печально.

Точно ночная бабочка, мечущаяся в свете лампы, Дафна брела сквозь лабиринт бесконечных коридоров Тремор-холла, и лишь по привычке нашла она дорогу в убежище собственной спальни в другом крыле дома.

Оказавшись в уединении своей комнаты, она захлопнула дверь, неосторожно уронила дощечку на пол и зажала уши руками. Бестолку. Слова Энтони гремели у нее в голове, не заглушаемые даже звуком ее рыданий. Сердце Дафны было разбито.

Глава 5

«Должно быть, человеческое сердце – чрезвычайно сильный и выносливый орган», – проснувшись следующим утром, решила Дафна. Она удивилась, обнаружив, что более не испытывает мучительной боли любовного разочарования. Наоборот, странным образом она чувствовала себя возродившейся.

Весь вечер и большую часть ночи Дафна провела, рыдая в подушку и лелея свое разбитое сердце. Точа слезы из-за острой боли, вызванной оскорбительными словами Энтони, она твердила себе – скорее из духа противоречия, чем искренне – что эта леди Сара, на которой он собирается жениться, самая для него подходящая пара. И как только Дафна не называла себя, ругая за глупые мечты! Однако более всего она страдала от болезненного крушения надежды – надежды на ответные чувства Энтони, о существовании которой она даже не подозревала до той минуты, когда пренебрежительные речи разбили ее вдребезги.

И хотя боль не ушла полностью, Дафна не чувствовала себя несчастной или глупой. Она чувствовала себя свободной.

Одеваясь, Дафна пыталась осмыслить произошедшее с ней и поняла, что словно бы огромный груз свалился с ее плеч. Последние пять месяцев она пыталась быть такой, какой ее хотел видеть Энтони, старалась предугадать и исполнить любую его просьбу и желание, работала, как рабыня, лишь бы угодить ему. А что получила в ответ? Одно только равнодушное презрение.

Сев за туалетный столик, Дафна принялась расчесывать волосы и неспешно изучать свое отражение. Горькая улыбка тронула губы. Энтони назвал ее жалкой, и сейчас, с распухшим от слез лицом, она именно так и выглядела. Впрочем, в сей истории достойно сожаления было лишь одно: сколько сил она напрасно потратила на достижение недостижимого.

Слова Энтони были жестокими, но они открыли ей глаза, заставив увидеть в себе нечто, доселе скрытое.

Со дня кончины матушки она испытывала острую потребность быть нужной кому-то. Своей любовью она старалась заполнить пустоту в сердце отца, образовавшуюся со смертью супруги, старалась помочь ему в работе и исцелить его печаль. И здесь, в Англии, она пыталась делать то же самое для Энтони, отчаянно желая, чтобы он нуждался в ней, чтобы одарил ее уверенностью, что ее ценят, ею дорожат, ее любят.

«Не заметнее букашки на веточке».

Сейчас, с наступлением нового дня, она поклялась себе, что отныне все переменится. Ей вспомнились вопросы, что задавала вчера Виола, и Дафна поняла, что они ведут к другому, намного более важному.

Что теперь?

Она повернулась в кресле и обвела взглядом комнату, обставленную с истинной роскошью. Зеленые с золотом камчатые (1) драпировки вокруг кровати, отделанные деревянными панелями красного дерева стены и резная каминная полка того же материала, изысканные лепные ангелы на потолке, туалетный столик с малахитовой столешницей, за которым она сидела, и расписанные узорами из павлиньих перьев вазы. Как и все покои в Тремор-холле, просторная, подавляющая своим великолепием комната Дафны свидетельствовала о невероятном богатстве и древности рода, но тепла в ней было немного.

«Совсем как в хозяине», – подумала Дафна. Энтони хотел жениться без любви, без привязанности. Какое же холодное сердце билось у него в груди, и как слепа она была, не замечая этого прежде.

Дафна вновь посмотрела в зеркало, встретила собственный взгляд и приняла первое решение касаемо своего будущего. Она должна покинуть Тремор-холл. Невозможно здесь далее оставаться. Находиться рядом с этим отвратительным человеком и еще пять лет работать на него, словно рабыня, зная о пренебрежении, с которым он к ней относится? Это было бы решительно нестерпимо.

Но куда она могла уехать? Чем еще заняться? Вся ее жизнь прошла на раскопках. Сегодня Дафне впервые пришло в голову, что ее будущее может быть связано с чем-то иным.

«Я была бы так рада, если бы вы смогли поехать со мной в Эндерби».

Дафна вспомнила вчерашние слова виконтессы, а также невольно подслушанные планы Виолы на свой счет, и искра возбуждения вспыхнула в ней. Сестра Энтони призналась, что одинока. Она видела Дафну своей протеже и хотела найти ей мужа. Вероятно, она разрешит Дафне пожить у нее немного, представит своим знакомым, поможет обзавестись связями. Кто знает, что случится потом? С виконтессой в качестве наставницы она сможет поближе познакомиться со светским обществом, о котором прежде лишь читала в книгах.

Возможно, это позволит ей подыскать место гувернантки в состоятельной семье. Или следует проглотить гордость и вновь попытаться воссоединиться с дедом? Она даже могла бы осуществить мечты Виолы и выйти замуж за того, кто действительно любил бы ее и желал.

Итак, глупо думать, что у нее нет выбора. Пришло время взять судьбу в собственные руки и, пожалуй, даже немного повеселиться.

Она уедет из Тремор-холла и проникнет в блестящий мир английского благородного общества. А что касается Энтони и его планов, то ей нет до них никакого дела.

***