IMPERIUM (СИ) - Шек Павел Александрович. Страница 103

– Ты ещё нужен, – произнёс Эдгард.

В эту секунду стул под ним взорвался. Я смог увидеть лишь две мелькнувшие тени. Звук разбиваемого стекла слился со звонким лязгом железа и хрустом дерева. Затем наступила тишина, сменившаяся криками в коридоре и на улице.

– Все живы? – голос Белтрэна прозвучал из-под стола.

– Я жив, – отозвался я, выглядывая из-за Дианы, которая успела встать передо мной ещё до того, как до меня долетели осколки разбитого стула.

– Что это за тварь? – Рикарда тихо зашипела, выругалась на языке асверов.

Как я понял, поддельный Беке просто выпрыгнул в окно, оттолкнув стул, отчего тот разлетелся на мелкие щепки. На пути к окну находился стол, за которым сидел Белтрэн. Рикарда пыталась остановить монстра и даже нанесла удар мечом. Попала она или нет, я не знаю, но меч отлетел в ближайший шкаф, перерубив одну из полок и застряв в нём. Сама Рикарда отделалась неприятной травмой кисти.

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился один из той пары подчинённых, с которыми разговаривал Белтрэн. В одной руке он сжимал увесистый кинжал, в другой – короткий посох.

– Спокойно, Ю́жин, – сказал Хорц, выбираясь из-под стола. По лбу начальника Имперской стражи текла струйка крови. – Мы в порядке. Поищите лучше Эдгарда Беке на улице. Он умудрился выскочить в окно. И распорядись отправить к нему домой особую группу.

Мужчина кивнул и скрылся в коридоре, прикрыв дверь.

– В голове звенит, – сказал Белтрэн, опираясь о столешницу. – Госпожа Адан, надеюсь, обе из вас настоящие.

Оценив внутренние силы, я использовал два одинаковых исцеления. Одно досталось Рикарде, второе Белтрэну. Взгляд у него сразу прояснился, а поза стала уверенней. Он потрогал окровавленную голову, затем вытащил из-под рубашки небольшой кулон на тонкой серебряной цепочке.

– Амулет всё ещё работает, – подсказал я. – Диана, подвинься немного, пожалуйста.

– Мне обещали, что он защитит от любого направленного исцеления, – сказал Хорц.

– Уверен, что так оно и есть, – устало отозвался я. – У меня чистота силы выше, чем у других целителей, и вряд ли его создатель рассчитывал на это.

– Что это была за тварь? – повторила вопрос Рикарда. Она сходила за мечом и теперь оценивала ущерб в виде большой зазубрины, оставленной явно не столкновением с полкой шкафа.

– Могу только догадываться, – ответил я. – Но это не вампир, не оборотень и не равана. Надо поговорить с… в общем, надо посоветоваться насчёт него.

– Давайте внесём полную ясность в происходящее, – сказал Белтрэн. Он обошёл стол и сел на уцелевший стул. – Эдгард Бекке и этот… – это две разные личности?

– Эдгард Бекке на десять из десяти был человеком. Двойник, не боящийся выпрыгнуть в окно третьего этажа, человеком не является на девять десятых.

– Если ты знал, – сказала Рикарда, – надо было действовать превентивно. И не загонять его в угол.

– Не думал, что он настолько прыткий.

– Этот двойник может принять любой облик? – спросил Белтрэн. – И как кровопускание может раскрыть подобных ему?

– Насчёт первого вопроса, ответить затрудняюсь. Любой облик – вряд ли. Слишком точно он скопировал Беке. До мельчайших тонкостей. Возможно, не хотел, чтобы его раскрыли…

Дверь снова открылась, и на пороге появился молодой целитель в обычной одежде, а не в мантии. Белтрэн жестом отослал его.

– Догадываюсь, что он знал почти столько же, сколько и сам Эдгард, – добавил я. – Что касается крови – тут всё просто. Ни одно разумное существо не станет проливать собственную кровь.

– А как же лечение кровопусканием? – спросил Белтрэн, вытирая кровь с лица платком.

– «Самое ужасающее действо во всём мироздании», – процитировал я. – Это не мои слова, не смотрите на меня так. Но, как Вы могли заметить, работает.

* * *

Витория, Храмовый район, вечер

В вечернее время Храмовый район наполнялся людьми, и любые попытки проехать по нему на повозке заканчивались у первого же проулка. Самой обсуждаемой новостью последних дней стало возобновление служб и обрядов в главном храме Зиралла. Последствия пожара частично устранили, полностью расчистив внутренние помещения. Жрецы говорили, что восстанавливать храм начнут уже со следующей недели, поэтому люди спешили посетить его и хотя бы издалека увидеть оракула, говорящего устами Пресветлого бога.

Бросив серебряную монетку извозчику, Грэсия Диас вышла из повозки у входа в Храмовый квартал. Вечерний воздух был наполнен запахами свежего хлеба и сжигаемыми благовониями. Служители Светлобога доплачивали хозяевам пекарен, расположенных на углу улицы, чтобы два раза в неделю те распахивали окна, выставляя свежеиспечённый хлеб. На обратном пути после службы верующие могли отщипнуть небольшой кусочек, приняв тем самым благодать бога. За этим пристально следила городская стража, чтобы самые хитрые не ухватили больше, чем надо для «благодати». Запахом благовоний вечерний воздух наполняли небольшие тлеющие угольки, которые несли с собой последователи Зиралла. Чаще всего использовалось дерево Ми́ры, названного в честь супруги Пресветлого. При его сгорании выделялся сладковатый дым, надышавшись которым, люди проливали слезы, не в силах остановиться. С регулярной периодичностью в квартале вспыхивали драки среди верующих. Никому, кроме последователей Пресветлого, не хотелось плакать и дышать дымом. Бедные, кто не мог позволить себе уголёк ми́ры, подменяли его дешевым деревом, дым от которого был настолько удушливым и противным, что плакать хотелось совсем по другой причине.

Грэсия поплотней закуталась в плащ, пряча лицо под низким капюшоном. Сливаясь с потоком людей, она двинулась к храму Зиралла, обходя его полукругом. Затем она нырнула в толпу последователей Светлобога, чтобы пройти вглубь квартала и незаметно свернуть на неприметную улочку. В отличие от дыма, запах хлеба до этой улицы не доходил, и пахло здесь больше нечистотами и гниющими отходами. Впереди несколько человек из городской службы собирали в небольшую телегу мусор из подворотни, распространяя вокруг неприятный запах. На идущую женщину, прячущую лицо, рабочие даже внимания не обратили. Грэсия же заметила, как из груды мусора в телеге выглядывает тонкая женская рука.

Пройдя по проулку до тупика, Грэсия свернула на юг, затем выбрала ещё одну узкую улочку. Каменные дома в этом районе пропитались сыростью из-за того, что на узкие улочки почти не попадало солнце. Из-за этого воздух казался холоднее, а при каждом выдохе изо рта вырывалось облачко пара. У одного из холодных домов Грэсия остановилась, поднялась по узкому крыльцу и пару раз громко постучала в дверь. Окна дома были плотно занавешены тёмной тканью, но сквозь тонкую щель можно увидеть яркий свет внутри.

Спустя минуту дверь открылась, выпуская тёплый воздух.

– Доброго вечера, – поздоровался невысокий маг, изогнув тонкие губы в подобии улыбки. Он не носил маски, и обезображенное лицо выглядело больше пугающим, чем приветливым. К тому же, несмотря на то, что в доме было довольно тепло, он кутался в шерстяной плащ мага бурого цвета.

– Я хочу поговорить с Лисаной.

– Прошу, – он отступил в сторону, пропуская Грэсию в дом. Прежде чем закрыть за ней дверь, он выглянул на улицу, чтобы убедиться, что она по-прежнему пустынна. – Я предупрежу госпожу, что Вы пришли. Можете подождать в гостиной.

Не дождавшись помощи от мужчины, Грэсия скинула плащ, повесив его на крюк у двери. В правой комнате от входа, именуемой гостиной, даже не было нормального стола. Маг, обитающий в двух комнатах на первом этаже, использовал в качестве него тележку для посуды. Оба узких продавленных кресла были грязными, и садиться в них у Грэсии не было никакого желания. Некогда яркая обстановка комнаты потускнела, словно впитала всю грязь, что скопилась в каналах мага. Даже золотые подсвечники у камина утратили блеск. В одной из книг Грэсия читала, что маги, впавшие во тьму, сторонятся яркого света и блеска. Что от долгого нахождения рядом с ними тускнело серебро, а зеркала наливались чёрной тенью. В комнате, кстати, было небольшое зеркало, занавешенное серой тканью. Грэсия решила подойти…