Глава клана (СИ) - Шапочкин Александр Игоревич "Rayfon". Страница 23

Ну и понятно, что в политическом смысле многие господа, считавшие, что я единственный случайно выживший, дружно сбледнули с лица, просто обнаружив ещё одну чародейку Бажову в Москве. А потом, когда начали целенаправленно рыть в нужном направлении, которое после уничтожения моего клана их не интересовало, вдруг наткнулись на целую орду «Зеленоглазых Бестий», раскиданных по разным полисам. Вот тут уже некоторым и вовсе поплохело.

Ольга Васильевна потом мне объяснила, что отправление в наш полис моей наставницы служило, скорее всего, двум целям: во-первых, это, конечно, моё обучение, а во-вторых, явная демонстрация тамги. Но всё же ни тётке, ни тем более мне или Ланской не была понятна логика, которой руководствовался Совет Старейшин Большого Клана Бажовых. В новгородской брошюре писалось, что предпринимались попытки выяснить судьбу московской ипокатастимы, а Марфа утверждала, что всё было не совсем так.

Новость об уничтожении семьи моей матери достаточно быстро достигла Уральских гор, где располагался небольшой тайный полис, построенный на месте Изначального Селения моего клана, в котором живут исключительно зеленоглазыми. Именно там, на родине Марфы, и заседает Совет Старейшин, а сама она в ту пору, будучи двадцатилетней девушкой, входила в почётную гвардию нашего клана и как раз охраняла покой многомудрых старцев.

Так вот реакция на новости была такая, словно ничего особенного в Москве не произошло. Какая-либо месть была строжайше запрещена, как и любые контакты с кланами нашего города. А ведь мой дед, старик-предатель, явно давший понять, что я действительно прямой наследник последнего Главы, был личностью среди Бажовых популярной! Вот только принимаемые им решения касательно всего Большого Клана зачастую входили в жёсткую конфронтацию с мнением Совета.

И когда его не стало, в Совете началась бурная подковёрная возня за главенство. Формально Старейшины были равны, но, как говорится, некоторые ровнее. Те из них, что вышли из крупных ипокатастим, не желали видеть себя рядовыми советниками, а хотели единолично влиять на судьбу клана. Но и в прямую конфронтацию вступать не стремились, понимая, что применение силы станет последним днём Бажовых.

В итоге случившееся в Москве осталось без ответа. Старейшины просто не могли решить, кто именно должен отомстить за уничтожение главной ветви. Ведь это было фактически признание мстителя наследником со всеми вытекающими из этого последствиями. Каждый пытался продвинуть свою кандидатуру, другие же этому противостояли, накладывая вето и всячески мешая. И в результате общее решение так и не было найдено, до того момента, пока не объявился я.

Со стороны это могло показаться бредом, но, по словам Марфы, вполне соответствовало духу Бажовых. Отдельные ипокатастимы были, по сути, полностью самостоятельными кланами, которые не ждали подачек от Совета. Но и вмешиваться в свои дела особо не давали. И уж тем более их мало волновало, что там происходит у других. Не лезут на чужую территорию — и ладно.

Однако лет десять назад в Совете наконец выкристаллизовались четыре центра силы. Ими стали новгородцы, казанцы, сибиряки и сыктывкарцы. Последние, правда, оказались самыми слабыми и сохранили лишь локальное влияние, но и это уже был большой шаг к консолидации клана. А делать что-то надо было. Всё чаще мелкие ипокатастимы сталкивались с вырождением эго, да и в крупных эта проблема уже встала в полный рост, и, по сути, на кону оказалось существование Бажовых как клана.

Началась борьба за место Главы клана и продолжилась последние двенадцать лет. Не то чтобы Старейшины не понимали важность появления единого вождя. Просто за прошедшее время без объединяющего действия общепризнанного Главы слишком много разногласий накопилось между ипокатастимами, чтобы те же новгородцы признали над собой казанцев. Сыктывкарцы — ростовчан или мурманских, да и кандидатура лидера Тайного Порода устраивала далеко не всех. И опять всем участникам было не до Москвы.

К тому же вновь набирала популярность идея полного объединения клана. Это в прошлом стратегия рассечения и рассеивания клана, наследие кочевых эпох, пришедшее из глубины веков, способствовала выживанию зеленоглазых. «Не клади все яйца в одну корзину!» и тому подобные мудрости, гласящие, что куда лучше разделиться, чтобы, случись что, часть клана бы выжила!

Однако в нынешнюю эпоху Полисы стали не просто местами коллективной защиты и экономическими центрами, но ещё и культурными, научными и промышленными гигантами, а будущее виделось не за кланами как некоей воинской общностью, но за финансовыми, торговыми и производственными корпорациями, в которые, существуя в тепличных условиях коллективно защищаемых городов, начали превращаться крупнейшие игроки.

А Бажовы, тут Марфа от меня даже не скрывала. Мы тупо вымираем, хоть нас ещё и довольно много! Ипокатастимы просто не могут численно сравниться с настоящими кланами, быстро вырабатывая ресурс родной крови в каждом поколении. А смешивание с простецами и другими кланами ведёт к появлению слабосилков, а то и вовсе аспектников, к тому же даже у зеленоглазых родителей начали рождаться дети с другим цветом эго.

Необходимость назрела, но действительно объединить людей мог только настоящий Глава Клана. Это не функция Совета Старейшин, которые вроде бы должны работать сообща, но как выборные делегаты от разных групп обязаны тянуть общее одеяло на себя, отстаивая интересы своих ипокатастим.

Так что под нынешнюю ситуацию скорее подходила притча про отца, заставившего сыновей сломать вначале хворостинки, а затем попытаться то же самое сделать с веником, и ни у кого не получилось. Ну а ещё встал вопрос Полиса, где мог бы разместиться объединённый клан, Тайный не подходил по многим причинам, начиная от размеров, заканчивая полной оторванностью от цивилизации. Вот тут и началась настоящая заруба. Которой и в подмётки не годился вопрос, кто же в результате будет главным! Потому что никто не хотел съезжать со своих насиженных и обжитых мест, где родились и умерли их отцы, деды и прадеды!

Ну а аргументов «за» хватало у любой стороны. Как и против, ведь привыкшим к теплу не хотелось жить холодном Новгороде, Архангельске, Муромске или Сыктывкаре — да и между ними самими была разница в культуре и, соответственно, в образе жизни.

Многие терпеть не могли казанян как народность. Слишком те много соседям крови попили, да и что это за жизнь такая, если ты по их законам либо гость, либо человек второго сорта, если, конечно, собрался жить в их Полисе? А потому Казань также для большинства была неприемлемым выбором.

Ростов-на-Дону — по климату вроде бы идеальный вариант, да только Полис этот жутко перенаселён для своих размеров, да и жить под землёй, а именно там расположено большинство жилых уровней, вряд ли кто захочет. К тому же он ведёт откровенно жвачную политику соглашательства и уступок с со всеми соседями, кроме южных, и если бы не Москва, его земли давно подмял бы под себя Киев. А вот с мелкими полисами Кавказа у него уже который век непрекращающаяся жуткая война, из-за которой плодородные земли между ним и горами фактически обезлюдели.

То, что могло бы быть житницей, превратилось в рассадник нежити. Но даже засилье мертвецов не прекратило противостояния между «казаками», по-нашему, эгоистами и характерниками, то бишь печатниками, а именно так в Ростове величали одарённых, и гордыми горными кланами, задавить которых в одиночку у этого крупного Полиса всё никак не получалось.

Стать же топливом для этой войны никому, кроме ростовских Бажовых, не хотелось. Да и те, по словам Марфы, устали и были истощены. К тому же из-за горного хребта, перекрывающего путь на юг (хотя туда и была проложена парочка рельсовых дорог Перевозчиков), место это было тупиковое.

И тут в Холмгарёре вдруг из газет узнают, что в Москве тоже есть Бажовы! Точнее, один я! А Марфа была уверена, что якобы «купцы», привезшие новость, здесь ни при чём. Всё дело в прогремевшей во всей московской прессе новости о том, что в Полисе второй раз за сто лет появился новый настоящий клан! А не какие-нибудь изверги! Да ещё какой, Бажовы, «Зеленоглазые Бестии»! Когда после экзаменов я был признан самим Князем, эту тему долго мусолили. Вот тётка и считала, что новгородцы ещё тогда, в июле, узнали обо мне из прессы.