Девушка без лица (ЛП) - Боросон М. Х.. Страница 48

Прогремел колокол, и хор зверей закричал:

— Бейтесь!

Я решительно, с мечом в руке я побежала. Отец и Шуай Ху резко вдохнули, и я знала, что она захватила их разумы. Тигр просил убить его первым. Отец говорил, чтобы я не испортила все. Игнорируя их, я бросилась к врагу.

Позади меня раздался шум: Шуай Ху слушался демоницу, превратился в тигра. Он был самой большой угрозой, но я уже видела, как он превращался. На это требовалось время.

А вот отец… Его шаги звучали за мной, уверенные, я была быстрее, но мне нельзя было, чтобы он добрался до меня, когда начнется бой. Мне нужно было убрать его с поля боя. Я поменяла хватку на мече, держа его как кинжал. Уши вели меня, я прыгнула назад, повернулась в прыжке Семена одуванчика кружатся на ветру. Он бежал ко мне, но я опустилась со стороны его стеклянного глаза и ударила тупой стороной меча по его груди, где пуля когда-то разбивала ребра.

Агония в крике отца заставила меня сжаться, но я не могла сейчас переживать. Я изящно приземлилась, а он пошатнулся, упал на колено, тяжело дыша. Он вскоре встанет на ноги. Я ударила по боку с той стороны, с которой он не видел, кулак попал по шее, где его когда-то укусила большая собака. Отец с визгом упал на землю.

Я подняла меч и оглянулась на Шуай Ху. У меня была минута до его полного превращения в тигра. Может, девяносто секунд, а потом он нападет. Я бросилась к демонице и ее защитникам.

Бяозу в жилете и повязке на бедрах просиял при виде меня. Ган Сюхао расставил лапки, поднял мелкий меч в изящной защитной стойке.

Я бежала к демонице. Конечно. Все знали, что мне нужно было убить ее, потому что без отца и тигра у меня не было шансов. Все знали, что она была моей мишенью. Мне нужно было убить ее немедленно.

Ган Сюхао шагнул вперед, чтобы помешать мне напасть на демоницу. Он не понял мою стратегию, и когда я вонзила меч в его грудь, его нефритовые глаза выпучились. Я не знала, успел ли он удивиться, или умер сразу.

Я не замедлилась. Сжимая рукоять обеими руками, я подняла меч с мертвым крысом на нем, защищалась его трупом, пока бежала к Бяозу. Он выпустил в меня огонь, ослепительный и обжигающий. Я ощущала, как огоньки опаляют ноги, но пряталась за телом Гана Сюхао, оставаясь целой. Шелковое одеяние крыса вспыхнуло, как и его шерсть, но я бежала. Я вонзила меч в живот Бяозу, разогнавшись и изо всех сил.

Кожа разделилась, словно я резала курицу. Мышцы рассекал клинок из персикового дерева. Я провела мечом вверх под углом и резко опустила. Я поставила ногу на труп крыса и вытащила меч из неуклюжей раны на животе Бяозу и из обгоревшей крысы. Бросив мертвого зверя на землю, я бросилась под руку, которой Бяозу пытался убить меня.

Я не упускала шанса использовать силу врага против него. Я подняла меч и позволила руке демона опуститься, задевая клинок, рассекая его предплечье. Полилась кровь, черно-зеленая жидкость.

— Тебе нужны обе руки, — сказала я, — чтобы удержать в себе внутренности.

Я не хотела быть рядом с демоном, когда он поймет, что его распороли, так что отпрянула на три шага. Глаза Бяозу уже остекленели, он поднял руку, глядя на порез, что был глубже, чем я могла бы порезать его сама, все еще не понимая — или отрицая — что масса органов падает на землю.

Я не знала, что привлекло его внимание, но он упал на колени и попытался собрать внутренности огромными ладонями с когтями. Его львиную морду в смятении я буду помнить сколько жива. Я могла представить потрясенный голос, и что он сказал бы что-то вроде: «Ты, женщина? Ты меня убила?».

Но он лишил меня такого удовольствия, попытался под конец отомстить. Я видела, как он опустил голову ниже (один), выгнул шею, как лягушка (два), содрогнулся (три). Я знала, что на четыре его пасть раскроется, на пять раздвинутся губы, на шесть пройдет миг, и на семь вылетит залп огня.

На четыре я бросилась на него. На шесть я с силой ударила коленом по его нижней челюсти. Его рот закрылся, голова откинулась, и я спрыгнула на землю, а он выпустил огонь вверх, как вулкан.

Огонь взлетел, как гейзер лавы, из его закрытого рта, опаляя его губы, сжигая половину его лица. Я откатилась подальше, его руки могли задеть меня и разбить кости, но он опустился на колени, потрясенный, широко раскрыв глаза, ладони тщетно ловили внутренности. Между его глазами и подбородком остались только обгоревшие развалины, которые дымились.

Я не знала, понимал ли он, что я с ним сделала. Чтобы было понятнее, я шагнула вперед и объяснила, разрезав его горло от уха до уха. Я отпрянула на два шага от его рук и заявила:

— Я убила тебя за свою мать, — а потом прошла за него и провела мечом по горизонтали. Голова демона упала на землю со стуком, как тяжелая тыква.

За ним томный голос звучал мило, как шелк, но кричал:

— Убей ее, тигр! Убей!

Я взглянула, Шуай Ху был на другой стороне поля боя. Гордый зверь, он стоял на четырех лапах, шерсть пылала огнем, полоски были цвета ночи. Огромный кот стал подкрадываться ко мне.

— Быстрее! — взвизгнула демоница, и тигр ускорился.

Мой меч дымился, на нем осталась черная линия от огня, с него капала кровь гадкой крысы, убившей двух женщин, его покрывала слизь от внутренностей демона, который мучил женщин в ином мире. Я шагнула к демонице, подняла меч, убивший ее мужа, и сказала:

— Отпусти моих мужчин, если хочешь жить.

Зрители были толпой солдат-зверей: зайцы с большими ушами, зубастые белки с пушистыми хвостами, солдаты с головами-осьминогами, щупальца шевелились у щек, стрекотали насекомые. Все болели, празднуя в пылу сражения.

При виде солдата-коня я обрадовалась.

— Поразительная победа, — сказал он. — Нет слов, Сян Ли-лин. Эту историю будут рассказывать много раз. Я горжусь тем, что наладил отношения с тобой.

Его фраза «нет слов» касалась и отца с Шуай Ху. Они встали возле меня, покраснев, но не могли озвучить мысли словами.

А потом тигр поклонился и сказал:

— Даону.

Отец с огромными глазами пролепетал:

— Ли-лин, это… — он разглядывал сцену сражения. Труп Гана Сюхао лежал мордой вниз, его когда-то красная шерсть стала черной, как сажа, его сияющая шелковая одежда обгорела, еще дымилась. Его нефритовые глаза выкатились из глазниц. Труп Бяозу растянулся на боку в луже, в стороне была его голова. Его лицо стало черным под слепыми от смерти глазами. Кровь все еще лилась из его горла, собираясь в другую лужу.

— Прости, шифу, — сказала я. — Я все испортила.

Он поджал губы, а потом усмехнулся.

— Да, Ли-лин, ты испортила все для них.

— Все похвалы, которых я заслуживаю, относятся к тому, кто меня вырасти, — сказала я.

Он кивнул.

— А что насчет нее?

Демоница стояла на коленях, опустив голову к земле. Было странно, что она так кланялась мне, молила о пощаде.

Я смотрела на нее, она была самой опасной из трех врагов, кто бился с нами.

— Ей нельзя, — сказал мой отец, — позволять жить.

— Какие причины?

— Она затмевает разумы мужчин, Ли-лин. Она уничтожила многих и уничтожит еще больше.

— Да, но есть ли у нее другая сила? Ее муж был жестоким, и он мучил бы ее, если бы она не могла управлять им. Ты хочешь наказать ее за развитие сил, которые могли ее защитить?

— Дочь, у нее нет души.

— Что с того? У ветра нет души, но мы его не казним.

Отец задумчиво поджал губы. Я повернулась к существу на коленях.

— Демоница, — сказала я. — В твоем наряде пленены души, и ты обладаешь силой, которую мы с отцом обязаны подавить. Если хочешь жить, я заключу с тобой сделку. Понимаешь?

— Какие условия, — ее голос был тихим и испуганным, — жрица?

— Слушай внимательно. Ты отыщешь меня в течение семи дней, отпустишь все души, что у тебя в плену, чтобы я отправила их к спасению. Во-вторых, за эти семь дней ты найдешь моего отца, и он свяжет твои силы, чтобы ты больше не могла управлять волей мужчин.

— О, нет, жрица, — сказала она. — Прошу, как женщину, оставь эту способность.