Триумф поражения (СИ) - Володина Жанна. Страница 24

— С наступающим! — пищу я, открываю дверцу автомобиля и уже выбрасываю ноги в тонких чулках и коротких ботильонах в снег.

— Сидеть! — раздается короткая грозная команда. — Верните ноги в салон!

Слушаюсь от неожиданности, просто на автомате.

— Всегда удивлялся тому, как вам хватает мозгов зимой ходить в одном капроне! — говорит, привычно усмехаясь надо мной, праздничная версия Холодильника.

— Кому вам? — эта реплика приводит меня в полную боевую готовность. Азарт борьбы начинает кружить голову с аккуратно уложенными в высокую прическу волосами.

— Женщинам, конечно, — миролюбиво объясняет Холодильник. — До полуночи меньше двух часов. Вы уверены, что вам куда-то надо?

— Уверена. Меня ждут! — с вызовом говорю я.

— Мужчина? — и снова эта мерзкая усмешка. Ну, хорошо, не мерзкая, конечно, но вполне себе раздражающая.

— И мужчина тоже, — честно говорю я. — Любящий и очень волнующийся за меня.

— Отец? — кивает головой Холодильник.

— Не ваше дело! — огрызаюсь я.

— Сергей Петрович Симонов, пятьдесят один год, инженер-конструктор, руководитель отдела на закрытом предприятии, — медленно выговаривая каждое слово, говорит Холодильник. — Татьяна Алексеевна Симонова, сорок шесть лет, учитель русского языка и литературы в гимназии. И их дочь, арт-директор агентства "Наш праздник", Нина Сергеевна Симонова-Райская.

— Это вообще законно?! — только и могу сказать я.

— Конечно, эти сведения в открытом доступе. Я не назвал больше того, что сами эти люди написали о себе в соцсетях, — пожимает плечами Александр Юрьевич.

— И про закрытое предприятие? — не верю я.

— Про закрытое я уже сам, — страшным шепотом сознается Холодильник, наклоняясь ко мне.

Вжимаюсь в дверь и выставляю вперед руки:

— Спасибо, что хотели помочь, — говорю я, нащупывая ручку двери и собираясь эвакуироваться в сугроб. Снег валит безостановочно. Как добраться до дома родителей? Папа без меня и за стол не сядет! И себе, и маме праздник испортит.

— Куда подвезти? — откинувшись назад и поморщившись от досады, спрашивает Холодильник.

— А этого в соцсетях нет? — ехидничаю я, нервно одергивая подол тонкого шерстяного платья изумительного кораллового цвета. Шила его специально в ателье сестры Ленки.

— Значит, к родителям? — вежливо говорит Хозяин, разворачиваясь.

Осторожно передвигаемся по утопающему в снегу городу. На каждом шагу пробки и аварии. Едем молча. Звучит легкая музыка, которая раздражает. И запах его раздражает. Смесь дорогого парфюма и абсолютной, фантастической самоуверенности.

Автомобиль останавливается у самого подъезда.

— Я не называла вам адреса, — констатирую я очевидное и непонятно почему беспокоюсь. — До нового года час остался. Вы успеете?

— Куда? — мягко спрашивает он, глядя на мою шею и мой подбородок.

— Туда, где встречаете новый год, — тороплюсь я, представляя, как злится папа. Отключенный телефон лежит в сумочке. Думаю, пара десятков пропущенных.

— Нет, — отвечает Холодильник, сместив взгляд на мои губы и нос.

— Что нет? — не понимаю я, дергая дверь.

— Нет. Я не тороплюсь туда, — насмешливо отвечает на мой вопрос Александр Юрьевич и выходит из машины, чтобы помочь мне вылезти.

Сильный порыв ветра отбрасывает полы моего незастегнутого пальто в стороны. Снег тут же забирается под платье, набивается в ботильоны, холодной мукой засыпает волосы.

Холодильник быстро запахивает мое пальто и ловко застегивает на нем пуговицы. Потом поднимает мой воротник, пытаясь закрыть от снега мое лицо.

— Вы в одном пиджаке! — стучу я зубами, подрагивая от холода.

Холодильник молча берет мою сумочку, находит в ней ключи от подъездной двери и запихивает меня в подъезд, оставшись на улице.

Пробегаю первый пролет — ох! как тепло!

Пробегаю второй — ай! промокла насквозь!

Пробегаю третий — уф! бежать еще четыре! Родители живут на седьмом этаже.

В районе шестого этажа останавливаюсь: а что, если ему некуда идти? Почему он не торопится? У него есть мама, невеста, друзья, наконец. А он за час до полуночи возится со мной.

За один пролет до родительской квартиры поворачиваю обратно. Мама с папой, конечно, напридумывают себе много лишнего… Но почему-то мне до слез становится жаль, что ему некуда идти…

С трудом открываю дверь подъезда. Сильный ветер давит в обратную сторону, словно мы с ним соревнуемся в перетягивании каната. Сдвигаю дверь сантиметров на десять-двадцать, не больше. И вдруг слышу голос Холодильника, который, видимо, стоит под козырьком подъезда и разговаривает по телефону.

— Да, я постараюсь не опоздать. Не волнуйся, котенок, я успею.

Котенок?! Тяну дверь на себя и держу ее за холодную железную ручку побелевшими от усилия пальцами. Это надо же! А я к шестому этажу чуть не плакала от жалости к одинокому Холодильнику. Вот сволочь! Продолжает свою игру, несмотря ни на что! Даже опозданием на новогодний праздник рискует!

Запыхавшись, влетаю в родительскую квартиру.

Мама осуждающее качает головой. Молитвенно складываю ладошки.

— А вот и Нина! — радостно кричит мама папе. — Как там Лена? Очень высокая температура?

Понятно! Моя добрая мама откровенно врала папе о том, где я, чтобы его не нервировать.

— Уже лучше! — кричу я в ответ, посылая маме благодарный воздушный поцелуй.

Главное, успеть добавить в список желаний еще одно. На данный момент — главное! Бегу в свою комнату, достаю из сумочки красный лист, который подарила каждому в агентстве Дарья Владиленовна. Специальный, для записи желаний и последующего сожжения.

К просьбе о вдохновении и новых идеях, о здоровье для родителей и семьи Карповых, о росте собственного благосостояния (а что? я заслужила повышение зарплаты!), к мечте о путешествии добавляется мощное желание победы в этой тотальной войне над наглым Холодильником. Даже если листочек будет плохо гореть, сжую так, не дожидаясь пепла.

Глава 11. Первое января

В детстве, когда меня спрашивали,

кем я хочу стать, я неизменно отвечала: матросом!

Первые несколько лет взрослые умилялись моей наивности,

потом стали осторожно объяснять,

что девочек в матросы не берут,

поэтому лучше бы придумать что-нибудь другое, -

ну и пожалуйста, я перестала говорить,

что хочу стать матросом,

но это вовсе не означает,

что я перестала хотеть…

Макс Фрай "Библиотекарь"

— Нина! Нина! — тихий голос мамы заползает мягким шепотом в мой сладкий сон.

Мне снится Юрий Александрович, который с довольным выражением лица слушает мое очередное творческое предложение, улыбаясь и называя меня доченькой. Потом в кабинете старого хозяина появляется новый. Он злой и хмурится, увидев меня.

— Прекрасно выглядите! — цедит Холодильник сквозь зубы и нагло ухмыляется, глядя на мои колени.

Я почему-то сижу в кресле перед старым хозяином в коктейльном черном коротеньком платье, едва прикрывающим мои бедра.

— Как всегда, полуголая, — констатирует Холодильник, доставая из-за пазухи серо-голубого котенка и неожиданно бросая его мне на колени. Котенок от страха пищит и цепляется тоненькими когтями за мои ажурные французские колготки, сползая вниз и оставляя за собой две безобразные дырки.

— Нина! — одновременно зовут меня Юрий Александрович, Александр Юрьевич (с которым я на "ты" не переходила!) и мама.

Выбираюсь из теплой постели и прямо в пижаме бреду на кухню. Там суетится возле кипящих кастрюль папа.

— Ты спала до обеда! — смеется отец, целуя меня в лоб. — Ну что? Кофе с пельменями? С каких начнешь?

Как я люблю первое января! Сон до обеда. Папины пельмени. Неспешные разговоры у елочки в гостиной.

Звонок от Павлы Борисовны становится неожиданностью, причем неприятной. После взаимных поздравлений с наступившим новым годом и моего обещания прийти к ним вместе с родителями на Рождество Павла Борисовна осторожно говорит: