По ту сторону жалости (СИ) - Гришанин Дмитрий. Страница 8

Из-за прилично развитых характеристик Физической силы, Выносливости и Скорости стирка понеслась, что называется, влет. Через минуту на шкафу, распахнутые дверцы которого были на скорую руку приспособлены под перекладины для сушки одежды, висела практически досуха отжатая кофта. Еще через пару минут на соседней дверце оказались отстиранные от бурых пятен штаны. Еще минута – и на голову вернулась влажная, но без следов крови, кепка.

Дольше всего пришлось повозиться с основательно заляпанной курткой – целых пять минут. А когда размещал ее чистую и хорошенько отжатую на третьей дверце, тишину снаружи вдруг разорвал хлопок выстрела. Нормального такого выстрела. Громкого. Никак не вяжущегося с практически бесшумной «гаубицей» Груза.

Не нужно было быть гением, чтоб догадаться, что снаружи опять завертелась какая-то нездоровая канитель. А у меня, как на зло, оба ствола до сих пор были разряжены.

Проклиная досадную беспечность, подхватил винтовку, бросился к рюкзаку и лихорадочно зашарил внутри, в поисках обоймы. Нащупал, но достать не успел.

– Слышь ты, хрен в трусах, винтарь с рюкзаком на пол и руки в гору! – громыхнул от входной двери незнакомый хриплый голос. – И без глупостей! Я шутить не умею, живо жопу тебе, педик долбанный, отхреначу к хрустам свинячим!

Пришлось подчиниться.

Развернувшись с поднятыми руками, увидел мужика лет тридцати пяти со смешной бородой соломенного цвета, то ли порезанной, то ли прожженной в нескольких местах, от чего топорщащейся в стороны клоками разной длинны.

Рядом с мужиком тут же загорелся зеленый ряд строк информационного описания:

Игрок Псих1624

Статус: Отрицательный 0/-1589

Уровень: 10

Опыт: 6159/7680

Показатели:

Интеллект – 19

Атака – 28

Защита – 20

Ловкость – 18

Дух Стикса – 24

– Сука! Ты на кого любу давишь! – осерчал мужик.

– В натуре псих, – хмыкнул я в ответ, не удержавшись.

За что тут же поплатился.

– Ты че – сука! – читаешь меня что ли? Ах ты ж гнида любопытная!..

Подскочив, Псих со всей дури ткнул стволом калаша мне в живот, и угодил аккурат в солнечное сплетение.

От вспышки боли помутнело в глазах. Сгорбившись, я судорожно разевал рот, пытаясь глотнуть воздуха. И невольно схватился руками за живот, зажимая здоровенную дыру, которая просто обязана была появиться в теле поле такого удара.

Вместо дыры нащупал болючую вмятину, быстро разглаживающуюся под пальцами. От облегчения даже смог снова начать дышать.

– А ну руки поднял! – рявкнул мужик. – Не доводи до греха, сука! Ща нахрен завалю!

– За… что? – прокряхтел я, послушно исполняя приказ.

– Ненавижу обсосов заднеприводных, – ухмыльнулся бородач.

– Я натурал!

– Ага. А я, мля, балерина! – фыркнул псих с автоматом. – Сучка ты опущенная, а не натурал! Нормальный мужик никогда бы не опустился до стирки шмотья в одних труселях! Говори, гнида, куда твой дружок-педик смотался?!

Последний вопрос Псих сопроводил злобным поджопником.

Вернее, попытался сопроводить. Потому что доведенный до бешенства беспонтовыми обвинениями морального урода, я не дал себя пнуть. Наплевав на последствия, резко отскочил в сторону, призвал из инвентаря Шпору и одновременно с загрохотавшим автоматом Психа ткнул шипастым диском уроду в лицо.

Левый бок опалило огнем. Удар пули отбросил меня к стене. Из широкой раны ручьем хлынула кровь.

Но и Психу досталось знатно. Рассеченная надвое морда отморозка превратилась в кровавое месиво. Вырубленный болевым шоком бородач рухнул на пол, опрокинув корыто со стиральной доской.

Выстрелы и последовавший за ними грохот насторожили оставшихся снаружи подельников.

– Псих! Че там у тебя?! – донесся с улицы встревоженный голос подельника.

– Нормально все! – рявкнул я, стараясь хрипеть, как отмокающий в луже отморозок. – Крысу увидел!

Походу прокатило. В следующей реплике подельника тревога сменилась возмущением:

– Опять чудишь! Харэ впустую патроны переводить! Помоги лучше споровики тварям чистить! Их тут походу ваще немерено!

– Ща, помогу!

Во время разговора кое-как на заднице дополз до Психа, зажимая безоружной левой рукой кровоточащие дырки в боку – пулевая рана оказалась сквозной – и хлюпая пятой точкой по залившей весь пол кроваво-мыльной луже, и рубанул диском Шпоры ему по шее, обезглавливая и наверняка упокоевая отморозка.

Разделавшись с Психом, вернул залитую кровью Шпору обратно в инвентарь и поднял с пола выпавший из пальцев трупа автомат. Стряхнул с него воду и, наведя на дверь, крикнул «подельнику»:

– Глянь-ка, че тут!..

– Да че там у тебя опять?! – ожидаемо тут же откликнулся знакомый возмущенный голос.

– Опять Псих чудит, – неожиданно вторил ему незнакомый.

– Идите уже гляньте, че этот придурок опять натворил! – распорядился третий, ставший для меня совсем уж неприятным сюрпризом.

– Мля! Да сколько же вас там? – прошептал себе под нос, подхватывая автомат оторванной от раны левой рукой за изогнутую рукоять магазина.

Раздался грузный топот двух пар ног по крыльцу, дверь резко распахнулась, и я плавно надавил на курок.

Загрохотавший автомат задергался в руках, как живой зверь. Рану в боку от невольной встряски тут же свело судорогой боли. Я до хруста сжал зубы, давя рвущийся из горла крик, но стрельбу не прекратил, выпустив в заметавшиеся на пороге фигуры длинную очередь, выстрелов из десяти.

Не ожидавшие такой жаркой встречи визитеры, не успели отреагировать на атаку. И под свинцовым градом рухнули, как подкошенные.

В ответку сразу с четырех сторон ударили автоматы товарищей невезучей парочки. Окна дома брызнули разлетающимися под градом пуль осколками битого стекла. С задержкой на пару секунд к обстрелу присоединился пулемет, крупнокалиберные пули которого запросто прошивали бревенчатые стены дома насквозь.

Позабыв о ране в боку, я шлепнулся на живот и, по-змеиному извиваясь, рванул в угол под защиту массивной каменной печи.

Отовсюду летели щепки, осколки стекла и отбитая каменная крошка. Добираясь до укрытия, изрезал руки, грудь и живот десятками мелких ссадин и царапин, но на такую ерунду даже внимания не обращал. Свернувшись в углу в позе зародыша, укрыл голову руками и затаился, пережидая адский обстрел.

Пока ждал, невольно вспомнились фильмы про войну, где попавший в аналогичную ситуацию герой, засев возле окна, умудряется лихо палить в ответ наседающей толпе и валить врагов пачками… Да хрена лысого в реале ответишь на такое. В плотности огня над головой убедился, когда, эксперимента ради, решил приподнять подвернувшуюся под руку сковороду на длинной ручке. Ее сбило шальной пулей буквально через секунду.

Ни о каком сопротивлении в таких условиях не могло быть и речи. Можно было только ждать, надеяться, и уповать на удачу.

Первым выдохся пулемет. Потом друг за дружкой стихли автоматы.

Повисла оглушительная тишина.

Я рискнул пошевелиться и сменить позу – перекатился на живот и выставил перед собой автомат, готовясь отражать штурм.

– Эй, Рихтовщик, ты как там? Жив? – вместо штурма, донесся с улицы озабоченный голос напарника.

– Да хрен знает! – откликнулся, слизывая кровь с поцарапанных губ. – Вроде!

– Тогда хватай барахло, и валим резче отсюда!

– Резче не получится, – пропыхтел я, поднимаясь на ноги, и охнул от прострела в потревоженном боку.

Глянув в сторону шкафа, обнаружил, вместо развешанного сушиться камуфляжа, в щепу размочаленные дверцы и груду иссеченных пулями лохмотьев на полу.

– Постирался, мля!

Вбежавший в раскуроченный дом Груз окинул меня суровым взглядом и осуждающе проворчал:

– Твою ж, мать! Рихтовщик! Вот нахрена ты всю эту канитель замутил?!

Я аж поперхнулся от возмущения. А напарник, приняв молчание за раскаянье, продолжил чихвостить:

– Почему в таком виде? В баню собрался? Боюсь, потешиться с веничком в ближайшие дни шанса не представится…